Филлис Уитни - Морская яшма

— Молодец он, кэп Нат. Потому-то вы и стали крепким орешком. Просто так вас не возьмешь. Конечно, если вы останетесь.

— Если я останусь, мне хотелось бы подружиться с Лиен, — призналась я. — Я никогда раньше не была знакома с китаянками.

— Это тоже не так просто, хотя я, например, пытался за нее заступаться. Но по крайней мере, я потрудился узнать о ней побольше, чем та же миссис Маклин.

— Знаете, Лиен сегодня меня напугала. Она выхватила такой страшный кинжал и поднесла его капитану. Было похоже на какой-то дикий ритуал.

— А-а, малайский крис. Должно быть, она крепко разозлилась на мужа.

— Мне показалось, Лиен меня недолюбливает, — вздохнула я. — Она настаивала, чтобы капитан сказал мне правду, но я все время чувствовала ее острую неприязнь. Почему она меня невзлюбила?

Ян повернулся к письменному столу и принялся рассеянно перебирать лежавшие на нем листы бумаги.

— За что же ей вас любить? Если капитан выдаст вас за Брока и изменит завещание, ей останется только положенная по закону вдовья часть.

Я задумалась. Объяснение выглядело вполне логично.

— Наверное, это все равно был бы лучший выход. Разве она сможет вести дела и управлять большим состоянием?

— Вам так хочется все выяснить досконально? — Ян скривил губы. — Спросите капитана.

Неожиданная досада и прозвучавшая насмешка смутили меня. Проявив было несомненную доброту и сочувствие моим заботам, Прайотт снова как будто отступился, умыл руки и словно высмеял мою доверчивость.

— Он оставляет мне небольшое наследство, — продолжал собеседник. — Я же за это обязан закончить свой труд, каким бы он ни вышел, а потом найду себе другое занятие, но только не в компании, если во главе ее будет стоять Брок Маклин. Он нравится мне ничуть не больше, чем я ему. Впрочем, я в любом случае тут не останусь. Выполню заказ капитана и уеду.

По крайней мере, меня ободрило его непримиримое отношение к Броку.

— Поскольку мы разделяем одни и те же чувства к мистеру Маклину и его матери, могу ли я, как и Лиен, считать вас немного своим другом, хотя бы пока вынуждена находиться здесь?

Насмешливая интонация, которая меня так встревожила, сразу пропала. Прайотт тепло посмотрел на меня.

— Я буду вашим другом, сколько бы вы ни пробыли в этом доме, Миранда Хит, — заверил он меня.

Я встала и протянула ему руку.

— Мне хотелось бы, если это возможно, уехать завтра. Буду очень признательна за помощь.

Прайотт взял мою руку и накрыл ладонью. Его улыбка снова стала ласковой; он словно хотел показать, что я ему нравлюсь и ему очень хочется понравиться мне. Я сразу успокоилась, хотя вряд ли Ян Прайотт имел какое-то влияние в доме.

Я сказала Прайотту, что рассчитываю на его помощь в завтрашнем побеге. Но сейчас мне нужно было вернуться в капитанскую «рубку», невзирая на то, хочет ли миссис Маклин меня там видеть или нет. Ян проводил меня до дверей и, пока я поднималась по лестнице, смотрел мне вслед.

Я постучала, и дверь почти сразу же открылась. Увидев меня, миссис Маклин покачала головой и приложила палец к губам.

— Вы ничем не сможете помочь. Он пережил страшное потрясение. Если выживет, то только чудом. Пожалуйста, идите к себе и не возвращайтесь, пока вас не позовут.

Мне в голову закралась мысль, что меня выпроваживают вопреки желанию капитана, но я не посмела перечить. Миссис Маклин и так уже открыто меня ненавидела. Я молча повернулась и отправилась в свою комнату. Воздух здесь был сырой и холодный, камин не топлен. Мне не хотелось возиться с огнем, и я решила сразу же лечь в постель. День выдался длинным и утомительным, и не столько из-за долгого путешествия, сколько из-за обилия впечатлений и переживаний. Я снова заперла дверь на задвижку, хотя сама не знала, чего опасаюсь. Поискав глазами на туалетном столике, я убедилась, что ключ от двери в комнату Лорел исчез. Оттуда не доносилось ни звука, поэтому я повернула ручку. Дверь была заперта — наверное, с другой стороны. Мне было все равно. Уж этой-то несчастной, странной девочки я не боялась.

Я быстро разделась и натянула через голову фланелевую ночную рубашку. Безобразный рубец, оставшийся у меня на левом плече с младенческого возраста, болел и, казалось, горел. Он всегда напоминал о себе после нервного дня. Я рассеянно потрогала плечо. Наш семейный доктор объяснил мне, что эта боль — исключительно плод моей фантазии и что след увечья, полученного грудным младенцем, по прошествии стольких лет болеть никак не может. Тем не менее руку жгло как огнем.

Прежде чем лечь, я немного постояла у окна, глядя на тот же сад, куда выходили окна капитана. Из окон старого крыла падал на траву свет. Бородатая физиономия больше не появлялась, собака умолкла; среди теней не было ни ветерка, ни движения.

Мыс из окна, выходившего в сад, виден не был, не видела я и старый маяк. Но по ту сторону гавани поблескивал огонь нового маяка. Он то подсвечивал небо, то погружал мир в темноту. Я знала, что не засну, если в окне будут постоянно мигать вспышки, поэтому задернула занавески поплотнее. Потом пробежала по голому полу к яркому овальному лоскутному коврику, который немного согрел мне ноги. Еще секунда — и, дрожа на холодных простынях, я уже натягивала на себя одеяло.

Заснуть не удавалось. Ночь только что казалась тихой и спокойной, а тут вдруг сразу зазвучали шумы и шорохи нового места. Прибой ревел сильнее, чем в городе. Мыс Бэском-Пойнт выступал в море, ничем не защищенный; ветер, должно быть, срывал с волн соленую пену. Я слышала, как море с грохотом набрасывалось на зазубренные скалы, а потом с шипением откатывалось назад — только для того, чтобы наброситься снова; и так до бесконечности. В моих романтических мечтах о морских путешествиях никогда не звучали эти монотонно-зловещие звуки.

Маленькая комнатушка с запертой дверью больше не казалась мне надежным убежищем. Лежа в постели, я представляла себе, как стены во мраке дома свистящим шепотом поверяют друг другу темные тайны. Скрипы и шорохи сливались с шумом моря.

Я долго лежала без сна. Накатило знакомое, только многократно усиленное, чувство одиночества. Наконец телесная усталость взяла свое, и я погрузилась в беспокойную дрему.

Проспала я, вероятно, часа два. Один раз вскочила, услышав, как внизу старинные напольные часы бьют полночь. Я долго прислушивалась, считая удары, потом снова погрузилась в тревожное забытье. Мне приснился кошмар: в ореоле пульсирующего света ко мне приближалось нечто зловещее. Свет резал веки, жизни угрожала опасность. Я с криком проснулась и обнаружила, что свет в комнате действительно горит.

Кто-то стоял у моей постели со свечой в руке. Свеча чадила и мигала на сквозняке. Свет слепил меня, В страхе я откатилась к дальнему краю кровати и увидела, что свечу держит жена капитана, Лиен.