Марина Туровская - Серый ангел

— Короче, сбежала я с той дачи от греха подальше. И только в Москве поняла, что забыла на даче телефон. А мне его приятель подарил. Дорогой, с видеокамерой. Звоню на него, но абонент недоступен. Боюсь, Артем зажилил мой телефончик.

Во время рассказа девица не сводила с меня глаз и кивала в такт словам.

— Ага, этот полудурок может. От меня что надо?

Я достала из кармана бутылку коньяка.

— Будешь? Коньяк настоящий, армянский. Меня Маша зовут.

— Меня Дина. — Она вскочила и достала из сушилки две разномастные рюмки.

— Понимаешь, не помню, где его дача. — Я разлила коньяка по внушительным рюмкам. — Туда он вез на своей машине, обратно я поймала такси, да и голова не очень работала. Сегодня вот коньяка для храбрости купила, и бутылка пригодится, в случае чего — шарахну по голове.

— По голове? Бутылкой? — Девушка оценивающе оглядела меня. — Очень хорошо.

Сходив в комнату, Дина принесла листок бумаги и ручку.

— Я тебе схему нарисую. — Она начала чертить путь проезда. — Сколько мне Артем крови попортил, недели рассказывать не хватит. Я, идиотка, за него замуж в прошлом году собиралась. Обещаешь бутылкой?

В голосе Дины было столько надежды…

— Стопудово.

— Нет, давай я с тобой поеду. Мало ли что.

— Ты за кого боишься? — Пригубив коньяк, я наблюдала за большими глотками Дины. Девушка выпила всю рюмку, размером со стакан. — За него или за себя?

— За себя! Ты вон какая сексуальная.

— Ой, брось. — Я налила Дине целый бокал. — Извини, больше не налью, мне еще в дорогу.

— Понимаю, — пьяненько оценила девушка. — Отзвонись мне о результате, а не то я ночью примчусь. Шарахнуть его не забудь.

Оставив свой бокал нетронутым, я попрощалась с Диной.

В машину я села очень усталая, сложный сегодня день. Засунув в карман легкой куртки бутылку с остатками коньяка, я успокоила Кирилла:

— У нас есть адрес!

Через час я подняла крючок в калитке и прошла к нужному дому. Встав на цыпочки, заглянула в освещенные окна.

Мужик лет тридцати пяти, с большим пузом и неприятным лицом, занимался любимым делом российских лодырей — сидел за столом перед телевизором, ел пельмени и пил водку.

Немного боязно заходить в незнакомый дом к пьяному мужику, но в тылу у меня решительно настроенный Кирилл, а впереди раненая Аня.

Я постучала в окно.

— Артем, открой.

Мужчина туполобо посмотрел в темные стекла, нахмурился, но встал.

Я поднялась на крыльцо и, как только открылась дверь, широко шагнула на веранду.

Мужчина сделал два шага назад.

— Какого хрена?

Наивно похлопав глазами, я прошла через веранду в комнату.

Дача как минимум полгода не видела влажной уборки. По углам комнаты шелестели фантики, по немытым доскам пола катались комки серого пуха, правый угол заставлен двумя сотнями пустых бутылок. Под потолком висели гирлянды паутины, на которых жили упитанные пауки.

— Подружку приехала навестить, Анечку. Ты куда ее засунул?

Артем дернулся и быстро глянул в сторону. Рядом с кроватью на одной из досок пола блеснуло тусклым бликом металлическое кольцо. При внимательном взгляде на длинные половые доски проявился квадрат люка.

— Какая подружка, кретинка? Вали отсюда, тля болотная!

— Она в подполе? — весело уточнила я. — Ну-ка, не мешайся в проходе.

Артем смотрел на меня нехорошим, трусливым взглядом. У меня резко поднялось настроение. Так быстро и удачно все устроилось! Сейчас найду Аню, и мы поедем в Москву, а потом я вернусь к себе в любимый магазин.

«Берегись, дура!» — завопили сразу три голоса. И мне на голову обрушился удар бутылкой. Была бы я трезвая, без сотрясения мозга не обошлось бы, но сейчас мозги были отключены, и у меня только на мгновение потемнело в глазах. Даже осколки разбившейся бутылки не причинили мне вреда. Но разозлилась я серьезно.

— Ах ты гад!

Я выхватила из кармана свою недопитую бутылку коньяка и от души хрястнула ею Артема по голове. Он упал плашмя на пол, скорчился и заскулил. Мерзкое зрелище.

В комнату зашел Кирилл, оценил обстановку. На меня посмотрел осуждающе.

— Воюешь? Ну-ну. И где ж тут вход в подвал?

Он наклонился, отодвинул в сторонку стул и потянул вверх медное кольцо. Квадрат люка с пыльными лохмотьями паутины поднялся. Из подвала тянуло плесенью, сыростью и бытовыми проблемами.

Пока Кирилл думал, как закрепить люк, я рванула вперед, вернее, вниз. Нащупав сбоку от лестницы выключатель, я зажгла свет и спустилась по четырем ступенькам.

Анна лежала в углу на пыльном ковре. За спиной блестела влагой сырая кирпичная стена. Анна, глядя на меня философским взглядом опухших глаз, попыталась сесть.

— Ожидала помощи только завтра днем. Ты одна или с Кириллом?

От шеи, на которую была накинута петля, к лестнице тянулся стальной штырь. При виде конструкции ловцов собак я так разозлилась, что даже перестала нервничать.

Сняв с Анны собачий силок, я чмокнула ее в нос.

— С Кириллом. Что с глазами?

— Перцовый баллончик. Этот ненормальный обращался со мной как с бешеной собакой.

Я покивала головой, сочувствуя, и заорала: «Кирилл, давай тащи сюда эту сволочь, пусть сам поживет на своем облезлом ковре!»

Кирилл, не суетясь, взял за шкирку Артема, подтащил к лестнице подпола и легким толчком под зад помог спуститься вниз.

Когда Артем оказался рядом со мной, я думала, что убью эту скотину — въехала ему в глаз и пнула в бок. Хотела продолжить это увлекательное занятие, но Кирилл не дал.

Пока он помогал Анне вылезти наверх, я накинула на жирную шею Артема петлю силка и посадила на цепь.

Мужичок противно скулил, но не громко, дабы никого не раздражать.

Возник вопрос — блаженно залечь спать сразу и здесь, или, мучаясь и пугая народ усталым внешним видом, тащиться сто километров по темноте?

— Я сплю! — твердо сообщила Аня, нацелившись на кровать Артема, и уснула еще за два шага до нее. Мне пришлось снимать с нее обувь и накрывать одеялом.

Вопрос о поездке отпал.

Через час скулеж под полом перешел в громкий храп. Как-никак Артем в одно рыло вылакал две бутылки водки.

Кирилл доедал пельмени, которые мы нашли в морозилке, я, сидя на диване, пялилась в телевизор, Анна, ровно дыша, спала на кровати.

Мое тело ныло от усталости, глаза слипались, из сонной руки выпал телефон. Час назад я позвонила Валерии Николаевне, обрадовала, что дочь жива-здорова. На счет «здорова» я приврала, но, зная Анин потенциал, не сомневалась, что к утру она придет в себя. Второй звонок был брату Толику. Он разозлился, что я среди ночи бужу его и прошу доложить о выручке за день, и послал меня… дальше, чем обычно посылает.

На этом силы мои закончились. Я забрела в соседнюю комнату, в которой обнаружила бельевой шкаф. В шкафу смятым комком валялось чистое, но не глаженное белье, и я его с радостью постелила на диван.