Юлия Яцкевич - Берлинская кровь

В один из таких привычных рабочих будней Августа предупредили о посетителе и повели по довольно холодным полутемным коридором без окон. Иногда создавалось впечатление, что они находятся под землей, хотя Август прекрасно понимал, что это не так. Атмосфера давила. Поэтому, когда вместо привычных переговорных его повели куда-то во внешние допросные, он воспринял это как выход на поверхность. Гость теперь вызывал любопытство, он должен быть непростым человеком, чтобы заключенного вывели во внешние коридоры. Они нашли что-то еще? Теперь ему прибавят срок?

В комнате, за столом, расслаблено положив на него ладони, сидел парень, по виду – ровесник, лет двадцати пяти. Шатен, глаза зеленые. Августу позволили сесть напротив и посетитель улыбнулся. Миловидный, из-за формы не разберешь: кабинетный хилый мальчик или просто худощав.

– Здравствуйте. Меня зовут Генрих Венгер, я из гестапо, – он протянул ладонь для рукопожатия.

– Август Шольц, – принял его руку Август. – Однако вы наверняка знаете, как меня зовут, – он взглядом указал на папку с делом, которая лежала на столе.

– Да, я знаю, – Генрих открыл ее и стал что-то искать. – Я здесь по личному распоряжению Рейнхарда Гейдриха.

Август содрогнулся. Управляющий гестапо, слишком большой начальник, чтобы интересоваться Августом.

– Извините, что тороплю события, но… Нашли что-то еще?

Генрих приятно рассмеялся.

– Напротив. Моя задача заново опросить вас, теперь беспристрастно, – он достал все бумаги, а положил так, как ему было удобно. Взял ручки и приготовил листок для записи.

– Итак, Август Шольц, расскажите все сначала.

– Хорошо. Я проснулся утром и как обычно стал собираться на работу. Сходил в душ, сделал себе кофе. Другие обычные мелочи. Дальше я взял машину и поехал к главному офису. Ничего примечательного по дороге не было. Я встретил свою секретаршу, Шарлотту, и мы вместе отправились в лагерь, ничего необычного. Единственное, меня беспокоило ощущение, будто за нами кто-то следит, но я списал все на эффект таблеток, которые прописала мне психиатр.

– Хорошо, расскажите, что было, когда вы приехали на место, – Генрих все записывал за ним, не упускал не единого слова.

– Первое впечатление – слишком пусто и тихо. Обычно, даже когда стройка идет далеко, ее слышно, однако на виду не было ни единого человека, меня это насторожило. Я прошел дальше, к администрации. Машину мы оставили на въезде, и, пока мы шли, а это около пятисот метров бараков, мы не встретили даже мыши. В административном здании у самого входа мы обнаружили одного из охранников. Мне показалось, что он пьян, может, так и было, потому что совсем рядом стояла бутылка. Не нужно было принюхиваться, чтобы услышать запах яблок. Я не сразу вспомнил, откуда знаю подобный аромат, но как только мы вышли из здания, я вспомнил и сразу сказал Шарлотте.

– Это отражено в отчете, однако не сказано, откуда же вы знаете запах яда.

– Мой отец владел несколькими фармацевтическими фабриками, среди прочего они изготовляли и опасные вещества для других производств. Мы не раз бывали в цехах, я и сестра.

– Вы узнали, что это был за препарат?

– Да, стрихнин. Его применяют и в медицине, даже при отравлениях, однако в больших дозах он убивает, причем довольно быстро.

– Когда я взялся за это дело, почти сразу открылось, что отчеты пестрят недомолвками. Мне пришлось опрашивать полицейских, которые в тот день прибыли на вызов, всех, кто хоронил погибших, чтобы дополнить картину. Вот что выяснилось: среди погибших не все отравлены, некоторые застрелены сразу, а один и вовсе задушен. Вы не знаете, были ли конфликты в среде заключенных?

– Возможно. Мне не докладывали о подобных происшествиях.

– Понятно. Хорошо, что было потом, как вы обнаружили тела?

– Они были свалены в дальнем конце территории, у крайних бараков. Наверное, там были не все, однако гора была достаточно высокой. Я отослал Шарлотту вызывать полицию, как только понял, что вижу.

Август вздохнул. Картина десятков убитых, сваленных в окровавленную кучу до сих пор стояла перед глазами.

– Что ж, остальное мне известно. Скажите, Август, где вы находились в момент задержания?

– Мой кабинет обыскивали люди Вальтера Закса. Нас с Шарлоттой не пускали дальше порога, поэтому мы вышли на улицу, а через некоторое время вслед за нами вышли и гестаповцы. Закс в знак правомерности своих действий только помахал обнаруженным ядом. Я даже не знаю, где его нашли, и как, в этом я уверен, подкинули. Я видел мешочек впервые. Уже в заключении я вспомнил, что хранить стрихнин подобным образом опасно.

– Да, я тоже заметил эти несостыковки. Знающий человек, как вы, не стал бы так хранить яд. Тем более, что его нашли буквально в первом ящике вашего стола. Вы не кажетесь идиотом.

– Спасибо. У них было мало доказательств.

– Они объясняли все странности вашим нестабильным психологическим состоянием. Как видите, это оказалось весомым аргументом.

– Почему же я в обычной тюрьме, а не на лечении в психиатрической клинике? Такое дело не провернул бы один человек, даже если он безумен чуть более чем окончательно. Здесь замешаны многие, у них должна быть власть отдавать приказы.

– Вы говорите «они», на кого вы намекаете?

– Вальтер Закс и Фридрих Леманн.

– Понимаю, почему вы обвиняете Закса, однако Леманн кажется здесь совершенно ни при чем.

– У него, как и у Вальтера, был мотив подставить меня.

– Остановитесь, не мое дело выслушивать сейчас обвинения, это запутает дело. Видите ли, Гиммлер серьезно заинтересован вашим делом, да и мой начальник считает его подозрительным. Шансов мало, однако мы подадим дело в суд, и попытаемся убедить судью в вашей невиновности. Дело пересмотрят, возможно, вас выпустят досрочно.

– Это… Вы очень меня обнадежили, господин Венгер. Я готов содействовать.

– Отлично!

Венгер попрощался с ним и Августа увели. Мужчина старался не радоваться заранее, но сам факт того, что его дело не забросили, заставил его преисполниться воинственного настроения. Скоро он покажет, чего стоит. Довольно этих детских игр и притворства. Он стал другим.

***

Личный секретарь Вальтера Закса, Шарлотта Браун уверенно стучала каблуками по коридору до ужаса знакомого ей места. Она снова в гестапо и, будто в пику самому месту, снова ведет себя как можно более вызывающе. Она опаздывала или вовсе не появлялась на рабочем месте, грубила, хлопала дверьми и впечатывала каблуки в пол с твердостью ненависти, но была невероятно тактична на словах и безукоризненно-внимательна к документам. Шарлотта делала все, чтобы показать, как сильно он ей противен. Однако Вальтер все терпел. Его цель выполнена: Шарлотта с ним. И теперь никакой Август не мог отобрать ее у него. Он наслаждался этим и даже не скрывал своей предвзятости.