Анна и Татьяна Аксинины - Крест на ладони

– Бабуля, ты меня извини, но Марину Николаевну интересует не история нашей семьи, а поиски человека, – вмешался внук.

– Да, конечно, – Татьяна Аркадьевна поскучнела и заторопилась, – я только хотела сказать, что с 1954 года в школе работала: сначала учителем русского языка и литературы, потом – завучем, а последние 30 лет – директором.

– Евгений Сергеевич не прав, мне очень интересно. Ведь и у меня бабушка работала директором школы.

– Что вы говорите? – она опять заулыбалась. – То-то мне в Вас что-то родственное почудилось. Наверное, речь, манеры… «В век всеобщего одичания частный всплеск обучения».

– У Вознесенского, по-моему, – наоборот: «век всеобщего обучения».

– Так это же было тогда, в семидесятых… Кажется, я опять отвлеклась, но мне вдвойне приятно помочь культурному человеку. Вот здесь в шкафу у меня альбомы со всеми выпускниками. Какой год вас интересует?

– Дети, которые пошли в школу в пятьдесят седьмом и в пятьдесят восьмом.

– Это какой год выпуска получается? 1967-й? Да, 1967-й и 1968-й. Они уже учились 10 лет, а перед ними теряли еще год на производственное обучение, трактор изучали. Представляете? И девушки – тоже. Вот они, смотрите, о ком рассказать?

Марина уже достала список, но заглядывать в него ей не было нужды:

– Федосовы Галина и Тамара и Рудых Лидия.

– Федосовы – вот, рядышком стоят, их не забудешь, такие похожие. Они на Новый год, помню, делали костюм «Графини Вишни», первый приз получили. А Лида Рудых год пропустила, слабо подготовлена была, и пошла в школу с младшей сестрой Светой, – Татьяна Аркадьевна перевернула страницу и уверенно показала на светленькую девушку в первом ряду.

– Лида еле-еле 8 классов осилила, а Света хорошо училась, изо всей семьи одна в техникум поступила.

Марина с Евгением многозначительно переглянулись: наследственность!

– А где сейчас девочки Рудых, не знаете? Может, с кем-то переписываются?

– Простите, не знаю. Сначала у них отец умер, потом самый старший – Костя, а все девочки разъехались, и мать забрали. Недавно кто-то говорил мне, что Антонина тоже умерла. Больше про Рудых ничего не могу сказать. А что касается остальных, то у меня есть все фотографии с первого класса, но только класс «А», в нем Ларочка училась. А девятый и десятый уже один был.

Татьяна Аркадьевна взяла другой альбом и по списку Марины показала почти всех девочек, припоминая что-нибудь о каждой. Для удобства она вынула три фотографии: первого и девятого «А» и десятого «Б», – изредка заглядывая в свои записи на оборотной стороне. Категорически она исключила только двух.

– Испалова Галя – настоящая казашка: глаза раскосые, волосы прямые черные. Только она одна из ваших подозреваемых осталась в деревне. Она за Сережу Ситникова вышла, вот он, троих детей родили. А еще Фишер Маша, она – копия своей матери: рыжая, кудрявая, в веснушках. Но я думаю, что среди немцев вообще можно не искать. Они жили обособленно в лесхозе за речкой, туда от крайних домов было минут 20 ходу. Женечка, дружок, – ласково обратилась она к внуку, – поставь еще чайку, что-то в горле запершило, отвыкла много говорить.

Евгений послушно отправился на кухню. Марина обратила внимание, что все немецкие девочки, кроме одной, оказались в классе «Б», и спросила об этом.

– Просто им удобнее было в одном классе, чтобы вместе ходить в школу и из школы. А Роза Леонгард жила в самой деревне. Её мать в конторе уборщицей работала, ей дали комнату в бараке.

– В бараке? – ужаснулась Марина.

– Это совсем не то, что вы подумали. Это был такой большой дом, с общим коридором и комнатами, что-то вроде сельской малосемейки. Там селили приехавших временно или одиноких. Их потом всех в новые дома расселили. Так некоторые не хотели с соседями расставаться. Нина Матвеевна Зарубина, например, одинокая была, воспитательницей работала, только в одном доме с Леонгард соглашалась жить. Даже свою очередь пропустила на расселение. Очень уж она Розу полюбила. Роза – такая хорошая, светлая девочка, всем нравилась. Вот здесь лучше видно, они с Ларочкой вдвоем сняты. Они дружили и в школе, и в институте, а потом жизнь развела их, а жаль. У Ларочки в школе было много друзей, но самые близкие подруги – это Роза и Галя. Вот здесь они в десятом классе.

– Какая Галя, Марченко? – припомнила Марина, беря фотографию.

– Нет, Галя Петухова… или Петрова? Надо же, забыла! Она позднее приехала, классе в пятом, тогда народу много прибыло. Владимир Петрович производство расширял, дома строил, и зарплату платил хорошую. Пришлось по три класса открывать. Еле-еле помещались, пока новая школа строилась. А вы там на обороте посмотрите.

Марина пробежала глазами по ровным строчкам фамилий, нашла и прочитала:

– Петрушина Галя.

– Конечно, Петрушина! Вот склероз проклятый! Знаете анекдот: как называется болезнь, при которой не помнишь, чем болеешь?

Марина рассеянно кивнула, не слыша, что ей говорили, потому что следующим в списке шел Боря, тоже одноклассник Жениной мамы. А фамилия его оказалась – Шугай.

«Борька–пропойца, «труп из Шабалихи», учился в том самом классе, где, может быть, училась девочка, которую разыскивает богатый родственник. Это – неспроста! Надо срочно сообщить Пете!» Марина во все глаза смотрела на фотографию, но не проронила ни звука. Дело об отравившемся пьянице приобрело совсем другую окраску. «Тайна следствия» – прозвучали в её голове грозные слова и как замок повисли на губах. Она ласково улыбнулась Татьяне Аркадьевне, продолжавшей что-то рассказывать об успехах своего мужа, дочери и внука. Евгений вернулся с чайником и налил бабушке чаю.

– Спасибо, Женечка! А Вы, Марина Николаевна, еще чай будете?

– Нет, нам пора ехать. Большое вам спасибо, Татьяна Аркадьевна! Вы нам очень помогли. Вы позволите взять эти три фотографии, чтобы скопировать?

– Конечно, берите! – охотно согласилась хозяйка. – А Женя потом привезет, лишний раз к бабушке заглянет.

Татьяна Аркадьевна проводила гостей до калитки:

– Счастливого пути! Да не забудьте сегодня в 5 часов посмотреть на Ларочку на четвертом канале!

Марина поняла, что пропустила какую-то часть монолога старушки, но согласно покивала:

– Да-да! Обязательно.

Поглощенная стремлением скорее увидеть Петю, она не сразу поняла, почему Евгений остановился у какого-то дома. Только увидев идущую к машине девушку, вспомнила про поручение, данное Оле Рудых. Оля вынесла записную книжку матери и тетрадный листок, на который она переписала страничку с буквой «Р». Здесь под заголовком «Рудых» были аккуратно записаны все родственники мужа с датами рождения, новыми фамилиями и адресами.

– Вот, я все переписала, а книжку себе оставлю, на всякий случай.