Лариса Шкатула - Приключения на вторые девяносто

Он говорил с нею почти интимно, склонялся к уху Эльвиры, обдавая ее горячим дыханием. Даже Вадим тогда сказал:

– Ты посмотри, а мой папашка еще тот стрекозел! Куда конь с копытом, туда и рак с клешней.

Эльвире почему-то показалась очень смешной эта присказка. Вообще раньше она так много смеялась… Теперь как будто на ее этот дурацкий смех сбежались все несчастья…

А тот человек, теперь уже бывший родственник, который на свадьбе рассыпал ей комплименты вроде бы схлестнулся с ее подругой Наташей.Или правильнее сказать, сошелся? Вот ведь, недаром говорят, в чужом глазу и соринка видна. Выходит, ему можно крутить роман с молоденькой чуть ли не сразу же после смерти жены, но при этом осуждать Эльвиру, которую будто бы видели с молодым человеком. Никто и не поинтересовался, кто он. Проводивший с нею время по долгу службы…

Наташка всегда мечтала выйти замуж за богатого мужчину. Ведь ее учеба на коммерческом отделении оплачивалась усилиями всей семьи: обоих родителей и старшего брата. А девчонке хотелось самостоятельности. Чтобы ни от кого не зависеть. Муж ведь к таким людям не относится.

То, для чего родителям Эльвиры даже не требовалось прилагать усилий, казалось таким трудно достижимым для ее подруги… Но имеет ли право Эльвира ее осуждать. Человек, которыйпрежде и не знал, что такое усилия вообще!

Через два часа пути она предложила Георгию:

– Жора, давайте, съедем на обочину, куда-нибудь под дерево, и перекусим.

– У вас опять с собой тормозок? – улыбнулся он.

– Что у меня с собой? – изумилась Эльвира.

– Тормозок. Так у нас в семье назывался сверток с обедом, который отец брал с собой на работу. Странно, я думал, что это слово все знают.

– Выходит, не все. Может, когда-то, когда я была еще маленькой, родители так говорили, но потом, при мне – никогда.

Звонарев расстелил брезент, достал из багажника какой-то пакет и стал его разворачивать.

– Я решил, что хватит мне быть нахлебником, и тоже собрал то, что в холодильнике было.

– Вы живете один? – спросила его Эльвира.

– Один, – сказал он без какого-то там надрыва, как о само собой разумеющимся. И взял чашку с кофе, которую Эльвира ему протянула. – Только не надо меня жалеть. И причитать, как же я, бедный, несчастный, управляюсь один: Вот так и управляюсь. Работа у меня съедает слишком много времени, чтобы еще предаваться рефлексиям. Если бы вы знали, какое это счастье, прийти наконец домой, не будучи обязанным держать перед кем-то ответ, оправдываться, словно ты был не на службе, а развлекался в ночном клубе…

Это прозвучало у него чуть ли не с яростью.

– Из этого можно заключить, что у вас уже был печальный опыт на ту тему.

– Вот именно, печальный опыт! Скажите, неужели все женщины не знают, чем заняться в отсутствие мужа? И не находят ничего лучшего, как пилить его, когда он задерживается на работе. Черт знает что! Так можно любого навек отвратить от семейной жизни!

– А для чего бы женщинам в таком случае вообще выходить замуж? – усмехнулась Эльвира. – Менять одиночество свободной женщины на одиночество замужней.

– Но я ведь один нахожу себе занятия и ничуть не скучаю. Если бы еще не инстинкт продолжения рода, я был бы совершенно счастлив один!

Он проговорил это в некоторой запальчивости и споткнулся на очередной фразе, заметив, как у Эльвиры от смеха трясутся плечи.

– Ничего смешного нет!

Тогда она уже расхохоталась в полный голос. А Георгий надулся, как ребенок, и некоторое время опять молчал.

Странные у них отношения. Вроде, и на «ты» толком не перешли, а уже ссорятся и обижаются друг на друга как старые любовники.

Эльвира ползала вокруг брезента, доставая из пакета колбасу и пытаясь тонко нарезать ее чуть ли не на весу, свежие огурцы и помидоры.

– Салат не будем делать, ладно? – утвердительно сказала она, раскладывая колбасу на листе салата. – А колбаска-то у вас не из дешевых. Рублей семьсот пятьдесят за килограмм?

С некоторых пор она стала заглядывать в магазины – привыкала хозяйствовать.

– Четыреста двадцать. Люблю себя побаловать. Согласитесь, в холостяцкой жизни есть свои плюсы.

– Согласна, – проговорила Эльвира, – но порой хочется поговорить с близким человеком, рассказать, что у тебя на душе, поплакаться.

– То есть, мужа вы видите кем-то вроде жилетки.

– Не только. Но и иметь жилетку тоже неплохо. Или вы так не считаете?

– Не знаю, не задумывался, – ответил он и легко поднялся, подавая руку Эльвире. – Не время расслабляться, моя дорогая, пора в дорогу.

– Приятно знать, что я для вас дорогая, – не удержалась от шпильки Эльвира, но Звонарев на этот раз не смутился, а даже вроде подался к ней… ожидая, что она проявит какую-нибудь инициативу?

Она и проявила, сложила в пакет продукты и помогла ему сложить брезент. Их руки при этом соприкоснулись, глаза встретились, и тут же оба, не сговариваясь, стали смотреть в разные стороны. Искра вспыхнула, но поджигать было нечего…

Опять мимо окон замелькали окрестные пейзажи – еще немного, и Эльвира будет знать эту дорогу, как свои пять пальцев. Поворот, еще поворот. Слева пропасть…

К тихому шуршанию шин по асфальту добавился некий посторонний звук. Словно машина стала напрягать свои мышцы. В смысле, лошадиные силы.

– Пошли на подъем, – прокомментировал Звонарев. И опять замолчал.

Чем-то он, похоже, недоволен. Ну, да пусть попыхтит сам с собой.

А Эльвира думала о своей прежней жизни, то есть о времени, когда она еще не была знакома с Вадимом и встречалась с парнем по кличке Рудольф, от его фамилии Рудковский.

Он был ее первым мужчиной. Женщиной Эльвира стала в туристском походе, куда они пошли в десятом классе. Тогда они тоже лазили по горам, но те были гораздо ниже, чем у истоков реки Беленькой. Так себе, невысокие горы с неглубокими речками, но удивительно чистыми и холодными…Любила она Рудольфа? Нет. А зачем ему отдалась? Из интереса. Он был самым красивым парнем в классе, и на него заглядывались многие девчонки.

Секс с Рудковским на Эльвиру никакого впечатления не произвел. Даже откровенно не понравился. После похода Эльвира и не подумала продолжать с ним отношения, чему Рудольф страшно удивился и даже, смешно сказать, стал требовать от нее объяснений…

– Итак, – прервал Звонарев ее размышления, – при определении точки поиска, будем исходить из минимальной цифры: пятнадцать километров. Потом едем медленно, посматриваем на обочину, ищем то место, где вы останавливались.

– А для начала, – невольно передразнила его Эльвира, – ищем ту проселочную дорогу, по которой мы из леса выехали.

– Думаю, как раз это будет проще всего, – уверенно сказал Звонарев.