Эмма Скотт - Однажды я выберу тебя

– Вот черт…

Он снова проделал то же самое. Потом чуть двинул рукой, сжимая и отпуская. И в тот миг, когда я думал, что сойду с ума, он целиком взял меня в рот. Казалось, только этого тепла мне и хотелось со времен Аляски. Нам твердили, что все это неправильно. И все же ничто в жизни не казалось мне настолько верным.

Пользуясь сразу и руками, и ртом, сжимая, посасывая, Макс подводил меня все ближе и ближе к самому настоящему забвению.

Я втянул воздух через нос. Вцепился рукой ему в волосы, сжав их в кулак.

– Макс, – процедил я сквозь зубы. – Я вот-вот кончу.

Я его предупредил, но Макс не обратил на мои слова внимания. Даже наоборот, они подстегнули его. И, словно бы точно подстроившись ко мне, он ясно понял, когда взять меня полностью, глубоко, настолько, что я почти коснулся его глотки. И в этот миг я кончил сильнее, чем когда-либо в жизни.

– Мать твою, – задыхаясь, пробормотал я, сотрясаемый бьющимся во мне оргазмом.

Макс снова оседлал мои бедра, вновь и вновь поглаживая мышцы на животе. На лице его сияла улыбка Чеширского кота.

– Тебе было хорошо? – спросил он. – Потому что ты заслужил нечто хорошее.

«Тебя, Макс. Ты и есть хорошее».

– Иди сюда, – прорычал я.

Он снова навис надо мной, и я грубо стянул его штаны, как раз настолько, чтобы добраться до твердой возбужденной плоти, которая в моей руке казалась просто огромной. Я поцеловал его, пробуя на языке остатки себя. И впился в его рот, словно чертов безумец, все быстрее и быстрее поглаживая его член.

– Сайлас… – прошептал он мне в губы. Мы целовались отчаянно и грубо, сплетаясь языками, прикусывая друг друга. – Я уже близко.

– На меня, – прошептал я, едва веря в то, что говорю. – Хочу, чтобы ты кончил на меня.

– Боже, Сай… – пробормотал он и вцепился в простыни по обе стороны от меня.

Я резко взметнул руку вверх и схватил его за волосы, удерживая в поцелуе, пока его пронзали волны оргазма. Он кончал горячими струями, что падали мне на грудь и живот.

Макс застонал. Я поглотил его стон, а затем разжал руку. Он рухнул рядом со мной. Мы лежали бок о бок в темноте, и в тишине ночи слышалось лишь наше учащенное дыхание.

Через несколько минут Макс заставил себя встать и пошел в ванную.

После оргазма я впал в какое-то оцепенение. Я услышал звук льющейся воды, а затем он вернулся с теплой салфеткой и вытер мне грудь и живот.

– Ты бойскаут.

Он сдержанно взглянул на меня.

– Не совсем.

Когда он закончил, то забрался в постель, прямо в мои объятия. Мы сплелись так, что трудно было сказать, кто кого держит.

– С тобой пока все хорошо? – спросил он.

– Нет, – пробормотал я с усталым смешком. – Я где-то далеко за пределами «хорошо».

Макс находился рядом, и поэтому холод не мог меня коснуться.

Я моргнул, просыпаясь. Серебристый свет приближающегося рассвета сочился сквозь окна незнакомой комнаты. Рядом со мной шевельнулся Сайлас, и воспоминания о прошлой ночи нахлынули на меня стремительным потоком. Каждый поцелуй, каждый стон; его вкус на языке, звуки, что он издавал, сотрясаемый оргазмом, жар и сила его тела…

Я почувствовал, что и мое тело тоже начало просыпаться, но я глубоко вдохнул, чтобы остудить разгоряченную кровь.

«Успокойся. Дай ему поспать».

Сайлас лежал на боку, повернувшись ко мне, прекрасное лицо казалось спокойным. Ни следа той боли, что терзала его, когда он рассказывал о жутком времени, проведенном на Аляске. Она его измотала, и сердце мое ныло вместе с ним.

