Татьяна Устинова - Всегда говори «Всегда» – 4

Трещина оскорбительно щерилась на стене. Снизу – требовательно смотрел Иван Петрович. Его голубые глаза с оранжевыми, как солнце, ресницами требовали справедливости.

Действительно – почему?

Почему он строит отели, театры, банки, супермаркеты и до сих пор не построил ни одного детского дома?!

Барышев подхватил Ваньку на руки и, глядя ему в глаза, сказал:

– Ничего, мы справимся, Иван Петрович! И дом построим, и деревьев насадим, и сыновей нарожаем…

Ванька обнял Сергея за шею и… поцеловал в щеку.

Марина хотела его одернуть, но, увидев улыбку Барышева, рассмеялась.

– Ты, брат, президентом будешь, вон как дела решаешь!

– Мне надо маму сначала найти, – серьезно ответил Ванька. – Без мамы какой президент…

У Марины в глазах заблестели слезы, а Сергей…

Он уже точно знал, какой детский дом здесь будет.

Нужно было думать, что делать с квартирой и дачей – продавать, сдавать?

А также решать – кому отдать многочисленные книги по медицине, как распорядиться с мебелью и посудой, цветами и сувенирами, письмами, старыми фотографиями, одеждой и всеми мелочами, которые окружают любого человека при жизни и становятся ненужными после его смерти.

Предстояло своими руками разрушить все, что составляло ежедневную жизнь Леонида Сергеевича, потому что после отъезда в Москву в этой квартире некому будет жить.

Это было невыносимо.

Цветы Ольга раздала соседям. И решила – не стану больше ничего ни отдавать, ни продавать. Не могу, не хочу… Будем приезжать сюда с детьми на недельку-другую. Будем печь любимые пироги деда с брусникой, ходить на рыбалку, собирать малину на даче… И тогда частичка привычной жизни Леонида Сергеевича останется.

Не придется снимать со стены портрет мамы Сергея и убирать с комода бронзовую статуэтку Гиппократа, да и комод этот – старинный, резной, – продавать не нужно.

Сергей наверняка одобрит ее решение.

Едва Ольга скинула этот камень с души, позвонила Ангелина Васильевна.

– Надя в больнице, – сообщила она. – Но вы не волнуйтесь, уже все хорошо.

– Что? Что случилось? – Ольга поняла, что задала глупый вопрос и ответ может быть только одним – «напилась ваша подружка до полусмерти», но Ангелина Васильевна вдруг грустно и очень проникновенно объяснила:

– Надюшка знакомую случайную с улицы к себе привела. Что-то там нечисто. Похоже, та специально ее сильно напоила. А может, и подсыпала чего! Думаю, обокрала она ее, только Надя еще не знает. Да вы позвоните ей, у нее теперь есть телефон в палате, я принесла.

Ольга тут же набрала Надю.

– Наденька! Я все знаю, мне Ангелина рассказала! Я к тебе не смогу скоро приехать, у нас… Леонид Сергеевич умер. Ты не обижаешься на меня? – Ольга выпалила все это на одном дыхании, ожидая услышать в ответ привычную резкость, но Надя задрожавшим от слез голосом воскликнула:

– Как умер?! Кошмар… Оленька, бедная… Ты обо мне не думай, у меня уже все в порядке!

– Что врачи говорят? Когда тебя выпишут?

– Скоро, Оль, – с прежней, уже забытой теплотой в голосе сказала Надежда. – Привет Сереже передавай… ой, прости! То есть соболезнования… – Она заплакала на том конце трубки, и Ольга узнала прежнюю Надьку – которая плакала и смеялась с искренностью ребенка.

– Здравствуйте, Сергей Леонидович, проходите. Юрий Владимирович вас ждет.

Секретарша, похожая на Мерил Стрип, чуть привстав, почтительно указала на дверь с надписью «Заместитель главы администрации по вопросам экономического развития Юрий Владимирович Градов».

– Здравствуйте, как вы меня узнали? – усмехнулся Сергей. – В городе всем раздали ориентировку?

Он позвонил Юрке всего тридцать минут назад и сказал, что заедет по важному делу. Юрка, фыркнув, ответил, что Барышев единственный, кто к нему может вваливаться без предупреждения. И открывать дверь ногой, добавил Юрка.

– Просто мне вас очень точно описали, – любезно улыбнулась копия Мерил Стрип.

– Точно это как? – заинтересовался Сергей.

– Красавец-мужчина, за которого сразу хочется выйти замуж, но надо знать, что он женат и многодетный отец.

Впервые после смерти отца Сергей улыбнулся:

– Ну, в принципе, похоже. Особенно насчет детей!

Секретарша яростно шлепнула печать на какой-то документ.

Сергей открыл дверь в кабинет – не ногой, конечно, – но не постучавшись.

Юрка глыбой нависал над столом, казалось, ему все тесно – кабинет, кресло, костюм…

– Доброго здоровьичка, барин. Работать изволите? – Барышев сел в неудобное жесткое кресло для посетителей, сел намеренно на краешек, чтобы показать Юре, что он обычный проситель, а не друг детства.

– Здорово, олигарх! Рад тебя видеть! – Юрка перегнулся через стол и пожал ему руку. – Ну, что, решил посмотреть, как я работаю?

– Да. Какой из тебя мэр выйдет. Стоит ли тебе помогать.

– Серег… – Брови у Юрки поползли вверх, в глазах мелькнули веселые бесы. – Я правильно понимаю?!

– Правильно, – усмехнулся Сергей. – Меня отец просил тебе помочь.

Юрка расцвел в улыбке – широкой, детской и немного шкодной, с какой он подговаривал Барышева много лет назад удрать из дома в кругосветное путешествие…

– Но у меня есть условия, – умерил его радостный пыл Сергей. Все-таки не умел он просителем быть. Не мог, не привык. Ставить условия – вот его конек.

– Говори! – радостно откликнулся Юрка.

– Дополнительное бюджетное финансирование отцовского института, – издалека начал Сергей.

– Это само собой! – не понял подвоха Градов. – Мы это обговаривали. Мы на базе института такую клинику откроем! К нам еще из Москвы оперироваться будут ездить!

– И новый детский дом, – влепил ему в лоб Сергей.

Юрка замер с открытым ртом, забыв выдохнуть.

Он почесал затылок, закрыл рот и с извиняющимся, несчастным видом сказал:

– Серег, я эту проблему знаю. У нас таких дыр незалатанных в городе полно. Поэтому я и рвусь в мэры. Хочешь – верь, хочешь – не верь. Не для себя!

– Говорить ты научился как большой политик. Слова не вставишь. Значит, так. Детский дом мы начинаем строить прямо сейчас. Выбираем место, и ты мне эту землю всеми правдами и неправдами выбиваешь. Остальное я беру на себя.

Градов хотел что-то сказать, но Сергей жестом остановил его – не любил он, когда его условия комментируют, пусть даже близкий друг. Условие на то и условие – или принимаешь его безоговорочно, или до свидания.

– Чем еще тебе помочь, не знаю. В политической борьбе не силен, на митингах орать – не обучен. А стройка эта тебе в предвыборной гонке – хороший козырь. – Он давно уже не сидел на краешке неудобного кресла. Сергей встал и вольготно прошелся по кабинету. – Согласен?! – остановился он перед Юркой.

– Серега… – Градов сглотнул и встал, раскинув руки, словно собирался сграбастать его в объятия. – Серега! Это же… Спасибо тебе! Вот это конкретный разговор! Только вот что… А если я не изберусь? Что со стройкой делать? Я же тогда финансировать не смогу…