Лариса Шкатула - Обретённое наследство

– Но ты вроде говорила, что эта иностранка взяла к себе в дом брошенного младенца.

– Вначале я тоже верила, что это благое дело. Но теперь думаю, не для своих ли черных месс ребенка приготовили? Разве не служители Сатаны приносят ему в жертву души невинных младенцев?

– О Господи! – вскричал ошеломленный падре. – Неужели ты допустил, чтобы эти грешники окопались так близко от святых мест, в самой Барселоне, близ чудотворного образа Богородицы?!

Соня вскочила с постели, в момент забыв обо всех своих хворях, и быстрым шагом направилась к детской. Она все еще думала, что на самом деле ничего подобного не происходит, а ей приснился такой вот сон наяву… Из‑за беременности. Ее организм готовится к роли матери, происходят в нем такие изменения…

Верная Мари, заслышав, что она вышла из комнаты, метнулась следом за госпожой.

«Вот сейчас, – мысленно говорила себе Соня, – я открою дверь детской комнаты, и выяснится, что Долорес сидит и качает кроватку Николо».

Ничего подобного. Младенцы спали, а кормилицы рядом не было.

– Знаешь, где она сейчас? – спросила у Мари Соня, не называя имени исчезнувшей женщины.

– Может, вышла на минутку?

– Вышла, но больше чем на минутку. Как раз в это самое время она в соборе на исповеди. Выдает нас отцам‑иезуитам.

– То есть как это выдает? – потемнела лицом Мари, или это свеча в ее руке бросала такой прихотливый отсвет. – Разве мы делаем что‑то плохое? Это из‑за того, что мы спрятали золото?

– Думаю, о золоте она ничего не знает. Хотя теперь ни в чем нельзя быть уверенными. Ты же говорила мне, что она подслушивает разговоры. Однажды мне даже показалось, что она видела наши с тобой занятия, но я убедила себя: показалось!

– Тогда в чем нас еще можно упрекнуть?

– Она сказала, будто мы служим Сатане, а Николо усыновили, чтобы принести его в жертву на черной мессе.

– Какая дрянь, оказывается, эта Долорес, – пробормотала Мари задумчиво. – А я в какой‑то момент ее пожалела. Решила: еще одна жертва мужского коварства. Как‑то мы с нею разговаривали, и Долорес жаловалась, что Бенито, занимая при своем хозяине такое высокое положение…

Господи, это у Бенито высокое положение? Мальчик на побегушках, который по возрасту давно не мальчик. Впрочем, девушке из села, наверное, казалось: должность, положение.

– …Пальцем о палец не ударил для того, чтобы заступиться за мать своего ребенка.

– Если она зла на Бенито, то при чем здесь мы?

– Скорее всего она зла на Пабло, – протянула Мари, – и думает, что вместе с нами достанется и ему… А Бенито. Бенито, оставшись без хозяина, будет свободен и женится на Долорес.

– А на вид трудно заподозрить в ней такое коварство, – проговорила Соня. – К сожалению, наша жизнь устроена так, что люди, подобные Долорес, не отвечают обычно за свои подлости.

– Нет, справедливость должна торжествовать! – как показалось, излишне страстно заявила Мари.

Странно, что она не спросила, откуда Соня обо всем этом знает. И сразу поверила в то, что сказала ей госпожа.

– Кстати, ты сама можешь спросить, что двигало нашей кормилицей, – сказала княжна. – Как раз сейчас, совершив свое предательство, она возвращается в наш дом как ни в чем не бывало. И думает, что будет жить в нем, пока за нами не придут.

Софья уже не видела, да и вряд ли захотела бы видеть, как возвращается в дом Долорес и как встречает ее Мари. Ударит, вцепится в волосы? А иначе как еще станут разбираться между собой женщины из простого народа? До того ли ей было сейчас?

Соня заглянула в зал, где сидел Пабло со своей невестой, и с улыбкой на устах окликнула Жана, который для большей патетики своего повествования выпрямился во весь рост и теперь вещал что‑то с бокалом в руке.

– Не позволите ли мне ненадолго увести моего дорогого друга графа де Вассе‑Шастейль? Хозяйственные хлопоты.

– Тебе стало лучше, – понимающе кивнул он и, извинившись перед гостями, вышел к ней.

– У нас беда, – сказала ему Соня с места в карьер. – Наша кормилица донесла на нас.

– Ты имеешь в виду о золоте? Но разве она что‑то знает?

– Какое золото! Уж не знаю, зачем ей это понадобилось, но она сообщила местному падре, будто мы служители Сатаны, а ребенок, которого усыновили, предназначен для жертвоприношения. Я думаю, скоро к нам придут. Не знаю, принято ли у них ходить к тем, кого наметили в жертвы, по ночам, но, наверное, надо постараться исчезнуть отсюда как можно быстрее.

– Ты права, – закивал Жан, но потом нахмурился: – А как ты об этом узнала?

Ну почему Мари просто поверила ей на слово, а Шастейлю непременно нужно знать, что да как?

– Можешь поверить мне на слово и взять на себя подготовку к отъезду? – зашипела на него Соня. – Я все тебе объясню, но только тогда, когда мы окажемся вне опасности.

– Хорошо, – нехотя согласился он, – но в любом случае без Пабло нам не обойтись. Я пока развлеку Розиту, а ты расскажи ему, в чем дело.

Пабло тут же вышел к ней до крайности озабоченный.

– Я сразу понял, случилось что‑то серьезное, – сказал он, глядя на нее. – Вам не удалось скрыть от меня свое волнение.

– Почему? – машинально поинтересовалась Соня.

– Я слишком хорошо изучил ваше лицо. Что‑то с Николо?

– С нашей кормилицей, – проговорила Соня, – она сообщила кому‑то из священнослужителей, не знаю, кто они, иезуиты или просто местные священники, будто мы служим черные мессы и для этого взяли на усыновление ребенка.

– Это сказала Долорес? Вы не ошибаетесь?

Соня не то чтобы заколебалась, но на мгновение подумала: а что, если ее ум просто рисует такие причудливые картинки из ничего, просто так выдумывает себе? Но ведь Долорес на месте нет, а прежде она никогда не оставляла младенцев одних.

– Боюсь, скоро вы и сами в этом убедитесь, – сказала она, понимая, что для уточнения обстоятельств у них может просто не оказаться времени.

– Я хочу услышать это от нее, – решительно сказал Пабло, направляясь к детской комнате.

– Долорес в доме нет, – вздохнула от нетерпения Соня; тревога все плотнее окутывала ее, так что становилось даже трудно дышать. – Потому что она как раз сейчас разговаривает с вашим падре.

– Матерь Божья, но зачем ей это?!

– Вы успели сказать ей, что она будет жить в моем доме с Бенито?

– Не успел, – потупился тот, – хотел в последний момент порадовать, когда бы вы уже уехали… А может, ничего и не сказал бы… Бенито в последнее время как‑то перестал ею интересоваться. Говорил, что Лоло только на вид сущий ангел, а душа ее черна как ночь… Но если Долорес захотела отомстить Бенито, то почему донесла на вас?

– Мы с Мари тоже об этом думали: в таком случае вас, наших ближайших соседей, тоже заподозрят в сношениях с дьяволом?