Татьяна Аксинина - Любовь и ненависть в наследство

Первые дни отпуска я много думала о школе, о расставании с моими ребятишками, которое каждый раз дается тяжело. Даже с неуспевающими, с непослушными детьми прощаться жалко. В них вложено столько труда, что отрываешь их от себя буквально с кровью. За четыре года дети стали куском моей жизни, я помню каждого – двадцать четыре человека – в лицо и по почерку, их родителей и бабушек-дедушек, их маленькие и большие огорчения и радости, успехи и промашки. Как-то примет их среднее звено? Найдут ли они общий язык с Еленой Васильевной?

Должно быть, найдут, ведь не зря ей доверили классное руководство в «Б». Эта негласная градация существует во многих школах. Самый лучшие дети набираются в класс «А», самые неуспевающие – в последний по алфавиту «Д» или «Е». Мой самый первый класс достался мне по наследству от ушедшей в декрет учительницы. Это был второй «Б», и я старалась не уронить планку. Видимо справилась, после выпуска мне доверили первый «Г» класс. Вполне средние дети, если им уделять достаточно внимания, могут достигать хороших результатов. Не имея мужа и своих детей, я, конечно, могла больше времени уделять работе: проводила много внеклассных мероприятий, участвовала с детьми в конкурсах, выставках, написала авторскую программу, защитилась на категорию. Аккуратно вела журналы, все отчеты (а их в школе – море) сдавала вовремя, что для завуча значит гораздо больше, чем успеваемость детей и мнение родителей. Я рассчитывала продвинуться еще на букву, но одна учительница внезапно уволилась, а самая маститая, Тамара Николаевна, пошла на пенсию – и я оказалась в классе «Б».

К слову, тогда же я смогла устроить к нам в школу Наталью Михайловну, составила ей протекцию, как смогла. Все же наша школа ближе к Центру, большая, заслуженная, на хорошем счету в районо. Здесь стремятся продвигать учителей по категориям, лишь бы сами не ленились проходить аттестацию, а это – какие-никакие деньги. Наталья Михайловна – совсем не дура, она в школе вела себя скромно, а личную жизнь устраивала за пределами видимости наших сплетниц. С классом «Е» она справлялась вполне успешно, находила подходы к далеко не благополучным детям. Видимо, тяжелый опыт собственного детства теперь помогал ей в работе. Наталья Михайловна трезво оценивала способности своих учеников и не выдавливала из них невозможные отличные знания, зато приучала к дисциплине, порядку, аккуратности, записывала их во все возможные спортивные секции и рукодельные кружки. Родители удивлялись, что существует столько бесплатных или недорогих полезных занятий для детей. Потом энтузиазм ослабевал, начинались пропуски, но тут Наталья Михайловна брала и детей и родителей «в ежовые рукавицы», взыскивала с них не менее строго, чем за пропуски уроков. Так она их и воспитала: средние ученики, зато – сплошные спортсмены, отличные дежурные, дружные ребята. Конечно, Наталью Михайловну в следующий раз обязательно «повысят», но я рада, что ей опять дают «Е» класс. За ее учеников рада.

Я же за эти четыре года доказала, что вполне заслуженно получила свой нынешний класс «Б». Не мечтаю об «А» – туда попадают не просто умные дети, но еще и из самых обеспеченных семей, эдакие «сливки общества». Родители «А-шек» становятся спонсорами, администрация с ними заискивает, и это портит атмосферу класса. Нет, «Б» класс намного лучше. А уж мой класс был самый лучший: творческий, дружный, веселый класс. Другого такого не будет. Никто не заменит моих талантливых ребят: воспитанную тихую поэтессу Лену и шумную кокетливую певунью Юлю, хозяйственную рукодельницу Галю и генератор идей Маргариту. А какие мальчики: Максим – моя правая рука, командир, прирожденный лидер, Саша – самый быстрый и ловкий, Женя – думает медленно, но верно, Валера – победитель всех интеллектуальных игр, Павлик – шалун, но добрая душа.

У меня было полкласса отличников. Но мне дорог и мой самый отстающий, Витя. Отец ушел от них во втором классе. Витя очень переживал, мать много работала, бабушка не справлялась. Он стал плохо учиться, пропускал занятия, грубил, огрызался, часто дрался. Его заподозрили в краже денег из раздевалки, а я защитила его: «Витя грубит, дерется, но только с теми, кто его дразнят. А сам он гордый и честный». Как он тогда на меня посмотрел своими чистыми голубыми глазами – век не забуду! А как он стал после этого стараться на уроках!

Конечно, я сдерживала слёзы на выпускном, конечно, я сказала детям в напутственном слове, что они могут всегда ко мне приходить. Но привязывать их нельзя, иначе не освоятся в среднем звене, а потом – в старшем. Надо отпустить их легко, как птиц из клетки весной. Ничего, я переживу эту неизбежную потерю, дождусь нового набора и впрягусь в новый четырехлетний цикл. И все снова пойдет по заведенному порядку: алфавит, четыре действия арифметики, «встаньте парами – идем в столовую». Ни в моей, ни в маминой жизни, ни в жизни страны после мартовских выборов Президента на второй срок никаких резких перемен не предвидится.

Дочитав примерно до середины, я отложила книгу и, взяв большую чашку, пошла собирать первую клубнику. Предчувствуя близкий дождь, резко активизировались комары. Эти кровососы чихать хотели на новомодное средство для отпугивания комаров из яркого тюбика, приобретенное на местном рынке. Я обмазалась белым кремом от комаров с головы до ног, его запах даже заглушал аромат спелых сочных ягод, которых оказалось неожиданно много. Утешало одно, что никто меня не видит, а перед десертом специально сполоснусь. Душ у нас примитивный: хилая загородка с жестяным умывальником сверху, сбоку – лесенка. По лесенке поднимаешься, воду ведром наливаешь, на солнце она нагревается, кран открываешь и моешься. Я предвкушала, с каким удовольствием после душа прямо в полотенце сяду за стол на веранде пред тарелкой клубники. Когда перед нашим участком остановилась большая черная машина, я подумала, что кто-то сбился с дороги. Я досадовала, что мне в таком виде придется объясняться с незнакомыми людьми. Дверца хлопнула, и в проеме калитки показалась мама. Я испугалась и уронила чашку с клубникой. Я бестолково засуетилась, собирая ягоды с земли, а мама с напряженным бледным лицом подходила ко мне.

***

– Этого не может быть! Такого не бывает в жизни!

Я ходила кругами по комнате, останавливалась, и снова пускалась в бесконечный путь. Волосы мои растрепались, шпильки выпали из прически, но я не обращала внимания на мелочи. Рушилась моя привычная и размеренная жизнь.

– Может, я сплю? Или перегрелась на солнце? Мама, я же не сошла с ума, нет? Какой сейчас год – 2004? Правильно?

– Дочка, успокойся, отдохни, а завтра мы с тобой снова поговорим.

Мама со стаканом валерьянки с потерянным лицом ходила за мной.