Мария Высоцкая - Пресыщенность ядом

Она в бешенстве разворачивается и убегает в зал. Прекрасно! Все делали вид, что так и надо, но ни капли не виноваты по итогу. Конечно. Хотя я тоже недалеко ушла.

Что теперь делать? Как от него отвязаться-то? Деньги я нашла. Точнее заняла у Ани, продала старый глючный планшет и взяла выполнение четырех курсовиков у параллели. Естественно с оплатой вперед.

Работы теперь предстоит много, но зато я смогу швырнуть деньги в лицо этому… и больше никогда его не увижу.

И боги, какое везение. Он уже здесь. Я чувствую, как он идёт следом, но делаю вид, что в упор его не замечаю. Мне противно от одного вида его мерзкой фихиономии.

Как и хотела, отдаю ему конверт и быстрее быстрого залезаю в подъехавшее такси, очень удачно оно подоспело. Иначе мне бы пришлось с ним говорить.

Дома я всё ещё одна. Родители должны приехать только к концу недели. Принимаю душ и прибираю в своей комнате. Резкий приступ Золушки. Драю полы во всём доме, чтобы не думать. Потому что если только включаешь мозг, он подкидывает такие идеи и образы, что жить страшно.

Мне противно от одной мысли, что он рассказывал своим друзьям обо мне, как смеялся…. И про Андрея, наверное рассказал, и о том, как я сама его поцеловала. Всё, лучше не думать. Моешь паркет, думай о паркете!

Тру пол, а в голове та машина, удар, фары, всё вокруг плывёт. Меня начинает трясти, стены давят, и всё кажется серым. Безликим. Ну вот, привет, депрессивная стадия. Переволновалась.

А я уже говорила, что маниакальная мне нравится больше?

Утром просыпаюсь разбитой. Мне не хочется ничего. Пусть этот день закончится. Идти в универ желания нет, а ведь сегодня ещё собеседование в кофейне. Аня договорилась. Чёрт, почему сегодня?

Принимаю душ, вытирая лицо полотенцем, стоя у зеркала. Выдавливаю на ладонь основу под макияж и медленными движениями втираю её в кожу. Причёсываю брови и прокрашиваю ресницы. Немного тона, на большее я сегодня не способна. Натягиваю джинсы и свитер. У двери несколько раз дёргаю ручку на себя, чтобы убедиться, что действительно закрыла. А не забыла, как это у меня бывает.

Спускаюсь по ступеням, распахивая дверь парадной, и в глаза ударяет яркий солнечный свет. Но сегодня мне очень хочется, чтобы был ливень. Непроглядный. Стеной.

Заворачиваю за угол к остановке и замираю. Дягилев. На какой-то спортивной тачке. От одного её вида чувствую тошноту.

Сидит на капоте, что-то тыкая в телефоне. Иду мимо в надежде, что он не заметит. Глупо, конечно, но только что ему нужно? Это очередной развод? Доронин сейчас тоже где-то поблизости? В кустах караулит?

– Стой, – спрыгивает на землю, – я к тебе, вообще-то, – оббегает вокруг.

Поднимаю голову. Дягилев стоит ко мне очень близко. Руки убраны в карманы, на лице самодовольная ухмылка и очень красные глаза. Будто он пьян, но явно чувствует себя королём, впрочем, дела мне до этого нет. Я хочу одного – чтобы он исчез. Он и его дружок.

– Я спешу.

– Я могу подвезти.

– Не нуждаюсь. Дай пройти.

– Не. Мы не договорили.

– Я так не думаю.

– Ты чего такая злая?

– Слушай, – вздыхаю, – чего тебе надо, а? Мне вот это всё не интересно. Вы там с Дорониным что-то придумали, но у меня нет желания участвовать в вашем цирке.

– Да стой ты, – сжимает мой локоть, причём сильно.

– Отпусти. Мне больно, пусти, – дёргаюсь, ударяя его ладонью в грудь.

Ослабляет захват.

– Ты меня выслушаешь уже, наконец, или нет?

– Нет.

Отталкиваю его и бегу в сторону остановки.

