Марина Туровская - Пять дней сплошного цирка

Андрей смотрел на пожилого эксперта, эксперт смотрел в микроскоп. Андрей закурил седьмую сигарету за час.

– Вы, Юрий Павлович, по телефону говорили, что вам уже все ясно. Что же вы передо мной деловитость играете?

– Послушайте, Андрей, я не играю, – Юрий Павлович махнул в сторону пустого стула. – Осколки блюдца изучаю. Садись, через минуту закончу.

– А разве в кабинете было блюдце? – Андрей сел, стараясь не помять дорогие брюки и пиджак.

– Какой кабинет? – Юрий Павлович выключил микроскоп и взял в руки старинное блюдце. – Жена за сумасшедшие деньги купила у какого-то проходимца японский фарфор XVIII века. Одно блюдце она тут же, вынимая из коробки, кокнула. Я вот смотрю на скол – никакой это не XVIII, а полноценный XVI. Специалистом надо быть, специалистом. Особенно когда антиквариат впариваешь.

Андрей закурил.

– Так мы едем?

– Едем. Не могу я больше твое курение переносить.

У двойных металлических дверей склада Андрея и эксперта ждали три бойца. Они сидели на корточках вдоль коридора в специальных комбинезонах серебристого цвета. Стеклянные забрала подняты, лица потные. При виде начальства ребята встали.

Старший, увидев, что начальство в штатском, и непонятно, как к ним обращаться, протянул два пакета со свернутыми комбинезонами.

– Здравствуйте. Вот, положено. Они большие, можете поверх одежды надевать.

Юрий Павлович отдал Андрею чемоданчик с инструментами и вытащил из пакета комбинезон. Встряхнул его, и гибкая ткань развернулась.

– Э-э ребята, комбинезончики хлипкие. Видишь, – эксперт обернулся к Андрею, – прошитые. А против той бомбочки все шитое, считай, разрезанное до состояния выкройки.

Лица у ребят, смотревших на начальство, стали напряженные.

Эксперт стал надевать широкие штаны поверх брюк.

– Но одеваться все равно надо. Шевелись, Андрюша.

Бойцы встали, настраивая шлемы.

На складе, держа листок накладной у стекла обзора, эксперт показывал на ящики.

– Так, анализируем партию, с которой прибыла та лампа. Нам нужен второй отсек, третья полка. Ящики с седьмого по двенадцатый. Вскрыть. Идем дальше. Только, мальчики, снимаем, как с девственницы трусы. То есть нежно.

Ящики аккуратно ставились на пол, вскрывались. Пять человек шли дальше.

– Отсек четвертый. Первая и третья полка. Ящики под номерами два и пять. Вы помните, как снимать. Дальше…

Через полчаса взмокший Андрей, насмотревшись на стеклянную посуду, на керамические кашпо для цветов и на белые пепельницы, постучал по ближайшей коробке.

– Эту тоже вскрывать будем?

– Будем обязательно.

– А лампы? Когда мы до ламп доберемся?

– Не торопись, майор, генералом станешь. Мы по всему ассортименту пройдемся. Ты, Андрюша, даже не понимаешь, что у вас тут, в Генштабе, произошло.

– А что?

– Полный… аут… Потом расскажу.

На полу оказалось двадцать вскрытых ящиков. Юрий Павлович сверился с накладной, скептически хмыкнул. И послал всех трех бойцов на… Попросил выйти.

Старший уходить отказался.

– Мне приказано. Я должен быть здесь.

Эксперт кивнул.

– Ладно. Тогда выведи ребят, пусть перекроют входы в коридор с обоих концов, на расстоянии не меньше двадцати метров от склада.

– Уже перекрыты, товарищ…

– Полковник. А ты еще перекрой! – взорвался эксперт. – Если что-то… мы все здесь останемся. Иди! Твою мать… Тебя как зовут?

– Николай Войнов.

– Давай, Коля, отводи ребят.

Коля Войнов медленно крутил перед глазами Юрия Павловича выбранный предмет. Эксперт смотрел, отмечал в записной толстой книжке свои наблюдения. Андрей сидел рядом на отсмотренном ящике, потел, дыша в респиратор.

С момента начала осмотра прошло четыре часа. В сторону была отложена только одна настольная лампа.

Андрею больше всего хотелось снять респиратор и закурить.

Коля поднял следующий предмет, это была большая тарелка молочного стекла с яркой цветочной росписью.

– Юрий Павлович, ну, на кой… хрен нам посуда?

– Молчи, Андрей, сам хочу домой. Эту тарелочку, Коля, ты к лампе переложи. Только осторожно.

Коля понятливо пожал плечами, тарелка в руках дрогнула. Эксперт, бормоча: «Сторожно, сторож… звездец…», резко упал на пол, за распакованную коробку, попытался вдавиться в пол.

Коля и Андрей с интересом наблюдали, как с неуклюжих перчаток с резиновыми пупырышками сваливалась тяжелая тарелка, как она медленно падала на пол. Как совершенно целая, шлепнулась дном об пол… и затем, подпрыгнув, при повторном падении ударилась о край металлической стойки стеллажа…

В следующий миг тарелка стала мутным облаком. Даже сквозь защитный шлем был слышен предварительный хлопок и резкий, многократный свист.

Стекло в шлеме Андрея перестало быть прозрачным. Сквозь сотни мелких царапин он видел, что комбинезон на спине эксперта стал хрустально-мерцающим. Юрий Павлович медленно встал. С его спины ссыпался сразу становившийся невидимым иней.

Коля сидел в той же позе наблюдателя, чуть откинувшись. Стекло шлема замутнело, руки опустились, перчатки подрагивали… и медленно набухали кровью.

Юрий Павлович смотрел на отложенную в отдельную коробку лампу. Лампа лежала целая. Беспрерывно встряхивая руками, эксперт стянул с себя комбинезон и вызвал по рации медиков, настаивая, чтобы на склад никто не входил, оставались у стальных дверей.

Андрей ждал, что он начнет оказывать помощь Коле Войнову, но Юрий Павлович побежал в сторону от взрыва тарелки и вернулся с куском оторванного от коробки гофрированного картона.

Отрывая от картона куски, Юрий Павлович складывал их в руках, и, распаковывая комбинезон Коли, выкидывал использованную гофрированную бумагу на пол.

– Ты, Колян, главное, не шевелись. Я тебя всеми богами заклинаю, не знаю, в каком ты там вероисповедании, не важно, ты только не шевелись.

Коля моргал, смотрел то на Андрея, то Юрия Павловича, с пальцев капала кровь.

По вороту, по ключицам, там, где был шов, соединяющий шлем с комбинезоном, шла кровавая полоса. На лице красным шнуром повторялся контур стекла на шлеме. Коля дернулся, собираясь повернуться, но полковник заорал: «Замри! Это приказ!»

Коля замер и сморщился. На его грудь потек тонкий ручеек крови.

– Медленно вставай. – Юрий Павлович заглядывал Войнову в глаза, моля о точном соблюдении приказаний. – Ничем, кроме ног, не шевели, голову держи как держал.

Запиликал телефон. Эксперт достал трубку.