Эмма Скотт - Однажды я выберу тебя

– Согласен, – произнес Милтон. – Но я уже говорил с главным юрисконсультом. Он полагает, что истцам недостает юридической силы, помимо сантиментов и перекладывания вины. Мы можем подавить любой судебный процесс. Учитывая наши безграничные средства, будем просто тянуть время. Тем не менее, из ваших действий следует, будто мы совершили опрометчивый шаг. А мы, разумеется, ничего подобного не делали.

– Многие разрушенные семьи позволят себе с этим не согласиться.

Он фыркнул.

– А разве мы виноваты, что кучка слабовольных людей начала злоупотреблять выпускаемыми нами таблетками? Мы создаем самые лучшие лекарства для пациентов с сильной болью. Вот и все.

– Кровавые деньги, – проговорил я. – Мы должны их вернуть. Не стоит бороться. Нужно договориться…

– Договориться? Ха! Прийти к соглашению – значит, признать свою вину, – произнес он. – Нет, наша линия поведения – это преследовать нарушителей, точнее, преступников, всеми доступными способами. Проблема в них. Не в нас. – Милтон поставил свой бокал и склонил голову набок. – И в вас, Сайлас. Вы становитесь проблемой.

Я попытался что-то сказать, но он прервал меня:

– Я знаю, что вам нужна эта компания. Чтоб «сохранить ее в семье». Или, может, все дело в многомиллиардной зарплате, что сопутствует должности генерального директора. Но я начинаю подозревать, что вы хотите поделиться богатством с кучкой выродков, не способных себя контролировать. Вам не достанется компания. На три года она моя. А за это время многое может случиться. Кстати, как поживает Фейт?

Я скрестил руки на груди.

– Она в полном порядке.

– М-м-м… Должно быть, вы волнуетесь из-за свадьбы. А ведь еще не было официальной помолвки. Я внимательно просмотрел все страницы «Общественности Сиэтла». Там нет ничего о вас с мисс Бенсон. Напротив, мне попалась любопытная статейка о некоем юном джентльмене. Кажется, вам было вполне… уютно друг с другом.

Я так сильно стиснул челюсти, что не мог выдавить ни слова.

– По-моему, вы слишком усердно работаете. Целыми днями торчите в офисе. Даже нет времени спланировать вечеринку по случаю помолвки. – Он сел и уперся локтями в колени. – Вы возьмете отпуск. С сегодняшнего дня.

Я стиснул зубы.

– В этом нет необходимости.

– А я думаю, что есть, – голос Милтона стал низким и зловещим. – Не спорьте со мной, Сайлас. Я давно дружу с вашим отцом. И знаю предостаточно о злополучном времени, проведенном на Аляске. И о вашей болезни.

Сердце бешено забилось в груди, кровь в жилах заледенела. Взглянув на выражение моего лица, Милтон самодовольно ухмыльнулся.

– Уходите, Сайлас. Мне бы не хотелось сообщать Эдварду, что вы вновь взялись за старое.

– Ну что? – спросила Сильвия, когда я вернулся. – Как все прошло?

– Я в отпуске, – проговорил я, снимая пиджак со спинки стула.

– В отпуске? Надолго?

Я пожал плечами и взял чемоданчик.

– Не знаю. Может, это и к лучшему. В любом случае, я мало что могу сделать. Милтон просто будет оспаривать все мои распоряжения. И отменит любые решения, что я приму касательно судебного процесса.

– Вы сдаетесь?

– А что мне еще остается? Он исполняет обязанности гендиректора.

– Поговорить с мистером Маршем.

Я хрипло рассмеялся.

– Ты что, не знаешь мистера Марша? И, кстати, я уже пытался. Его не волнуют жертвы.

– А если показать ему юридические и финансовые риски? Я могу собрать воедино данные о распространении и численности населения.

– Не знаю. Может быть, – поразмыслив, проговорил я. – С таблицами и диаграммами. Ему нужно наглядно понять, насколько все хреново. Стоит попробовать.

– Ладно. Я соберу все данные и создам мини-презентацию. Завтра утром будет готово.

– Завтра суббота.

Она удивленно подняла брови.

– А это может подождать?

Я мрачно улыбнулся.

– Нет. Не может.

Вернувшись домой, я сменил костюм на пижамные штаны и футболку. Блестящее черное пианино «Стейнвей» доставили несколько дней назад. Но оно пока стояло нетронутым в углу квартиры. Мне еще предстояло его испытать. Я до сих пор не знал, зачем его купил.

«Из-за Макса. Он возвращает тебя к жизни».

Я сел на скамейку и положил пальцы на клавиши, но ничего не получилось.

«Опять же, кретин, из-за Макса. Ты проигнорировал его, и теперь в тебе нет музыки».

– Это какая-то пустячная романтическая чушь, – проговорил я пустой квартире, но слова не возымели эффекта. Правда заключалась в том, что мне хотелось услышать его голос больше, чем что-либо на этой чертовой планете.

Но я все испортил. И теперь боялся.

Воспоминания о нашем последнем разговоре, касаниях и поцелуях… Казалось, они притаились на грани сознания, вот-вот готовые наброситься. Поэтому я поступил так, как на моем месте, полагаю, повел бы себя любой американец из плоти и крови. Не обращая внимания на чувства, я включил на огромном плоском экране «Большого Лебовски», насыпал миску хлопьев с холодным молоком и завалился на диван.

Как оказалось, для человека, обычно проводящего за работой по шестьдесят часов в неделю, мне отлично удавалось безделье. Я валялся на диване, пока день не сменили сумерки. После «Лебовски» я посмотрел два фильма «Форсаж» и собирался начать третий, когда на телефоне пискнуло сообщение от Макса.

Не звони и ничего не объясняй. Просто, черт возьми, скажи, что ты в порядке. И я больше не буду писать.

Я выключил телевизор и потер лицо руками. Я хотел написать, что со мной все в порядке, но большие пальцы решили иначе.

Приезжай.

Какое-то время я просто смотрел на то, что написал. Но мне вовсе не хотелось брать свои слова обратно. Он ответил быстро и сердито:

Какого хрена ты надо мной издеваешься?

Черт. Я набрал его номер.

– Сай…

– Приезжай.

– Зачем? С тобой все в порядке? Скажи мне хоть это.

– Со мной все хорошо. И я вел себя по-свински. Нужно было написать тебе или позвонить…

– Да, так обычно и делают взрослые.

Я раздраженно заворчал.

– Я ведь прошу прощения. Стоило с тобой поговорить. Ты это заслужил и… Боже, просто приезжай. Пожалуйста.

Молчание.

– Фейт там? Потому что я ни хрена не знаю, как обстоят дела. Или что еще происходило с тобой в прошлом… да вообще ничего не знаю.

– Точно, – согласился я. – Нам нужно поговорить. Мне нужно. Я хочу рассказать тебе все, но Макс… Слишком много всего.

– Ладно, – проговорил он, понизив голос.

– Тебе многое предстоит услышать, а мне придется столько всего рассказать.

– Понимаю, – произнес он, и эти четыре слога просто переполняла забота.

А еще я осознал, что Макс примет все, как есть. Не важно, насколько мерзким, грубым или жестоким окажется мой рассказ, он не оттолкнет меня. Не оставит разбираться со всем в одиночку.