Джессика Кансоло - Останься со мной

Я не стала дожидаться, пока он потеряет сознание. Бросив крышку, я перепрыгнула через него и выбежала из ванной настолько быстро, насколько могли выдержать мои ослабленные ноги. Я бежала босиком по подвалу, подгоняемая адреналином. Не обращая внимания на боль в сбитых пятках, я сосредоточилась только на выходе и пути к свободе.

Я неслась по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. Однако моя растущая надежда вскоре угасла: я столкнулась с запертой дверью. Услышав шаги где-то позади себя, я принялась судорожно дергать ручку, но та была недвижима. В спешке и страхе я едва заметила три засова.

Как только я обернулась и посмотрела вниз, кровь в жилах превратилась в тяжелый свинец: я встретилась с полным ненависти взглядом. Внизу, у самого основания лестницы, стоял окровавленный, разъяренный Тони.

Времени, чтобы разглядывать причиненные ему травмы или выражение лица, уже не оставалось. Увидев Тони в непосредственной близости, я тут же развернулась к двери, не обращая внимания на сжатое от страха сердце и панику, которая старательно пыталась завладеть моим телом.

Слыша за спиной тяжелые шаги и чувствуя, как время медленно ускользало, трясущимися руками я наконец-то открыла засов. Практически провалившись в дверной проем, я захлопнула дверь, надеясь задержать Тони и выиграть еще пару драгоценных секунд.

Добежала до массивной входной двери, руки автоматически потянулись к замку. Спустя миг я открыла себе путь к заветной свободе.

Я не останавливалась, не смотрела, где Тони и насколько он близок к тому, чтобы схватить меня. Стоило двери распахнуться, я в мгновение ока вылетела наружу. Босые ноги стучали по твердому бетону, неся меня на дорогу, на свежий воздух, который я раньше воспринимала как должное.

Солнце уже садилось, и по улице не проезжало ни одной машины. Первое, что пришло в голову, – бежать. Бежать, чтобы преодолеть как можно большее расстояние между мной и Тони. Я не обращала внимания ни на холодный воздух, ни на измученные легкие, ни на кровь, сочившуюся из ступней и смешивавшуюся с тонким слоем снега. Я продолжала думать о том, что оказалась близка, так близка к спасению.

Я пробежала, наверное, пару кварталов, прежде чем мимо проехала машина. Водитель затормозил, увидев растрепанную девушку без обуви, бегущую опрометью прямо по дороге. Неужели это Тони? Нет, это был не он. Пожилая женщина с добрым лицом, одетая в розовую водолазку, вышла из салона и бросилась ко мне, расспрашивая, что случилось и как меня зовут.

Я назвала свое имя, а она вздохнула и сказала, что сейчас же позвонит в полицию. Я больше ничего не говорила и не делала. В голове непрерывно повторялись только два слова: все закончилось.

Все кончено. Я была в безопасности. Я могла вернуться домой.

В то время я не знала, насколько я ошибалась.

В полицейском участке я рассказывала свою историю бесчисленное количество раз. Именно там я впервые осознала ненависть к бежевым стульям и пронзительному звону телефонов. Полиция обыскала дом Тони, его район и другие места, где он мог находиться. Они объявили его в розыск, но так и не нашли; он словно сквозь землю провалился, как будто его никогда и не существовало.

Они обещали не прекращать поиски и велели возвращаться домой, жить нормальной жизнью и звонить им в том случае, если я замечу что-то необычное. Другими словами, они похлопали меня по спине и пожелали удачи.

Однако я сомневалась, что битва закончилась. Они не знали Тони, не чувствовали его гнева, не видели, как ярость управляла его телом и разумом. Я была нужна ему не просто так. Он не стал бы вот так просто отпускать меня в счастливую жизнь.

С той секунды, когда мама привезла меня домой из полицейского участка, и в течение последующих недель я превратилась в параноика, который боялся находиться в собственном доме. Меня пугал каждый шорох, каждый взгляд незнакомца. Человек, жаждущий причинить мне боль, жил где-то рядом, и его не остановили бы ни полицейская ориентировка, ни запертая дверь.

Чуть позже начались телефонные звонки. Как только я отвечала, человек на другом конце линии сразу же вешал трубку. Мне часто звонили с неизвестного номера. Это не могло быть совпадением. Я не сомневалась, что это был Тони. Я стала отвечать только на мамины вызовы, но звонки все равно не прекращались.

Хотя голосовую почту он никогда не оставлял, я все равно слышала его на другом конце линии. Я слышала его ожидание, планирование, заговор – обещание, что он никогда обо мне не забудет. Я, конечно, сообщила в полицию, и они попытались отследить звонки, но он всегда вешал трубку, даже когда полицейские убеждали меня вступить с ним в разговор.

Потом начали поступать угрозы. В адресованных мне записках говорилось, что я заслуживала смерти. Тони обещал восстановить справедливость, чего бы ему это ни стоило. Он обещал убить меня, как я убила Сабрину. Когда мама узнала об этом, она забрала мой ключ от почтового ящика, но я знала, что письма по-прежнему приходили, а она их читала.

Я не могла спать, не могла есть. Я стала тенью, оболочкой девушки по имени Тея, которая жила в постоянном страхе. Я начала изучать джиу-джитсу, тренироваться, чтобы набраться сил и научиться самообороне. Однако я постоянно нервничала; я не могла стать достаточно сильной, чтобы победить его .

А потом случилась последняя капля: когда мой друг подвез меня после школы, я обнаружила на светло-розовых стенах своей комнаты черную аэрозольную краску. Я стояла неподвижно, молча оборачиваясь и рассматривая причиненный вандализм. Вся поверхность четырех стен была покрыта угрозами смерти. Белая мебель, зеркало, плакаты – все, что касалось стены, – превратилось в сплошное пространство ненависти.

Тогда я поняла, что Тони был не просто искателем мести. Он напоминал дикого зверя, который знал, что его добыча попалась в капкан, и забавлялся с пищей. Он дразнил меня, издевался, давал мне понять, что я в его власти. Тони говорил мне, что сможет без труда до меня добраться. Именно тогда у меня случился первый приступ панической атаки.

Придя в себя, я побежала к соседям, позвонила маме и в полицию. Конечно, они не смогли его найти. Они даже не смогли доказать, что это был он . Тогда было решено, что лучший выход – это переезд. Они хотели, чтобы я забрала вещи и уехала в другой штат, оставив друзей, школу и собственную личность .

Федеральные агенты тоже были вовлечены в дело, потому что, как выяснилось, Тони был не просто отцом-преследователем, а человеком с криминальным прошлым. Они дали нам с мамой новые документы, новый дом, новую машину, устроили маму на новую работу. Они постоянно подчеркивали, как это важно – сохранять в тайне мою настоящую личность и всю историю. Если я оплошаю, Тони может найти меня. Никаких социальных сетей, никаких публикаций в интернете и, тем более, никаких рассказов людям.