Андрей Данилов - Безбожник, или Исповедь

Уходили все в гражданской одежде или полугражданской, с элементами ремней и бушлатов, впрочем, вся деревня там так одевалась. Танцы как танцы, мне даже немного налили спиртной жидкости для храбрости, и я растворился в деревенской суете музыки и танцующих, но под конец этого веселящего действа остался один, мои однополчане, поснимав деревенских девок, разбрелись по деревне, а я остался на выходе из клуба один и на вопрос, где тут воинская часть, девчонки хохотали, не веря, что я солдат и призвался у них тут служить ещё два года.

Девчачий восторг от этой якобы шутки не прекращался. Махали рукой в сторону светящихся огоньков в ночи, говорили, что мне повезло или им повезло, что ещё два года. Пришлось идти ночью на свет вдалеке – напрямую по полям через овраг, и вот вскоре появились очертания воинской части – и где же этот лаз в бетонном заборе, уж не пойти ли через КПП, но, думаю, что это ваще была бы наглость, хотя присягу я ещё не принял, и мне по сути ничего не грозило….ох, как я ошибся…и лаз тот нашёл. Карантин на первом этаже и почему-то дверь не была закрыта ( как днём ), при входе воин в форме заорал «дежурный по роте на выход» -странный какой-то, чё орать-то , а там внутри вовсю шерстили «помаза» или у некоторых «черпаки», так назывались те, кто отслужил год, издеваясь над моими собратьями-духами .

Кто-то был на «электрическом стуле» – то есть с вытянутыми руками в полуприседе – пока не затрясутся руки , кого-то просто заставили выполнять работу по уборке, мойке и стирке, где-то слышались песенки под гитару и скулили побитые чурки (лица нерусской национальности) , везде был мат и грубая брань.

Время было уже часа три ночи и после вопроса «кто я такой», не успев ответить, получил леща. По привычке сдачи сразу , нападавший получил удар в челюсть, о чём я тут же пожалел, получая положенных «воспитательных», видимо, мягко говоря, тумаков, упал, но странно – ногами бить не стали, ждали, когда я поднимусь на ноги, но мой ответ, что был в самоходе на танцах, сбил их умыслы до нездорового удивления.

Вытирая кровь, поднялся на ноги, готовясь биться насмерть, но все вокруг тока хохотали, глядя на меня и, видимо, ошалели от моих слов, но то, что я сказал – с каким дембелем был в деревне – переменило их непонятную для меня ненависть на милость и удивление. Это я уже потом узнал, что есть солдаты, которые ваще-е-е-е не были в самоходе за всё время службы, но среди них попадаются такие нехорошие гады (прости, Господи) – любители поиздеваться над младшим призывом, что просто волосы встают дыбом от издевательств, придуманных их больным воображением. Так про меня на следующий день узнал весь полк…а я – побитый , но довольный, нашёл свою братию земляков по призыву и лёг спать, время было уже под утро.

Подъём, зарядка и все остальные армейские дела…конечно же, завтрак «масло съел – день прошёл», сегодня баня – помоют, переоденут, постригут – и я солдат в форме – скорей бы. Спасало меня то, что умел играть на гитаре. Играл много, особенно по ночам – до опухания руки (хи-хи), но это было лучше, чем принимать на себя издевательства по долгу службы духов. Среди дембелей были чеченцы и ингуши – сплошной ужас-с-с-с-с-с, они ещё и меж собой-то не ладили, и по сравнению с ними другие национальности в нашей воинской многонациональной части были просто ласточки , хотя среди этих ласточек встречались и орлы, и вороны, и суки. Отличная часть, просто отличная – сплошная дедовщина, никакого национализма, отслужил правильно год, второй год отдыхай, балдей, готовься к гражданке, так говорили деды и помаза (черпаки). Что самое интересное – были правы они по истечении времени, а сейчас – баня и форма (Ну, очень навязчивая мысль, что сценарист Иван Охлобыстин со своим сериалом «ДМБ» был где-то рядом).

Забрали меня из чернопогонников к раснопёрым в штаб, приглянулся я офицеру из строевой части, да и ладушки (хи-хи), штабной (шифровальщик, писарь строевой и продовольственной частей ) – это всегда отглаженная форма, начищенные сапоги и свобода передвижения по части и не только, это важно, да и в секретный чемоданчик, окромя кодограмм, входит ещё пять бутылок водки. Никто даже подумать заглянуть не может из офицеров части (хи-хи). Дембелям штаб – это как чума, да и хранить дембельские альбомы подальше от начальства тоже надо, вот так и началась служба, полгода у молодого бойца пролетело очень быстро.

И в один из пьяных вечеров в казарме, а жил взвод связи полка вместе с чернопогонниками ЗАС (засекреченная служба связи ) в одной казарме, на втором этаже, солдат было около восьмидесяти человек, сам был поражён, когда меня – полугодовалого духа – решили досрочно перевести в помаза. Может быть, потому, что ожидался большой призыв, и гонять молодежь будет некому, а может, просто с перепоя…это действо началось. После отбоя двенадцать дедов вперемежку с помазами (черпаками ) берут гладилки кроватей, кладут полулёжа будущего помаза на две тумбочки и каждый – по удару, то есть всего двенадцать ударов по мягкому месту, отчего жопа становится чёрной (ой), и меня под руки кладут на кровать. После этого действа помаз ( водимо, всё же своеобразное дедовское помазание ))) может реально делать с молодым пополнением что угодно, лишь бы дедушке хорошо жилось и, конечно же, при всех вырывают крючок на воротничке, знак такой (ой). Вот и свершилось, я – помаз, хотя и отслужил всего полгода, а надо так-то год, но почки, похоже, повредили, до сих пор почечно-каменная болезнь, но тогда до этого не было никакого дела. Немногие удостаивались такого перевода, да и не нужны такие обычаи в армии, я так думаю.

Жисть потекла как по маслу, можно всё, ну, или практически всё, и вся часть – а это солдат триста – сразу узнают об таких событиях. Типа смотрящий за порядком у себя в казарме и не только. Но из практики получается, что кому меньше всего доставалось тумаков от старшего призыва, те – уроды – больше всего и издевались над молодым пополнением и очень часто приходилось высказывать и напоминать этим чуркам, что они, суки, забыли свою молодость, в армии и их даже не переводили ни в кого, а они такой беспредел чинят, вот как-то так.

Армия – это хорошая штука взросления и познания себе подобных, особенно наша многонациональная часть гражданской обороны, был даже селькуп – это северный народец, у которого в графе «профессия» было написано «рыболов-охотник», и за два года все чурки научились русскому языку, особенно на второй год службы все они вдруг начали понимать и даже учить молодых, издеваясь над ними. Суки, одним словом.

Любовь к девочке- школьнице, живущей в городке при части, сподобила к дальнейшей службе со смыслом этого дела и даже в самоход к ней, когда мама уезжала куда-то по своим делам, иногда ходил под конвоем сопровождающего, так как в это время я был на «губе» – гаупвахте при части (хи-хи).