Антон Леонтьев - Еще один знак зодиака

Наш разговор прервал звонок мобильного телефона Эдика. Коротко переговорив, он сообщил:

— Звонила мадам Матильда, о которой я тебе рассказывал. Она готова принять нас через час. Похоже, ты права, Марина, и связь существует не только между убийствами — новый «Зодиак» продолжает серию, начатую старым, — но и между убийцами.

— Может, сообщить о наших догадках Айрин Мориарти? — спросила я. — Она же занимается расследованном. Или спецагенту Кронину.

— Или заместителю окружного прокурора Дане Хейли, — добавил Эдик.

Но тут я злобно воскликнула:

— О нет, эта особа от меня ничего не получит! Ведь она обращалась со мной, как с убийцей, и даже не соизволила как следует извиниться!

— Сначала давай-ка узнаем, какой информацией располагает мадам Матильда, и потом решим. А если честно, то я не думаю, что Айрин Мориарти или Стивен Кронин будут безумно рады, если узнают, что мы тоже решили приняться за расследование. Для них мы всего лишь дилетанты.

— Дилетантов всегда опасно недооценивать, — усмехнулась я. — Если твоя гадалка ждет нас, то в путь!

— Только прошу, не называй ее так в глаза, — сказал Эдик. — Мадам Матильда чрезвычайно эксцентричная особа, с ней нелегко работать, однако она обладает подлинным даром.

В конечном счете мне было плевать, что мы отправлялись в гости к ясновидящей: для меня решающим было то, что я находилась рядом с Эдиком. Ничто не сплачивает так, как совместное расследование. Подобный сюжет часто в разных вариациях повторялся в романах покойной Валерии Артуровны Свентицкой: молодая девица, влюбленная по уши в серьезного бизнесмена, занимается на пару с ним расследованием убийства, и в финале романа они, конечно же, становятся мужем и женой.

Усевшись в потрепанный «Порше» Эдика, я подумала: если он сделает мне предложение, я не отвечу отказом. Конечно, мне придется серьезно поработать и подвести журналиста к столь простой и одновременно гениальной мысли, однако никуда он от меня не денется. Тем более что конкуренция в лице мадам Свентицкой мне уже не грозит.

Мы мчались по главной трассе Голливуда — бульвару Сансет. Светило яркое солнце, по тротуару прогуливались разодетые дамочки с собачками, и мы находились в самом сумасшедшем месте на Земле. Эдик рассказывал мне о каком-то деле, в котором мадам Матильда задействовала свой феноменальный дар, но я не очень внимательно слушала. Для меня было достаточно, что Эдик со мной. Вот стану его супругой, перееду в Лос-Анджелес, работа на мадам Свентицкую останется в далеком прошлом… И на нас свалится большое богатство — еще бы, книга, в которой мы (вернее, Эдик под моим чутким руководством) изложим все перипетии дела «Зодиака» и раскроем имя истинного убийцы, как в прошлом, так и в настоящем, станет супербестселлером и принесет нам миллионы. Я уже представляла себе брачную церемонию и разглядывала виллы на холмах, выбирая для нас подходящий домик.

Мы свернули с широкого бульвара Сансет на узкую улочку и остановились около невзрачного серого здания с запыленными окнами и вывеской: «Мадам Матильда — предсказание судьбы всеми способами».

Эдик галантно открыл дверцу и подал мне руку. Ну что же, еще немного, и красавец падет к моим ногам. Не сомневаюсь, что у него великое множество подружек и что он привык к холостяцкой жизни, но от меня он не уйдет!

Мы приблизились к стеклянной двери, на которой висела табличка «Закрыто». Вот те на! Куда же подевалась ворожея?

Пришлось достаточно долго нажимать на кнопку звонка — в недрах салона раздавалась переливистая трель. Наконец за дверью мелькнула тень, послышался звук поворачиваемого ключа, и я услышала глубокое женское контральто, произнесшее с упреком:

— Как вы можете отвлекать меня от общения с астральным миром!

— Мадам Матильда! — воскликнул Эдик умоляюще. — У нас имеется с вами договоренность! Меня зовут Эдвард Холстон, я журналист. Мы только что говорили с вами по телефону!

Дверь приоткрылась, в лицо мне ударил запах крепких сигарет, давно вышедших из моды духов и пыли. На пороге возвышалась самая странная особа, которую мне когда-либо приходилось видеть — мадам Матильда. Для женщины она оказалась чрезвычайно высока, к тому же полнотела и могла похвастаться гигантским бюстом. Гадалка была облачена в некое подобие переливающегося всеми цветами радуги балахона, который шуршал и изменял оттенок при малейшем движении. Дряблую белую шею украшали многочисленные цепочки со странными кулонами, ожерелья из тусклых полудрагоценных камней, также гремевшие при каждом повороте туловища. Лицо мадам Матильды было покрыто толстенным слоем косметики — здесь были белила, румяна, губная помада, ярко-синие глаза обрамляли длиннющие и наверняка фальшивые ресницы. На плечи дамы спадали неестественно черные локоны.

— Рада приветствовать вас в моей скромной обители! — произнесла особа, сменив гнев на милость, и пропустила нас в салон. — Вынуждена принести извинения за свои слова — я до такой степени погрузилась в общение с потусторонним миром, что напрочь забыла о вашем визите.

В правой руке, украшенной алыми, хищно загнутыми накладными ногтями, мадам Матильда держала нефритовый мундштук, в котором тлела сигара. На каждом из ее пальцев сияло по крайней мере по два перстня — некоторые из них имели необычную форму — черепа, скарабея, паука.

Дверь, тихо звякнув, захлопнулась за нашими спинами. Я поежилась и пожалела, что отправилась в гости к какой-то чокнутой особе — в том, что Матильда сумасшедшая, у меня уже не было ни малейших сомнений. Кто еще станет так наряжаться и на полном серьезе уверять, что беседует с посланцами другого мира?

Большая комната, в которой мы находились, была уставлена антикварной мебелью, стены увешаны картинами и гравюрами со странными сюжетами — колдуньи на шабаше; демоны, преследующие свои жертвы; ведьмы на метлах… Раздалось мяуканье — около моих ног возник преогромный черный котище с сияющими зелеными глазами. Он потерся о ноги Эдварда, а на меня зашипел. «Сгинь, нечисть!» — подумалось мне, и я пригрозила коту кулаком.

— Прошу вас в мой кабинет! — произнесла мадам Матильда и, приложив к губам нефритовый мундштук, затянулась.

Было сложно сказать, сколько ей лет: дама явно не первой свежести, в определении ее возраста я остановилась на промежутке от пятидесяти до семидесяти.

Гуськом мы прошествовали через несколько комнат и, миновав колыхающуюся занавеску, оказались в небольшом помещении. Посреди него находился круглый стол, застеленный черной бархатной скатертью, на котором возвышался хрустальный шар и лежала колода карт. Вдоль стен тянулись застекленные шкафы — в глаза мне бросились странные экспонаты: книги по магии на разных языках, несколько массивных распятий, деревянные и каменные фигуры страшилищ, глобус и даже пожелтевший череп. Я потрепала череп по загривку, мадам Матильда произнесла: