Татьяна Устинова - Всегда говори «всегда» – 3

Или эта горячность и перепады настроения – просто следствие банального переутомления?

Ольга взяла его лицо в ладони, заглянула в глаза.

Они были несчастные. Панически несчастные. Наверное, такие глаза были у нее, когда она тонула… Что его мучает? Что он хочет, но не может сказать?

Ольга хорошо знала – пытать мужа бесполезно, он скажет, только когда сочтет это нужным.

– Сереж, я не могу с тобой поехать. Завтра улетает Надя. Я должна ее проводить.

Он сжал ее руки, она едва не вскрикнула от боли.

– Я прошу тебя! – шепотом взмолился он. – Прошу!

– Нет, Сережа, я не могу, – твердо сказала Ольга.

– Неужели так трудно выполнить мою просьбу?! – взорвался он. Но тут же, сбавив обороты, тихо и очень настойчиво попросил: – Поедем со мной, Оля.

…Сколько раз она вспоминала потом этот момент и понимала – он спасал тогда себя, ее, спасал свою семью, а она не догадалась, не уловила признаков беды, несмотря на то что дурные предчувствия мучили ее по несколько раз на дню. Да и не обязана она была ничего понимать…

Ольга решила – переутомившийся самодур. Тиран и сатрап. Он приказал, а все должны ему подчиняться. И она – в первую очередь.

Поэтому повторила:

– Я же тебе объяснила, я не могу не проводить Надю. Это будет просто свинством с моей стороны. Если бы не Надя…

– К черту Надю! – закричал он. – Я последний раз прошу, поедем вместе в эту поездку!

– Ты с ума сошел? Что значит к черту Надю?!

Ольга вытаращила на Сергея глаза, глядя на вздувшуюся пульсирующую на его шее вену. Он первый раз кричал на нее.

Это был уже не переутомившийся – а взбесившийся самодур!

– Это значит, что я прошу тебя поехать со мной в Бангкок!

– Знаешь, Сережа, – очень тихо сказала Ольга, – твои слова мало похожи на просьбу! И я не понимаю, почему ты так злишься.

– Потому что… – Барышев задохнулся от гнева, его лицо пошло красными пятнами, – потому что не выношу твоего упрямства! Терпеть не могу капризов!

Это был их первый семейный скандал.

– Не смей на меня кричать. Не терпишь капризов? Знаешь, я тоже. Ты испортил мне вечер, а потом являешься домой ночью и устраиваешь истерику. Можешь тут стоять и злиться сколько влезет. Я пошла спать. Спокойной ночи!

Ольга гордо развернулась и ушла с террасы с высоко поднятой головой. Она бы с удовольствием хлопнула дверью, но дверь была раздвижной, поэтому эффектного жеста не получилось.

Барышев, сжав кулаки, смотрел ей вслед, желваки ходили ходуном на его скулах.

Ольга не захотела его спасать, хотя должна была все понять пресловутым женским чутьем, которое, как он слышал, никогда не подводило любящих женщин…

Почему она не бросилась выцарапывать его из плена пошлых и грязных соблазнов?

Это было обидно. С одной стороны. А с другой…

С другой – он был горд, что его жена оказалась намного выше его мелкого грехопадения.

Любая другая унюхала бы, учуяла запах измены, а Ольга, которая всякого в жизни хлебнула и получила много жестоких уроков – измену и предательство в том числе, – Ольга осталась чистой.

И его считала таким же чистым. Он накричал на нее, устроил истерику, а она – списала все на его дурной характер.

Он недостоин такой жены.

Он заслуживает дрянного виски, душного номера и нежелания принять душ, потому что с грязным телом легче терзаться грязными мыслями.

Оксана поселилась в соседнем номере. Барышев ходил от стены к стене, глушил виски прямо из бутылки и слышал, нет, чуял – каждый ее вдох-выдох, каждое движение…

Если он напьется до свинского состояния, то уснет и не сделает то, что сделать обязательно должен.

Но свинское состояние не наступало – не хватило бутылки, второй, а третьей у него не было.

Выхода тоже.

Вернее, он был, но только один – тот, которого он хотел избежать, но не смог.

Сергей пьяно икнул, взял бутылку, на дне которой плескались остатки светло-коричневой жидкости, вышел в коридор и замер перед дверью Оксаны.

Как принято стучать такому козлу, как он? Громко или очень громко?

Может, следует открыть дверь ногой?

Точно, ногой! Барышев размахнулся, чтобы пнуть дверь номера, но она вдруг распахнулась сама.

На пороге стояла Оксана в полупрозрачном фиолетовом пеньюаре.

Она втащила Барышева в номер – стремительно, как хищник добычу, – забрала бутылку, раздела его и толкнула на кровать, будто он и вправду был добычей – хорошим, добротным куском мяса для изголодавшейся львицы.

И она делала с этим куском мяса все, что хотела… Насытилась. Напилась. Отвела душу.

А он оказался все-таки пьян, как свинья, чтобы оценить ее мастерство, ее страсть, ее красоту «и пр.», как ему вдруг подумалось.

Так и всплыло в пьяном мозгу под ее поцелуями – «и пр.»…

Барышев засмеялся в самый неподходящий момент, она отпрянула – голая, горячая и, наверное, прекрасная.

– Извини, – икнул Сергей. – Где здесь душ?

– Там же, где у тебя, – сказала Оксана, прожигая его глазами.

Он поплелся в ванную комнату, почти не ощущая пол под ногами.

Вот теперь можно помыться. Жесткой мочалкой с мылом.

Вряд ли это поможет, но хоть какая-то более-менее радикальная мера от «и пр.».

Холодная вода постепенно приводила в чувство, но реальность оказалась такой мерзкой, что снова захотелось напиться.

Тем более что в ванную зашла Оксана – голая и, наверное, прекрасная.

Со скорпионом на запястье.

Она шагнула к нему под струю холодной воды. Попыталась прижаться, но он сделал шаг назад, завернулся в полотенце и вышел из ванной.

Как невежливо он поступил…

Не слился с ней в объятиях под душем.

Ничего, пусть глотает.

Если он последний козел по отношению к Ольге, то и Оксана получит свою порцию «козла».

Барышев лег, нащупал на тумбочке пачку Оксаниных сигарилл, закурил.

Редкая оказалась гадость – он поперхнулся крепким дымом, закашлялся до слез.

Пришла Оксана, похлопала его по спине, прижалась всем телом.

…Голова катастрофически прояснялась от хмеля… Где-то в глубине пиджака вибрировал мобильный.

Жена, подумал Сергей. Ольга хочет пожелать мне спокойной ночи.

– Не бери, – прошептала Оксана и впилась в него поцелуем.

Телефон вибрировал, поцелуй не кончался. Он схватил ее за запястье, расцепил на своей шее руки. На него бриллиантовым глазом уставился скорпион.

– Зачем тебе этот зверь?

– Я по гороскопу Скорпион.

Он не хотел знать, кто она по гороскопу. Зачем спросил?

– А почему от тебя так пахнет сандалом?

– Люблю мужской парфюм и всегда им пользуюсь.

Ему было плевать, какой парфюм она любит.

Телефон замолк, успокоился.

– Я люблю тебя, – сказала Оксана, прижавшись к его груди щекой. – Я первый раз в жизни люблю…

Барышев сделал вид, что заснул – даже всхрапнул для убедительности. Она пальцами провела по его лицу, щекоча скорпионом, будь он неладен…