Татьяна Милях - Потерянная наследница

– Скажи лучше, твой папаша будет править за вас обоих, – прошипел Эрвин.

– Какая разница? Всё лучше, чем плясать под дудку твоего отца, – фыркнул Ландари. – И согласись, моя миссия более благородна, чем твоя.

– Конечно, – быстро придя в себя, усмехнулся маркиз Асти. – Соблазнить дурёху.

– Ну почему сразу соблазнить? – Граф Сполето притворно надулся и, мечтательно закатив глаза, проговорил: – Подарить девушке любовь!

– Да уж… Слышал я о твоих похождениях. Ни одной простолюдинки не пропустишь, каждой юбку задерёшь, – съязвил Эрвин.

– А вот это враки! – возмутился Ландари. – Не каждой. И не простолюдинке. Дамы сами охотно поднимают подолы, а я ж не стронцо 12 12 Стронцо – сволочь, негодяй какой, чтобы отказать страждущим, – засмеялся он.

Взглянув на задорное лицо кузена, маркиз Асти не выдержал и, тоже невольно улыбнувшись, покачал головой:

– Вот шельмец. Да ты весь в своего папашу.

– Кто бы говорил. Это твой батюшка не брезговал голодранками, – подколол бастарда Ландари. Эрвин побледнел, и граф, понимая, что перегнул палку, тут же пошёл на попятную: – Прости, прости, я вовсе не хотел тебя обидеть…

Маркиз шумно выдохнул, но решив не раздувать ссору, лишь пригрозил:

– В следующий раз язык тебе отрежу. – Он с вызовом взглянул на кузена. – Моя мать вовсе не простолюдинка. Она принадлежит разорившемуся, но древнему роду. Поэтому мой дед и не позволил отцу жениться на ней, – пояснил Эрвин и, немного остыв, задумчиво проговорил: – Знаешь, а я нисколько не осуждаю отца, что он сошёлся с моей матерью. В противном случае, я бы просто не появился на свет.

Граф Сполетто пожал плечами и вернулся к прежнему разговору:

– А насчёт простолюдинок… – снова начал он. – Поверь, у крестьянок имеется всё то же самое, что и у благородных дам, – граф подмигнул и засмеялся. – А порой даже краше…

Маркиз Асти осуждающе покачал головой, хотя его мрачное лицо потеплело, а в глазах появились насмешливые искорки.

– Ну, раз мы с тобой по разные стороны крепостной стены, то уж прости… На войне как на войне. И я тебе буду мешать выполнить твою миссию, – неожиданно заявил он.

Насторожено оглядев кузена, Ландари оценил его неотразимый вид.

– Сам попытаешься очаровать принцессу? – предположил он.

– А почему бы нет, – маркиз расцвёл в насмешливой улыбке.

– Это подло! Увлечь, чтобы убить, – возмутился граф.

– А увлечь, чтобы использовать в своих целях, не подло? – парировал бастард, и оба замолчали.

Честно говоря, ни одному, ни другому благородному отпрыску вовсе не нравилась возложенная на него обязанность. Эрвину, как человеку, больше склонному к философии и поэзии, убийство ради выгоды претило изначально. Нет, он не был трусом. Маркиз в совершенстве владел мечом, но одно дело показать себя на поле брани или турнире, и совсем другое – подлое убийство, да ещё женщины. Но Эрвин не смел перечить отцу. Всю сознательную жизнь он пытался доказать герцогу, что достоин носить его имя и титул, и теперь долг перед родом тяжёлым камнем давил на плечи бастарда.

В свою очередь, и Ландари вовсе не горел желанием жениться, пусть даже в жёны предполагалось взять саму принцессу. Имея буйный нрав, граф не мог усидеть на месте, и если он не ввязывался в очередную стычку, то носился по лесам в поиске охотничьего трофея. Длительные обязательства приводили повесу в уныние, а скромный трепет девичьих ресниц навевал на него скуку. Но так же, как и кузен, Ландари не мог противиться воле отца. Хотя всё его нутро бунтовало, ему пришлось согласиться с замыслом маркиза.