Как хорошо, что этот чокнутый не пошёл следом. Ловлю маршрутку и, сто раз оглянувшись, наконец уезжаю на учебу.

Весь день я стараюсь не отлипать от Аньки, чтобы тупо не потеряться в стенах университета. В голове полнейший штиль. Все кажется никчемным. Безразличие к происходящему зашкаливает. Я просто хочу вернуться домой, лечь на кровать, и никого не видеть.

После пар, приходится сделать усилие, чтобы съездить с Аней в кафе, в котором она замолвила за меня словечко. Собеседование я прохожу. И в нормальном состоянии, это бы меня порадовало. Но сегодня…сегодня нет.

Из кофейни, сразу еду домой. Шаркаю ногами по асфальту, на него же и смотрю, пока не упираюсь Захару в грудь. Поджидал меня? Запрокидываю голову, и он без слов толкает меня в плечо. Тут же отлетаю к стенке дома, слегка ударяясь головой. Вижу его усмешку и стеклянные глаза. Не человеческие. Мутные, красные, звериные.

И впервые за сегодняшний день, во мне поднимаются эмоции. Становится страшно. Это совершенно не смешно, и совсем не похоже на игру. Нет, это другое. Я чувствую волнение и страх.

– Слушай, я же по-хорошему хотел, – берёт за руку, дёргая меня на себя.

Пытаюсь вырвать руку, и когда это получается, чуть не падаю на землю.

– Сама напросилась. Ведь нормального общения у нас уже не выйдет, правда? А я не люблю проигрывать, – плюёт мне под ноги.

Захар отходит в сторону и щёлкает пальцами. Так напоказ, киношно. И лучше мне задуматься, но я ещё не знаю, что так бывает. Так, как произойдёт через несколько минут.

Я даже не поняла, как они здесь появились. Эти громилы. Два мордоворота в чёрных костюмах. Они подхватывают меня под руки, причиняя боль своим захватом. Хочу закричать, но мне зажимают рот и запихивают в подъехавшую машину.

Страх парализует. Я просто не могу поверить, что это реально. Что всё это происходит со мной. Пытаюсь кричать, но чем громче я ору, тем больнее мне становится от их прикосновений. Страх превращается в панику. Меня запирают в этой тачке и куда-то везут. Стёкла тонированные, по обе стороны салона сидят громилы, и нет ни единого шанса на спасение. Ни одного!

Зачем? Чего он хочет? Я же ничего не сделала! Я не обязана с ним общаться, слушать. Он не имеет права этого делать. Я не вещь, я человек, это уголовно наказуемо. Эти мысли в хаосе мечутся в голове до того момента, пока я наконец не понимаю, что ему плевать. Он делает то, что хочет.

Ему плевать на моё мнение и желания. Он хочет от меня чего-то получить и идёт к этой цели, любыми путями. В машине тихо. Я слышу своё дыхание и ничего не говорю. А смысл? Меня никто не пожалеет. Они выполняют его приказ.

Вскоре мы останавливаемся где-то за городом. Мне насильно завязывают глаза, и дальше я лишь считаю повороты, которые делает машина, но толку от этого ноль. Я не представляю, где я и кто мне сможет помочь.

Всё это дико и кажется нескончаемым, но когда меня выталкивают из салона на улицу и я падаю на асфальт, быстро освобождая глаза, иномарка исчезает в неизвестном направлении, оставляя меня одну.

Поднимаюсь на ноги, осматривая территорию. Лес какой-то. Сплошные ёлки, и ни души. Тишина, как на кладбище. Боже, он что, псих? Зачем меня сюда привезли?

Не успеваю об этом подумать, как в глаза бьёт свет фар. Зажмуриваюсь, а мой мозг запускает флешбек. Я кричу, наверное, падаю. Мне кажется, что я горю. Чувствую, как обгорают мои ноги, как надуваются волдыри, как никто не спешит на помощь. Кажется, проходит вечность. Я мельком вижу Дягилева, очень размыто, как и горящее авто. Вижу ещё одну подъехавшую машину, и меня скручивает пополам. В попытке встать снова падаю на колени. Ползаю по земле, не в силах больше терпеть эту боль.