Элеонора Рожкова - Везучий случай

Он подвёз её к кафе, и развернувшись боком, внимательно посмотрел. Вася отстегнула ремень, взяла с пола свои босоножки.

– Почему не оденешь их? – задал он вопрос.

– Жалко, я даже боюсь смотреть на свои ноги сейчас, – честно ответила она.

– Ну да, у тебя они единственные, наверное, такие дорогие, – усмехнулся он.

– У тебя они единственные, – снова она его передразнила, – Да, единственные, ноги у меня точно единственные.

– Что ты в клубах делаешь, выглядишь нелепо там, – продолжал он допрос.

– Хочу найти богатого и старого, выйти за него замуж, затрахать его до смерти и остаться богатой вдовой, – дерзила Вася на дерзкие вопросы.

– Думаю, затрахать до смерти ты можешь, причём без секса, чувак на вторые сутки откинется, – согласился он, – А вообще, знаю я этих стариков, они самые противные, проще лет десять потерпеть помоложе, чем этого неделю.

– Спасибо за совет и интересный диалог, но мне пора, – она протянула руку, он надменно посмотрел на этот жест, – Надеюсь больше не увидеться.

– Даже руку тянешь как пацан, – ответил он, но руку не протянул, и оглянулся по сторонам, – Вась, район не очень, давай до дома довезу.

– Не надо, это мой родной район, – твёрдо ответила она, то самое кафе было в её доме, но она не хотела говорить об этом молодому человеку, – Здесь недалеко.

– Но ты и не в кедах и толстовке, – он снова посмотрел на её голые ноги, – Хотя, чего я нянчусь с тобой. Гуляй, Вася. Всего хорошего!

Она выскочила из машины и пошла в сторону кафе, одергивая по пути платье. Демьян не отъезжал, и она шла в свете фар его дорогого автомобиля. Вася испытала такое раздражение, что развернулась, посмотрела на него и закусив губу, показала средний палец. Он тут же сорвался с места, и со свистом покинул парковку перед кафе. Вася осталась одна. На горизонте проступила полоса рассвета, слышалось щебетание птиц, стало прохладно, сыро. Раннее утро. Она обошла дом и зашла в единственный подъезд, из которого выскочила кошка соседки с первого этажа. Та всегда выпускала её рано, зачем, не знал никто. Может быть кошка сама просилась?

Лифт, прожжённые кнопки. Вася помнила, как лет десять назад, с друзьями сама их и жгла, после того как пинала с парнями футбольный мяч в коробке.

Она подошла к старой двери квартиры, открыла заедающий замок, что приходилось, для того чтобы он поддался, приподнимать дверь за ручку. Дома было тихо, лишь из-под двери её комнаты, просачивался свет ночника. Василиса вздохнула, прошла в ванную, не выпуская из рук босоножки. Их она прятала в своем шкафу, чтобы не было лишних вопросов. Вася села на край ванной, и включила душ, наведя тёплую воду на ноги. Чёрные струи от грязи городских дорог, побежали к сливу. Девушка усмехнулась, смотря на них. Она умылась, заплела в косу свои пшеничные густые волосы, и тихо проскользнула в свою комнату.

Ночник горел на старом письменном столе, а на её кровати, сжавшись клубком, спала малышка Варвара. Ей было всего шесть, и она была самым тёплым и дорогим, что было у Васи в этом доме. Именно из-за неё, Василиса продолжала оставаться здесь.

Девушка переоделась и залезла под одеяло. Варя тут же подползла к ней, и уткнувшись в грудь, засопела, расслабившись и обмякнув в объятиях старшей сестры. Малышка была такая хорошенькая, с золотистыми волосами и курносым носом, но почему у матери, она не вызывала чувства заботы? Смотря на неё спящую, Вася хотела плакать от переполнявшей её любви к этому маленькому созданию, нежному, робкому, трогательному. Они были так похожи внешне, но такие разные. Варвара была девочкой, ласковой, ранимой, когда Вася в её возрасте уже раздавала тумаков парням во дворе, отбирая скейт. Практически с самого рождения, Василиса была ей вместо матери, оберегающей своего птенца, даря ей любовь и получая не меньшую взамен.

Вася гладила её по маленькой, вспотевшей во сне голове. Варя что-то пробормотала себе под нос, и старшая сестра улыбнулась. Её две жизни, совсем не вязались с друг другом. Только эта яркая жизнь с взбалмошными характерами, а потом снова этот убогий стол и убогая лампа, остальное перечислять лень. Она будет сильной, она будет много работать, и у них с Варей все будет хорошо. По-другому быть не может! Вася натянула улыбку на лицо, а у самой снова потекли крупные слёзы. Слезы, которые никогда никто не видел, даже она сама, лишь только чувствовала на своих щеках.

Перед её глазами возник Демьян, и она прикоснулась к губам, вспомнив поцелуй. Это было приятно. Она чувствовала в нем сильного мужчину, пускай пока и молодого. Но его надо забыть, в нем много чертей, как и в ней самой, слишком много на двоих, да и она такого как он не потянет. Он ей не по плечу. Но в этом она призналась лишь самой себе. Для остальных, он бы её не потянул. От этих мыслей, она улыбнулась, и поцеловав сладко пахнущий затылок малышки, погрузилась в сон.

Василиса открыла глаза, и первое что увидела, светящуюся светлую мордашку младшей сестры. Девочка всегда терпеливо ждала, пока Вася проснётся и молча на неё смотрела. Порой гладила по лицу крохотными ладошками, наивно полагая, что не будит старшую сестру. Вася никогда ей об этом и не говорила, а лишь притворялась, что спит дальше.

– Доброе утро, – растянувшись в широкой улыбке, проговорила тихо Варя.

– Доброе, малышка, – Вася сонно улыбнулась в ответ.

– Ты проспишь пробежку, и станешь толстой, – она кивнула головой, а Вася ее защекотала, претворяясь, что рассердилась.

– Ты не выходила ещё? Она дома? – спросила Вася.

– Дома, я слышала маму, – ответила Варя.

Василиса встала, надела спортивные штаны, толстовку, и обернулась в поисках кепки, а затем вспомнила у кого она и чертыхнулась.

– Я принесу тебе вкусный пончик! И сейчас поговорю с мамой, хорошо? Попрошу приготовить тебе завтрак, – Вася подмигнула сестре, и вышла из комнаты.

Мать сидела на кухне и смотрела телевизор, эгоистично попивая чай с бутербродом. Возможно, Вася была сама виновата, что мать совсем перестала думать о младшей дочери, зная, что о ней позаботится старшая. Мама была страшным видом человека, а то есть человеком-жертвой. Она считала, что все во всем виноваты вокруг. Дети отняли молодость, государство возможности, отец время, работа здоровье. Мать была ещё молодой, всего 45 лет, а вела себя как старая дряхлая бабка, и не потому, что не могла по-другому, она не хотела ничего менять. Ей было комфортно в этом убогом доме со своими убогими мыслями, ведь сложно признать свои ошибки и нежелания действовать. Легче снова и снова заводить шарманку, причитая, кто в чем виноват и упиваться жалостью к себе. У неё был такой же убогий ухажёр, которого и боялась Варя, и видимо он был тут вчера. Вася просила не приводить его, если её нет дома, но мать естественно игнорировала просьбу. По будням, мама преподавала географию у средних классов и работала в одной школе уже много-много лет. Ее конечно же там уважали, хоть она убого и неинтересно преподавала свой предмет, не вызывая любви ни к себе, ни к географии у учеников.