Эмма Скотт - Однажды я выберу тебя

«Черт».

Значит, свидание?

Я пытался придумать остроумный ответ, но в голову ничего не приходило.

Великий Макс лишился дара речи? – написал Сайлас. – Поражаюсь своим способностям.

Заткнись, – написал я, улыбаясь, как дебил. – Я в самом деле не хочу быть Тем Парнем. Просто вчера ты расстроился и напился, а сегодня ушел подавленным…

«После того, как мы целовались, словно дикие звери…»

Я не пил. Честно-честно, –пришел ответ. – А что за «Тот Парень»?

Который сует нос не в свое дело.

Этот поезд уже ушел.

Я улыбнулся шире, и наставник Анонимных наркоманов во мне сменился Тем Парнем, что всецело отдал сердце человеку на другом конце линии.

Но спасибо, –добавил Сайлас, – что проверил.

Конечно. Это же типа мое дело.

Повисло молчание. Я начал печатать «Спокойной ночи», когда Сайлас снова прислал сообщение.

С ног валюсь. Завтра рано вставать на работу.

Да, мне тоже, –написал я. – Хорошего дня.

После сегодняшнего дня – и чертовски нереального поцелуя – мне хотелось сказать больше, но я вновь вернул мантру. Потом пришло еще одно сообщение.

Не понимаю, что я творю, –написал Сайлас. – Мне нужно разобраться с кучей дерьма. И разгрести горы старого мусора.

Я знаю.

Аляска все время рядом со мной. Точнее, воспоминания. Чертовски отвратительные.

Сердце гулко забилось в груди.

Я здесь, если захочешь об этом поговорить.

Знаю.

Пауза.

Не обязательно со мной, –написал я. – С любым специалистом. Это поможет.

Возможно. Я закругляюсь.

Хорошо. Спокойной ночи, Сай.

Спокойной ночи.

Я хотел уже убрать телефон.

Макс.

Да?.

Еще одна пауза. А потом…

Это было свидание.

Я не ответил. Знал, что на сегодня это последнее сообщение Сайласа. Я практически видел, как он нажал «отправить» прежде, чем успел бы передумать, а потом отбросил телефон в сторону. Я мог бы побиться об заклад, что так и случилось. И улыбнулся при мысли о том, что изучил его настолько хорошо.

И что с ним все в порядке.

И что это было свидание.

Я ощущал легкость во всем теле, но данное себе обещание избегать сердечной боли напомнило, что в случае с Сайласом все намного сложнее, чем банальное «мальчик встречается с мальчиком».

Я уронил руку на кровать, и зажатый в пальцах телефон повис на самом краю. Я раздумывал, не позвонить ли Дарлин. Или Даниэлю, вдруг он сегодня свободен. Мне тоже был нужен совет, но как я мог заговорить о нас, не предав доверия Сайласа? Телефон выпал из руки, и я оставил его лежать на полу.

Для сна казалось рановато, но я все равно заснул. И мне приснилась убогая бревенчатая хижина. Через сломанные доски проникал ледяной ветер, нанося сквозь дыру в крыше холмики снега. Дыхание клубилось перед лицом облачком пара, когда я шел между лежащими на полу парнями. Но холод не коснулся меня. Одним из юношей был Даниэль. И Джоуи, благодаря которому я начал торговать собой на улице. И Эдди.

И Сайлас.

Другие лежали в спальных мешках, но Сайлас примостился на грязном полу под тонким, потрепанным одеялом. Он весь дрожал. Сильно. Я накрыл его одеялом. И еще одним. И еще. Я навалил на него столько одеял, что из-под них виднелась лишь его бледная, все еще дрожащая рука.

– Макс, не надо, – проговорил он срывающимся голосом. – Будут последствия…

Я проснулся. Лежа поверх покрывала, я дрожал, весь покрывшись мурашками. Я завернулся в одеяло, но в ту ночь больше не смог уснуть.

Прежде чем я вновь получил весточку от Сайласа, прошло больше недели.

Это было свидание.

Я нажал «отправить», перевел телефон в беззвучный режим и бросил на диван, а потом целую минуту смотрел на него, как придурок.

– Я смогу это сделать, – сказал я пустой квартире.

Что именно, я понятия не имел. Пока Макс не прислал сообщение, со мной все было совсем не в порядке.

Поцелуй с ним оказался верхом мечтаний. Словно награда за то, что выжил на Аляске. И проведенное там время, что бушевало во мне, будто бы замерло от жара поцелуя Макса и ощущения прижавшегося ко мне твердого тела. Безграничное блаженство при мысли о том, как сильно он меня хотел, и чудо того, что я наконец-то до него дотронулся, провел рукой по волосам, коснулся губ… Все это смело волной стыда и чувства вины, эхом грубых голосов, что твердили мне, будто я ничего не стою.

После того поцелуя я ехал домой, оглушенный бурей эмоций и воспоминаний, разрушающих безупречность дня. Из-за мыслей о том, как меня насильно окунали в Медное озеро, применяли электрошок, избивали и ругали, я чуть не съехал с дороги. Аляска набросилась на меня с небывалой свирепостью, которую я с трудом мог понять. Словно бесчувственный зомби, которого породили во мне, теперь боролся за жизнь.

«Просто умри уже», – молил я.

Каким-то образом мне удалось добраться до квартиры, никого не убив. Я включил холодный душ, но не шагнул под него. Фейт оставила немного вина, но я не стал его пить. Хотя пришлось приложить неимоверные усилия, борясь с желанием выдернуть пробку и жадно выпить все прямо из бутылки. Вместо этого я сел в кресло напротив дивана, пытаясь держаться за сегодняшний день, но чувствуя, как он выскальзывает из дрожащих пальцев.

Потом пришло сообщение от Макса.

Мне пришлось чертовски потрудиться, чтобы взять себя в руки и не заставлять его волноваться. Когда мы закончили беседу, я и в самом деле гордился собой. И почувствовал себя лучше только из-за Макса. С ним все стало лучше во всех отношениях. Сострадание и искренность Макса стояли первыми в растущем списке всего, что я в нем любил.

«Любил?..»

У меня перехватило дыхание. Чувства, испытываемые рядом с Максом, казались настолько хорошими, что представлялись невозможными. Недосягаемыми. Но, может быть…

«Может, у нас что-то есть. Вдруг все будет хорошо».

Я вылил все бутылки вина в раковину и лег спать, согретый мыслями о Максе, наполненный тем, чего уже давно не чувствовал: надеждой.

На следующее утро я отправился на работу.

– Сильвия, – проговорил я, проходя мимо стоявшего возле кабинета стола. – Можешь зайти ко мне?

Она вошла следом за мной. Пока она закрывала дверь, я бросил чемоданчик на диван у окна.