Валентина Мельникова - Мой ласковый и нежный мент

– Встречала я на свете всяких дураков, но вы с Барсуковым просто уникальное явление! Выходит, ты ждала, когда он заявится к тебе с прощальными поцелуями? А он тоже терпел, надеялся, бедный, что ты соизволишь прийти и объясниться. И самое идиотское то, что рядышком живете, через стенку друг от друга спите, но первым переступить через свои дурацкие амбиции – ни боже мой!

– Он те дни в городе пропадал по надымовскому делу, помнишь, сколько возни вокруг него было.

И потом, я думала, что на вашей свадьбе мы с ним встретимся и каким-то образом сумеем договориться. Но сама знаешь, меня Лайза срочно в Красноярск вызвала, потом все эти дела со Славкой… Разве могла я оставить его, когда он сдавал экзамены?

Конкурс был страшенный, я до самой мандатной комиссии боялась даже надеяться, что он поступит.

Сейчас он со своим курсом на учебной базе. Рад до безумия, что поступил…

– Это мы уже слышали, – прервала ее Антонина, – и надеюсь, еще обмоем его курсантские погоны. Но я тебе. Мила, определенно скажу:

Славка, как ни крути, уже отрезанный ломоть, у него теперь свои цели и задачи. А тебя за подругу перестану считать, если упустишь Барсукова. Такого мужика судьба один раз в жизни дарит, а ты этим подарком так безалаберно распорядилась.

Ведь он на эту Надьку раньше и в полглаза не смотрел, ас нашей свадьбы они вдвоем ушли. Отсюда все и пошло-поехало. Теперь Надька его держит руками, ногами и еще зубами впридачу. Дробот говорит, что раз пять на дню в кабинет звонит, а в обед то пирожков чуть ли не на весь отдел принесет, то еще чего-нибудь… Но ты не огорчайся, я на сто процентов уверена, что Барсуков до сих пор по тебе мается. Стас на днях газету купил красноярскую с твоим интервью, а Барсуков без лишних церемоний забрал ее и до сих пор не отдает… Так что есть еще у тебя шанс, хотя и последний… Приезжай, постарайся хотя бы дня на три, на четыре. А уж как вам встретиться, нечаянно, естественно, я уж придумаю в промежутках между Мишкиными кормежками и стирками пеленок. Стас-то у меня не слишком разбежится помочь – только и горазд, что слюни над дитем пускать. Всем уже уши прожужжал, что Миша на него похож. Я молчу, конечно, пусть думает до поры до времени, что в него, красавца, уродился.

Белая иномарка, заложив крутой вираж, затормозила у крыльца магазина, и Людмила едва увернулась от грязного фонтана, вылетевшего из-под колес.

Открылась передняя дверца, и молодая, судя по легкости, с которой перепрыгнула лужу, женщина вбежала на крыльцо и скрылась в магазине.

Людмила обогнула машину, дверца которой так и осталась отворенной. В салоне было темно, но по запаху сигаретного дымка она догадалась, что водитель остался в машине. И даже остановилась от пришедшей в голову внезапной и шальной мысли: как здорово было бы, если бы судьба расщедрилась на сюрприз и в машине оказался бы не кто иной, как подполковник Барсуков собственной персоной. Тут же с досадой тряхнула головой. Какой еще, простите, Барсуков, да еще в шикарной иномарке, на которую ему за всю свою жизнь не заработать, разве только взятки стал брать или наследство получил богатое?..

Она усмехнулась и поднялась по усыпанным облетевшими листьями ступенькам в магазин.

В магазине было тепло и малолюдно, только одинокая покупательница у прилавка с сигаретами да продавщица Лиза, которая при виде Людмилы расплылась в радостной улыбке:

– Людмила Алексеевна, здравствуйте! Вы что, совсем вернулись?

Людмила не успела ответить, потому что стоящая к ней спиной молодая женщина в длинном светлом пальто с капюшоном мгновенно обернулась и тоже вскрикнула от удивления;

– Людмила Алексеевна? Вы?

Блок сигарет, который она собиралась положить в сумку, выпал из рук, но она даже не заметила этого, потому что бросилась Людмиле на шею и расплакалась.

– Господи! Света! – Людмила отставила в сторону чемодан и обняла девушку одной рукой за плечи.

Другой достала из кармана носовой платок и принялась вытирать ее лицо, по которому, вставляя черные от размытой туши дорожки, ручьем бежали слезы. Ну, что ты, девочка? Успокойся! – уговаривала она ее полушепотом, но Света от этих уговоров еще сильнее заходилась в плаче, пока Людмила не отстранила ее решительно и не приказала:

– Сейчас же перестань реветь! Смотри, весь плащ мне промочила! – И упрекнула:

– Мы с тобой почти год не виделись, тебе что, рассказать мне нечего?

– Людмила Алексеевна! – Продолжая хлюпать носом, Светлана настороженно оглянулась на Елизавету, явно навострившую уши, и произнесла вполголоса: Простите, что разревелась! Я ведь от неожиданности!

Мне сказали, что вы навсегда из Вознесенского уехали. В Красноярск… Это правда, что навсегда?

– Честно сказать, я еще сама не решила, временно или насовсем. Это от многих обстоятельств зависит. – Людмила угрожающе посмотрела на Елизавету и примкнувшего к ней охранника, и те спешно ретировались.

– А я мамку приезжала хоронить, – всхлипнула Светлана. – Она какой-то дури неделю назад напилась, вот почки и отказали. – Она промокнула глаза носовым платком, еще больше размазав тушь по щекам, виновато улыбнулась. – А я ведь насовсем из Вознесенского уехала. Сейчас вот в Институте бизнеса учусь.

– В Институте бизнеса? – удивилась Людмила. Но ведь там, говорят, большие деньги надо платить за обучение?

– А я замуж вышла, – пояснила Светлана, – мне муж учебу оплачивает. И устроить потом обещал в какую-нибудь престижную фирму.

– Прекрасно, – Людмила улыбнулась, – в таком случае поздравляю, только одного не пойму, тебе ведь нет еще восемнадцати?

– А у нас гражданский брак. – Светлана бросила быстрый взгляд в сторону Елизаветы и почти прошептала:

– Валерий сказал, что мы непременно обвенчаемся сразу же после Рождества, как только мне восемнадцать исполнится.

– Прекрасно, – опять повторила Людмила, – очень рада за тебя!

– Людмила Алексеевна… – Светлана отвела взгляд в сторону и торопливо проговорила:

– Как дела у Славы? Я слышала, он поступил…

– Поступил. Сейчас проходит курс молодого бойца. Через неделю возвращается в институт. Будет жить в казарме. До принятия присяги, правда, никаких увольнений. В письмах пишет, что всем доволен, все ему нравится. – Людмила вздохнула. – Что еще сказать? Форма ему идет. Выглядит в ней совершенно другим человеком. Да он. Света, и стал совсем другим человеком. Более взрослым и серьезным.

– Я знаю. – Светлана опустила голову и шмыгнула носом. – Я, пожалуй, пойду, Людмила Алексеевна! А то поздно уже, нам еще до города добираться нужно! – Наклонившись, она подняла с пола блок сигарет, затолкала его в сумку и вновь посмотрела на Людмилу удивительно зелеными глазами, полными слез и такой дикой тоски, что у Людмилы невольно сжалось сердце, а в горле неприятно запершило. – Передайте Славе, чтобы зла на меня не держал, может, это и хорошо, что мы с ним расстались. – Она нервно сглотнула и быстро, словно боялась, что не решится произнести всю фразу целиком, проговорила: