Лариса Шкатула - Королевская посланница

И бог не внял её молитве. После очередного выпада противника в маске Патрик покачнулся и рухнул навзничь.

Соня впилась зубами в собственную ладонь, чтобы не закричать: неужели погибли все, кто должен был её сопровождать? Что же в таком случае делать? Неужели возвращаться назад, за подмогой? Но где гарантия, что её не ждут на дороге в Версаль?

Между тем разбойник подбежал к карете, рывком открыл её и, не обнаружив в ней никого, стал озираться, внимательно оглядываясь вокруг.

Соня присела ещё ниже и даже прикрыла голову руками, словно это могло чем-нибудь помочь. Но, видно, кусты оказались достаточно густыми, да и её дорожное платье не было ярким – княжна мысленно поблагодарила предусмотрительную герцогиню де Полиньяк, – чтобы разбойник мог вот так сразу найти Софью.

Он присел на подножку кареты, снял маску и вытер пот со лба.

Бедную княжну опять ждало потрясение – перед нею был никто иной, как барон Себастьян де Кастр!

Боже, мысленно простонала она, сначала Флоримон де Баррас, теперь барон. Неужели среди французов-аристократов так много разбойников?

Себастьян ещё некоторое время посидел, размышляя, затем коротко свистнул. Откуда-то с дороги послышался топот, и к нему подскакал оседланный гнедой конь.

Де Кастр вскочил в седло, некоторое время осматривался, словно надеялся с высоты лошадиного крупа разглядеть сбежавшую княжну. Наконец он тронул поводья, затем пришпорил коня, и вскоре до ушей Сони донесся удаляющийся топот.

Она еще некоторое время посидела в кустах – а вдруг Себастьян предпринял военную хитрость? Сделал вид, что уезжает, а сам вернётся, чтобы поймать её. Но, видимо, у барона были другие намерения.

И не сидеть же в этих кустах вечно! Соня выбралась на поляну. Глянула – вокруг валялись тела поверженных мужчин. Среди них не было ни одного, кто пребывал бы в так называемом зрелом возрасте. Все молодые, в самом расцвете сил. Что же за письмо вручила ей Мария-Антуанетта, если за него чуть ли не с первых верст пути стали гибнуть люди?!

Борясь с тошнотой, княжна закрыла глаза безмятежно уставившемуся в небо Савари. Прикрыла носовым платком лицо второго гвардейца-возничего – шпага одного из нападавших пронзила его глаз, и теперь миру являлось страшное зрелище мертвого, окровавленного лица. Увы, Соня даже не узнала, как его зовут.

Она думала, что не сможет заставить себя и подойти к убитым, но, как ни странно, подошла, не испугалась и вместо страха чувствовала лишь безмерную горечь.

Волей-неволей она оттягивала момент, чтобы подойти к Патрику. Соне даже думать было нестерпимо о том, что такой достойный молодой человек убит. Его ненавязчивое внимание, готовность во всякую минуту прийти к ней на помощь… Княжна, даже сидя в карете, ощущала его присутствие, и если возлагала надежды на благополучное завершение поездки, то вовсе не благодаря Савари, а ему, скромному гвардейцу Патрику.

Кто он, откуда родом, каково его происхождение – о том знает лишь герцогиня де Полиньяк. Но она далеко, а Патрик здесь неизвестно за что сложил свою голову…

Она постояла над ним, посмотрела в его застывшее лицо, и вдруг Соне показалось, что ресницы молодого человека дрогнули.

Поначалу от неожиданности она отпрянула, но потом устыдилась своего страха, встала перед лежащим на колени и приложила ухо к его груди. Что это – зашуршало ее платье или она коснулась ухом одежды Патрика?

Больше не церемонясь и не думая о том, что она, возможно, раздевает мертвеца, Соня быстро расстегнула на груди Патрика рубаху и опять попыталась прослушать его сердце… Оно билось!

Неимоверное облегчение расслабило Софью настолько, что она расплакалась.

Губы Патрика шевельнулись, и он прошептал:

– Разве в раю идет дождь?

Не помня себя от счастья, Соня поцеловала его прямо в губы. А потом опомнилась и решила осмотреть его рану. Как это кстати, что она сняла нижние юбки – теперь будет чем перевязать её защитника.

На груди молодого человека, невидимая под дорожной безрукавкой, висела на цепи какая-то серебряная бляха – не то знак принадлежности его к чему-то, не то просто украшение. Шпага барона де Кастр, очевидно, скользнула по ней и вместо прямого удара получился скользящий. Впрочем, тоже вполне серьёзный.

Рана оказалась не смертельной, но кровь текла из неё и поныне, так что молодой человек мог умереть от её потери, если его срочно не перевязать.

Тут в Софье, видимо, проснулся дух ее предков, которые всегда старались собраться в трудной ситуации и найти выход из не, не раскисая и не опуская рук.

Ей пришлось нелегко: мало того, что Патрик был неподвижен, он ещё имел слишком мощное телосложение для того, чтобы Соня могла его приподнять.

Если бы он хоть на минутку пришёл в себя! Но что это? У пояса раненого она нашла фляжку с какой-то жидкостью, по запаху похожей на настоянные на водке травы.

Соня сделала маленький глоток и поперхнулась: напиток был очень крепкий.

Это было то, что нужно.

Девушка промокнула рану смоченным в настойке платком, правой рукой прижала ее покрепче, а левой – поднесла фляжку ко рту раненого и влила в него несколько капель. Патрик закашлялся и пришёл в себя.

– Ваше сиятельство, – прошептал он, – вы живы?

– А я должна была умереть? – спросила Софья в ответ.

– Но тогда… тогда я тоже жив? – оживился он, но тут же скривился от боли и закашлялся. – Я подумал, что мы с вами встретились на небесах… Впрочем, на небо меня могли бы и не взять, потому что я не всегда… я не был праведником.

– Могу вас успокоить, я тоже не без греха, – вздохнула Соня, – но об этом мы поговорим потом… Лето кончается, и, по-моему, на земле лучше не лежать, особенно если вас ранили…

– Вот почему мне так хочется стонать, – прошептал Патрик; на короткое время он пришел в себя, а теперь ему опять становилось хуже.

На глазах Сони его лицо снова стала заливать зеленоватая бледность.

– Погодите, Патрик, продержитесь ещё немного! – вскричала она. – Помогите мне дотащить вас до кареты. Иначе я не смогу вас даже сдвинуть!

Она мимоходом подумала, что можно было бы съездить на той же карете за помощью. Куда-нибудь в ближайшую деревню, но, может, лошади не послушают её?

Соня изо всех сил старалась не терять присутствия духа. Она явственно чувствовала, как к ней подкрадывается отчаяние; ни в коем случае нельзя было ему поддаваться, потому что на этот раз от её самообладания зависела не только жизнь самой Софьи, но и жизнь Патрика, который без её помощи просто истечёт кровью.

– Что я должен делать? – между тем спросил её тот, о котором она как раз думала. Было видно, что он еле держится, чтобы опять не впасть в беспамятство.

Соня представила, как подействует на его рану малейшее движение, но выхода не было. В карете, усадив Патрика на сиденье… или уложив, она сможет попытаться перевязать его, и тогда он, по крайней мере, не истечет кровью, пока она доедет до какого-нибудь жилья.