«Потому что я влюбляюсь».

Во тьме ночи я отдал ему всего себя – сердце, тело и душу. И собственные обещания уберечься от боли разлетелись в клочья от жадных прикосновений и ненасытных поцелуев. Замолчали, сметенные неутолимой жаждой его тела и потребностью одинокого сердца быть с парнем. Только с Сайласом, ни с кем другим. Я поступил безрассудно, не думая о том, что может случиться в суровом утреннем свете.

И вот утро пришло.

Моя подруга Дарлин была бесстрашна. Ее жизненный принцип сводился к тому, что лучше быть безумно счастливой, пусть и недолго, чем вообще ничего не чувствовать. Хотелось бы мне, чтобы она оказалась здесь и посоветовала, как поступить.

И тут я мысленно услышал ее голос. Словно посланный с небес.

«Будь счастлив, Макс. Хватай его обеими руками и беги со всех ног. Для этого мы и здесь».

Улыбка тронула губы, и я снова повернулся к Сайласу. Когда прыгаешь со скалы, полет кажется потрясающим, но падение может разбить тебя на тысячу осколков. Стоит ли оно того?

Он открыл голубые глаза, прядь светлых золотых волос упала на лоб.

«Сайлас Марш того стоит».

Такой парень, как он, появлялся раз в миллион лет. И кто знает? Возможно, все не сведется к полному уничтожению. Мы могли бы обрести счастье. Вцепиться друг в друга и со всех ног броситься прочь.

– Чего ухмыляешься? – сонно пробормотал Сайлас.

– Из-за тебя.

На лице его появилась улыбка, но тут же растаяла, когда он вспомнил прошлую ночь. О том, как он раскрылся передо мной, обнажив все, что находилось внутри. Он медленно приходил в себя. Сейчас он нуждался лишь в легких прикосновениях и дурацких шутках, которые смог бы вынести.

– Я думал о том, что ты привыкаешь к жизни гея. Получаешь большое удовольствие, да и технические навыки в полном порядке. Я же с нетерпением жду, что будет дальше. – Я похлопал его по плечу. – Так держать.

Он фыркнул от смеха, хотя улыбка его казалась почти смущенной.

– Как скажешь.

– Я проголодался, а в холодильнике есть чоу-мейн. Хочешь?

– Хочу.

На кухне, прислонившись к мраморной столешнице, мы пили воду из бутылок и ели палочками холодную лапшу. Я дразнился, что Сайлас уронил больше, чем съел. А он рассказал мне о первом иске против «Марш Фарма» и о том, как Стивен Милтон выгнал его из офиса.

– Он шантажирует меня, – проговорил он. – Теми дурацкими фотографиями из «Общественности Сиэтла». Если я не отступлюсь, он пригрозил показать их папе.

Я зацепил еще лапши.

– Настолько ли страшно, если он их увидит?

Сайлас бросил на меня острый взгляд.

– Часть меня больше всего на свете хотела бы заявиться в комнату отца и сказать, что его жуткое лечение не сработало. Или мы могли бы отсосать друг у друга у него на глазах и завязать с этим.

– Умно.

– Но если я так сделаю, он выбросит меня из компании. Отдалит от Эдди. А этого я не могу допустить.

Я кивнул, хотя и не совсем верил, что в ближайшее время он сможет заявиться с этим к отцу. Сайлас был силен. Он прошел сквозь кошмар и смог выбраться с другой стороны. Но посттравматический стресс не лечился волшебным образом с помощью слез и минетов. Прошлым вечером, пытаясь вернуть себя, он проделал долгий путь, и я чертовски им гордился. Но здесь, в кухне, без посторонних глаз, мы находились в безопасности. Сайласу ничего не грозило. Однако поместье Маршей наполняли плохие воспоминания, которые набросятся на него, стоит только переступить порог.