Всю дальнейшую дорогу синьоры перебрасывались лишь дежурными фразами и даже на привале избегали друг друга, чему командор особенно порадовался. Вражда кузенов была ему только на руку.

Близился вечер, когда на горизонте синеву неба разрезали массивные стены и зубчатые башни. Рыцари, пришпорив коней, поспешили к крепостным стенам Дертоны 13 13 Дертона – ныне Тортона город в Италии. , поскольку именно здесь проживала первая претендентка на трон…

Древний город встретил королевских посланников невообразимой суетой, которая обычно наблюдалась в преддверии либо рыцарского турнира, либо ярмарки. На подъезде к главным воротам царил шумный гвалт: здесь толпились пешие путники, на них покрикивали благородные всадники, и тех, и других оттесняли повозки богатых синьоров, а следом за господами пытались пролезть и телеги простолюдинов. Доблестные стражи, пытаясь сохранить порядок, пропускали за стены всех по очереди, не забывая при этом взымать с приезжих пошлины, что изрядно задерживало поток. Люди толкались, ругались и спорили, но тут над толпой разнеся повелительный рык:

– С дороги! – гаркнул командор, оттесняя конём особо назойливых граждан.

Человеческая масса, перекатываясь сдержанным рокотом, вязко расступилась, и десятки глаз с любопытством, а какие и с недовольством, воззрились на грозную процессию. Отряд величественно шествовал сквозь людской стой, как неожиданно на пути Герхарда появилась преграда. Неповоротливая повозка с пёстрым пологом из кусков разношёрстной материи, застыв на месте, ожидала, когда толпа впереди позволит тронуться с места.

Земляная насыпь, скатываясь в обе стороны на пару локтей, оставляла для проезда узкую обочину, и, поднимая пыль, всадники, как река обтекает островок, окружили фургончик. Поравнявшись с возницей, Герхард, зло сплюнув вездесущую пыль, рявкнул:

– Тебе было сказано освободить путь! – возмутился он, и пожилой возница виновато заморгал:

– Да куда ж я денусь со своей колымагой? Коли съеду с дороги, моя лошадёнка не выкарабкается обратно.

Оценив правоту слов старика, командор шумно выдохнул и поехал вперёд, вновь оглашая округу грозным голосом.

– Дорогу!

Эрвин благополучно протиснулся мимо фургона, а шествующий за ним Ландари, едва удержав коня от соскальзывания с насыпи, зарычал:

– Да что б тебя! – граф грязно выругался и, разозлившись, замахнулся плетью на возницу.

– Не смей! – раздался мальчишеский голос, и, выскочив из облака пыли, владелец голоса ловко перехватил кнут. – Своих рабов будешь стегать! А мы вольные люди!

Желая наказать наглеца, Ландари резко потянул хлыст, подтащив к себе и вцепившегося в него мальчишку:

– Я и вольным могу укоротить язык и спесь! – воскликнул он, но взглянув на паренька, осёкся на полуслове.

В огромных синих глазах граф не заметил ни капли страха. Глаза смотрели с вызовом и упрямством, но главное – принадлежали они вовсе не парню…, а девушке. К удовольствию рыцаря, глаза оказались не единственным украшением незнакомки: густые волосы, собранные на затылке в хвост, шёлковыми волнами струились по плечам и своей чернотой оттеняли благородную белизну кожи своей хозяйки. Тёмные тонкие брови на нежном лице сердито хмурились, алые губки, плотно сомкнувшись, говорили о твёрдости её духа, а прямой носик, дерзко вскинутый вверх, не оставлял сомнений: девчонка не собирается отступать. Разглядывая простолюдинку, Ландари тут же потерял былое раздражение и сполна оценил все её достоинства: и привлекательное личико, и изящную шею, и хрупкие плечи, и, конечно, небольшую высокую грудь, скрывающуюся за лифом простого крестьянского платья.