Ширли Конран - Кружево-2

– Я действительно не знаю, как тебе объяснить, – ответил Джо. – Мужчина не властен над своими реакциями. Но если у женщины декольте и мужчина видит, как вздымается ее грудь, или если на ней обтягивающая блузка и кажется, что грудь рвется наружу, то мужчина уверен, будто между ним и женщиной возникает некий молчаливый диалог. Он хочет дотронуться до ее груди и не может, причем уверен, что женщина знает о его чувствах.

– Господи! Подумаешь, «колышется». Желе тоже колышется, но мужчины ведь не смотрят на него маслеными глазами.

– Для мужчины в женской груди всегда заключено что-то таинственное, сокрытое, запретное. И в то же время это знак женской сексуальности, некое обещание, которое негласно женщина дает мужчине.

– Ерунда! – воскликнула Лили. – И именно в этом ошибка и корень всех бед. Никаких обещаний, никаких «тайных посланий» на самом деле нет. В то время, когда женщина не занимается любовью, грудь просто мешает ей. Особенно если она пытается выглядеть элегантной: любое платье лучше смотрится на плоском теле. Грудь у женщины просто существует, как существуют локти или колени. Я ничего никому не собираюсь обещать только на том основании, что у меня есть бюст.

– Возможно, ты и права. Но я говорю о том, как это представляется мужчинам.

– Просто они пытаются таким образом оправдать свое скверное поведение, – презрительно фыркнула Лили. – «Она же сама этого хочет» – говорят себе мужчины, оправдывая свое приставание к женщине. Женщина действительно хочет, чтобы ею восхищались, чтобы к ней влекло, но только тех, кого она сама выбрала.

Это был типичный вернисаж в небольшой нью-йоркской галерее. Позвякивание стаканов с белым вином, интеллектуального вида мужчины в джинсах и женщины в робах а-ля Марта Грэхам или в черных платьях. Стоя спиной к изображающим сидонские баталии фотографиям Марка Скотта, они обменивались друг с другом сплетнями о владельце галереи, других критиках и знакомых художниках. Марк был еще менее говорлив, чем обычно, а Анструтер, представив его сначала обозревателю из «Виллидж войс», потом из «Нью-Йорк таймс», вдруг обернулся к небольшого роста светловолосой женщине, пристально разглядывающей фотографии сквозь очки в черепаховой оправе.

– Фотография с маленькой девочкой просто потрясает, – сказала Джуди. – Мне бы хотелось просить у вас разрешения опубликовать ее в «Вэв!». И мне очень нравятся остальные ваши работы. В принципе мы не берем военные сюжеты, но мне было бы очень интересно побывать у вас в мастерской. И если вы не возражаете, я бы привела с собой нашего художественного редактора.

Неожиданно рядом с ними оказался высокий мускулистый мужчина с резкими чертами лица, выражающего одновременно и тревогу и угрозу.

– Все в порядке, Джуди?

– Да, Тони. Все отлично. Вы не будете так любезны принести мне пальто?

Джуди вновь обернулась к Марку:

– Тони – это моя защита. Но иногда он бывает, пожалуй, чересчур ревнивым. Он считает, что я слишком много работаю, а все вокруг пытаются меня использовать. И, насколько я заметила, он особо напрягается, когда рядом со мной оказывается молодой симпатичный мужчина.

– Тогда давайте встретимся и поговорим там, где бы Тони нас не видел. Как насчет того, чтобы пообедать вместе?

Занятия аэробикой, которые Тони вел в «Вэв!», имели успех, и у Джуди вошло в привычку приглашать своих друзей не в ресторан, а в гимнастический класс.

Пока она рассказывала Пэйган о своем новом друге, молодом фотографе, Лили натягивала на ноги одну за одной несколько пар грязных продырявленных гетр.

– Циммер называет их моим защитным отрепьем, – смеясь, пояснила она и хорошо тренированным движением вскочила на ноги. Леди Свонн растроганно смотрела на изящную, как на полотнах Дега, фигуру молодой женщины. Самой Пэйган, до тех пор пока она не встретила Кристофера, было глубочайшим образом наплевать, как она выглядит.

После сорока минут занятий она начала задыхаться и на лице ее выступили красные пятна. С Лили и Джуди градом катился пот.

– Слава Богу, что в конце месяца я уезжаю, иначе это просто свело бы меня в могилу! – воскликнула Пэйган.

Тони, в белой с засученными рукавами рубашке, сквозь тонкое полотно которой проступали все его мускулы, подошел к зеркальной стене.

– Сейчас я покажу новое упражнение на гибкость. Ноги на ширине плеч, носками вперед. Теперь согните колени, а плечи расслабьте и опустите. И начинайте вращать по кругу бедрами. Остальные части тела неподвижны! – С невероятно серьезным видом Тони начал демонстрировать, как следует выполнять упражнение.

Кто-то хихикнул. Тони застыл.

– Ничего смешного. Это упражнение проходят во всех танцевальных школах. – Он нахмурился. – Даже восточные танцовщицы, исполняющие танец живота, обязательно его делают.

– Нет, Тони, – прервала его Пэйган, – они не делают таких упражнений. Для них это слишком грубое движение.

Тони не любил, когда ему противоречили.

– Никто из женщин не мог стать любимой наложницей шаха, пока не научится как следует трясти задницей. А если они отказывались выполнять упражнение, то старшая смотрительница гарема их просто секла.

Но Пэйган продолжала настаивать на своем.

– Не знаю, Тони, где вы изучали историю Востока, но у вас неверные сведения. Старшей смотрительницы в гареме никогда не было. Королевский гарем управлялся матерью короля и главным евнухом. Никого из жен никогда не секли, потому что проливать королевскую кровь было строжайше запрещено законом. А провинившихся жен просто душили шелковым шнуром.

Джуди не понравилось, что Пэйган иронизирует по поводу недостатка образования у учителя гимнастики.

– На этом пока закончим, – скомандовала она. – Переходим к «партерным» упражнениям.

Женщины, кряхтя, стали располагаться на полу. Растянувшись на длинном упругом мате, Джуди прошептала Пэйган:

Если они не голубые, то долдоны, или роботы из Гарвардской школы бизнеса, или ничего не смыслят в восточной истории. Мне иногда кажется, что Марк Скотт единственный нормальный, с симпатичной внешностью парень в Нью-Йорке. Не говоря уже обо всем остальном!

Уже в раздевалке Джуди решила все же сделать подруге замечание.

– Послушай, у Тони не было таких возможностей получить образование, как у тебя. И поэтому тебе грешно поднимать его на смех. Конечно, он только учитель гимнастики, но зато очень хороший, и мне не хотелось бы его терять.

– Он был только учителем гимнастики, – возразила Пэйган, стягивая черные лосины, в которых ее ноги казались на несколько сантиметров длиннее, а бедра на несколько сантиметров уже. – Неужели ты не понимаешь, Джуди, что Тони становится твоей тенью?