Лайза Джексон - Завтра утром

— Ладно. Увидимся.

— Если повезет.

Он поспешил из здания и сгорбился под дождем, таким холодным, что от него леденела кожа. Где, черт возьми, Никки? Что, если Гробокопатель играет с ними — двенадцать присяжных и еще трое. Он, Никки и кто-то третий. Должна быть причина, почему убийца продолжает писать ему и Никки… кто тогда третий? Связанный с делом Шевалье и не из присяжных… Судья.

Точно.

Семнадцать. Двенадцать присяжных. Оставшийся в живых детектив, который произвел арест, журналистка, которая писала о процессе, и судья.

Только журналистка чуть не провалила весь процесс. Может, она как раз в безопасности.

Но ведь она не завалила дело до конца? То есть подвела Шевалье. Как и Рид. Как и присяжные. Как и судья.

Судья Рональд Жилетт.

С твердой уверенностью он забрался в «кадиллак». Не проехал он и двух кварталов, как зазвонил телефон.

— Рид, — раздраженно ответил он.

— Слушай, прости, что я тебя так отшила, но пришлось, — сказала Морисетт. — Окано утром опять надрала мне задницу, понятно?

— Ясно.

— Но я решила, что тебе следует знать: мне звонил диспетчер службы спасения. Минут десять назад туда звонила Никки Жилетт, представилась, и связь оборвалась. Они набрали номер, откуда она звонила, но она не отвечала. Это был ее сотовый. Я звонила ей домой и на работу, но ответа нет, а в «Сентинел» мне сказали что-то странное. Я как раз собиралась тебе звонить, когда ты проходил мимо. Может, стоит поискать ее.

— Поищу, — сказал Рид.

— Я уже выслала наряд к ней в квартиру и в «Сентинел». Если ее найдут, я тебе скажу. К черту Окано.

— Спасибо. Я считаю, что Никки Жилетт — предполагаемая жертва. Одна из семнадцати, — сказал Рид и с жаром рассказал Морисетт свою версию. Морисетт выслушала.

— Ты уверен? — спросила она, и он услышал щелчок зажигалки.

— Ну, это мои соображения. Говорю же, это не точно.

— Блин. А что вообще точно?..

Ему самому не хотелось верить в эту теорию. «Дворники» стирали капли со стекла, и он без слов молился, чтобы все это оказалось ошибкой. Ему до боли хотелось верить, что с Никки ничего не случилось. И какая-то часть его думала, что так и есть. Но другая часть — та, где сидел логичный полицейский, — понимала, что это не так. Сердце окутала тьма, и его обуял страх, какого он еще не испытывал.

— Мама! Папа! — закричала Никки, открыв дверь из гаража в дом родителей и ворвавшись в кухню, но никто не ответил. Если не считать тиканья настенных часов и гула холодильника, стояла полная тишина. Сандра не готовила на кухне, но Никки вспомнила, что у нее сегодня выходной. Не работал телевизор, не было слышно и нытья матери.

Так где они? И почему свет такой тусклый?

— Мама!

Может, они поехали в больницу?

Обе машины стояли в гараже на своих местах; это Никки заметила еще по дороге. Но, может, они позвонили в «скорую» или друзьям? От тревоги сводило мышцы.

— Мама! — позвала она, стряхивая капли дождя с пальто.

И снова нет ответа.

Что-то не так. Совсем не так.

Ты просто нервничаешь из-за того звонка.

Она потянулась за телефоном и увидела, что в комнате мерцает свет. Это телевизор. Но звука не было.

Никки взяла радиотелефон, вошла в комнату и вздохнула с облегчением. Отец полулежал в любимом кресле, ноги на подставке, телевизор включен, но без звука. Наверное, спит и ничего не слышит.

— Господи, папа, как ты меня напугал, — мягко сказала она, надеясь, что он проснется, и положила телефон на стол. — А где мама? Она недавно звонила и тоже перепугала меня. — Он не ответил. Никки подошла к креслу и легонько тронула его за плечо. — Папа… — Молчание. В ней снова шевельнулось беспокойство. — Папа! Просыпайся. — Голову он уронил набок и дышал очень слабо. Или совсем не дышал? Сердце чуть не выскочило у нее из груди. — Папа! — Она наклонилась к нему, прислушиваясь, и стала трясти за плечо.

Но ни намека на дыхание не исходило из его легких.

— Нет… о господи, нет… папа! Папа!

Потом она увидела кровь. Не на нем — краем глаза она заметила, что из холла течет тонкая красная струйка.

— Мама…

Сердце ушло в пятки. Только не это! Откуда кровь? Откуда? Мать ранена? Волоски на руках стали дыбом, и тут она услышала слабый стон. Голос мамы.

— Мама, я иду, я помогу! — воскликнула она, побежала в холл и тут услышала шорох за спиной — шаги из кухни.

Обернулась.

И увидела его.

Окровавленного и мокрого. Жестокое застывшее лицо, глаза сверкают под высоким лбом, а клок мокрых волос так дико падал ему на глаза, что она закричала. В одной руке он сжимал шприц для подкожных инъекций. В другой — окровавленный охотничий нож.

Гробокопатель.

Ее душу стиснул ледяной ужас, когда она узнала его.

— Где моя мать? — требовательно спросила она, отступая. Бешено бился пульс.

Он не ответил. Только огонек удовлетворения светился в его взгляде.

— Если ты что-то с ней сделал, я убью тебя, ты, чокнутый мерзавец, — прошипела она, отступая. В кладовой находились заряженные ружья, в кухне — ножи для мяса, а всего в трех шагах от нее, на столе, — телефон.

— Твоя очередь, Никки, — сказал он с холодной язвительной улыбкой, исполненной зла. Но кровь… Чья это кровь, черт побери? Ее матери?

О господи. Ей не успеть; он набросится на нее раньше, чем она сделает эти три шага. Надо перехитрить его, обмануть.

Она резко повернулась, как бы собираясь бежать.

Он прыгнул на нее, сжимая оружие.

Она моментально поднырнула под него, перенесла вес на одну ногу и сильно ударила другой.

Ботинок впечатался ему в пах.

— Ай!

С воем он упал. Нож звякнул об пол, но он быстро схватил и его, и шприц. Никки снова ударила, целясь в нос, но он мотнул головой, и она попала ему каблуком в скулу.

— Сука! — заревел он, выронил шприц и попытался схватить ее за ботинок. Пальцы уже коснулись кожи, но она помчалась прочь, на ходу схватив телефон.

Он вскочил на ноги и бросился за ней. Она набрала девятку, схватила со стены фотографию в рамке и метнула в него, затем нажала две единицы, вылетела из дома и перепрыгнула две низкие ступеньки в гараж.

— Помогите! — задыхаясь, кричала она в трубку. — На меня напали! Это Гробокопатель! Моя мама ранена. Ублюдок убил моего отца. Приезжайте по адресу… — Но телефон не работал, он был слишком далеко от базы, чтобы поймать сигнал.

Черт! Ключи! Где, черт возьми, ее ключи?! Она пошарила в кармане и нашла ключ от машины. Убийца уже был в гараже, спотыкаясь на бегу, на лице его читалось бешенство. Никки села в машину, захлопнула дверцу и трясущимися пальцами заперла ее. Сотовый! Где он?

Он прыгнул и навалился всей тяжестью на лобовое стекло.

Видя его лицо, прижатое к окну, она нервно вставила ключ в зажигание. Двигатель завелся.