Маша Храмкова - Нет никого страшнее меня

Ада уселась на кровать. Невольно вздрогнула – поймала отражение в овальном зеркале прямо напротив нее. Странно, почему бывшие жильцы не забрали с собой такой красивый туалетный столик? Отражение было усталым и взлохмаченным: рыжая копна чуть вьющихся волос, бледное лицо, веснушки… и абсолютно белое пятно на лбу, большое, с неровными краями, переходящее в ослепительно белую прядку, ярко контрастирующую с пламенем остальных волос.

«Седая», «меченая», «уродка», – так называли ее в старой школе.

Адель легла на кровать и уставилась в потолок. «Только не снова, пожалуйста. Только не здесь».

Тук-тук-тук, – в дверь постучали. Это была мама.

– У меня для тебя подарок, – Маша несла в руках большую коробку. Внутри оказался набор новых простыней нежного лавандового цвета, а еще небольшой ночник в виде цилиндра.

– Как мило, – Ада невольно улыбнулась. – Спасибо!

– Он светится любыми цветами, – мама протянула Аде инструкцию. – Есть даже режим дискотеки.

Адель фыркнула: судя по настрою мамы, разговор «между нами девочками» должен был произойти через пять, четыре, три, две…

– Новая школа – это повод завести друзей, – начала она, и Ада мысленно поаплодировала своей точности, – Найти парня…

– Мам, давай здесь сделаем стоп, – устало отозвалась Адель. – У меня есть друзья.

– Конечно-конечно, – мама прогнала ее с кровати и принялась застилать белье. – Знаешь, я уже жду не дождусь, когда под нашими окнами будут выстраиваться в очередь кавалеры…

– Так перестали делать лет сто назад, – Адель закатила глаза.

– Все, все, – Маша замахала руками. – Я просто… чувствую вину перед тобой! Но ты же понимаешь, папа не мог отказаться от этой должности. Мы так надеялись, что в Ливенворте тебе будет хорошо…

Адель тем временем залезла на стол и распахнула окно. Старые створки тихонько скрипнули, а в лицо тут же ударил свежий ветер. Вид выходил на горы – и они действительно были прекрасными! Скалистые, утопающие в тумане, поросшие зелеными и желтыми деревьями. Столько растительности Ада видела только в России, когда приезжала в гости к бабушке Саре.

«А все-таки здорово здесь!» – невольно подумала Ада.

Вдруг на одном из склонов мелькнуло нечто светлое, рукотворное.

– Маяк? А он тут зачем?

Это и правда был маяк; вот только совершенно непонятно, с какой стати он располагался в горах. Кажется, к нему даже вела тропинка, или мозг просто дорисовывал то, чего не могло коснуться зрение.

– Ада! Не переваливайся через подоконник, пожалуйста! – воскликнула мама страшным голосом.

– Посмотри сюда. Внимательно, – указала Адель, послушно перебравшись обратно на стол. – Ты видишь маяк?

Маша Хортон тряхнула головой, ловко сбивая очки с кончика носа на переносицу. Прищурилась. Иногда она напоминала дочери растрепанную сову: низенькую, глазастую, со всклокоченными волосами, почти как у Адель, только темными, словно вороново крыло.

– Ничего не вижу, – наконец заключила она. – Маяка быть не должно, зачем он в горах? Все, слезай!

– Вот и я о том же, – задумчиво сказала Ада. – Не должно. Но он есть, честное слово!

– Адель, я верю тебе, – во взгляде мамы промелькнуло что-то странное, незнакомое Аде. – Но так ли это важно?

В этот момент в дверь позвонили.

– Пицца пришла! – прокричал отец через две минуты.

Остаток дня прошел в семейном кругу. Дожидаясь появления телевизора («Подписка на Netflix и HBO уже включена, представляете?»), Адель с родителями разбирала вещи, расставляла по местам рамочки с фотографиями, расклеивала постеры в своей комнате. Отец и мать выглядели по-настоящему счастливыми: они так давно мечтали перебраться из этого бандитского Бруклина! Они улыбались и травили глупые шуточки, словно подростки. Вот отец подошел и обнял маму за плечи – Адель смущенно отвернулась, словно эта близость обожгла ее, такую одинокую. Ада всегда чувствовала, что союз родителей буквально заключен где-то там, где птицы летают – настолько прочным он был. И она завидовала (хотя никогда не призналась бы), потому что не верила, что сможет создать с кем-то такую же нежную связь.

– А вот и он! – сказала Маша, когда Лиам внес в гостиную большую прямоугольную коробку.

Примерно на этом моменте волшебство стало сходить на нет. Аренда фильмов, настройка каналов, не до конца раскрывшийся попкорн – и родители, наконец устроившиеся на диване в обнимку с подушками.

– Я, наверное, пойду к себе, – сказала Ада, не испытывая особого желания пересматривать старые комедии, – Лягу пораньше.

– Вот и правильно, – махнула рукой мама. – Завтра важный день.

«Не напоминай», – выдохнула Ада, поднимаясь на второй этаж.

Комната ждала ее. Настроив ночник на неяркий медовый свет, Ада улеглась на кровать. Полистала ленту инстаграма, немного почитала.

«Ну как оно? Я так скучаю, дурында!» – сообщение от Родригез выпрыгнуло поверх текста.

«Тоска. Скучаю((» – написала в ответ Ада. Анна-Мария была ее единственной подругой, и девушки договорились списываться каждый день.

«Зато горы красивые. Лес», – дописала она секундой позже и отправила фото, сделанное в машине.

«Ой, я еще оленя видела!!» – отправила Адель вдогонку.

«Ок. Найди себе лучше Эдварда;)))»

Пфф, ну конечно. Ада отложили телефон. Вряд ли в Ливенворте ее ждет что-то более необычное, чем фирменные сосиски.

Когда-то этот город был основан тремя древними индейскими кланами, но сейчас просто пускал пыль в глаза туристам своей баварской деревней. По крайней мере, как-то так было сказано в Википедии.

«Я бы лучше нашла себе Джейкоба», – подумала Ада. Волк из фильма ей всегда нравился больше, хотя бы потому, что он никуда не пропадал, в отличие от вампира.

В этот момент Адель услышала нечто странное. Крик. Отчаянный и надрывный, словно это молил о помощи человек, угодивший в медвежий капкан.

Вскочив с кровати, Ада погасила свет и раскрыла окно. Горы темными громадами высились вдали; сейчас, когда солнце давно зашло, они выглядели куда острее, чем днем.

«Может, скалолаз в ущелье свалился?» – в ужасе подумала Адель. Крик определенно доносился с гор, но кто додумается покорять вершины в полной темноте?! Даже луны не было видно сегодня. Адель принялась всматриваться в даль, пытаясь различить хоть что-то: свет фонарей, костер – но ничего не было.

Эхо повисло в воздухе, отражаясь от гор. И уже в следующее мгновение новый вопль, на этот раз куда сильнее и отчаяние, заставил сердце Адель мучительно сжаться. Отдаленный, но кажущийся таким близким в темноте и тишине пригорода.

Нет, это был не человек, и как она могла ошибиться? Так кричать может только раненый зверь – койот или волк. Только вот слишком много человеческого, разумного сквозило в его утробном реве.