Лана Мур - Сбежать от тирана

Даже мой первый спектакль не убедил их, что в моих занятиях есть смысл. И только когда я в первый раз станцевала сольную партию на детском утреннике, и зрители с воспитателями наперебой восхищались и поздравляли их, родители смогли признать, что все усилия были не зря.

– Деточка, моя, – бабуля вошла в приоткрытую дверь. – Тебе надо уезжать.

Как странно, она озвучила мои собственные мысли. Иногда казалось, что бабуля знает меня лучше, чем я сама.

– Не знаю, как они не видят чего стоит твой Сергей…

– Уже не мой, – перебила я.

– Хорошо, не твой Сергей, – согласилась бабуля. – Но они не хотят ничего замечать. Будто влюбились в него вместо тебя. Порой мне кажется, что он их приворожил или загипнотизировал. Они готовы запереть тебя в лечебнице по первому его слову. Угораздило же тебя связаться с ним.

– Ба, не начинай, – простонала я. – Сама себя поедом ем. Из-за него вся моя жизнь летит вверх тормашками.

– Но тебе надо уехать, – твердо заявила она. – Вот, смотри, что я принесла, – она подняла увесистый фотоальбом, оставшийся еще со школьных времен.

Как я сама о нем не вспомнила?

Мы уселись на кровать и начали просматривать школьные фотографии и с девочками из балетной студии.

– Замужем, замужем. Уже ребенок. Даже не знаю, где она сейчас, – переводили палец с одного подросткового лица на другое.

– А вот смотри. Лилечка, – бабуля указала на большеглазую смуглянку с круглой мордашкой и туго стянутыми в пучок черными волосами. Несмотря на это, на шее и висках все-таки выбивались непослушные кудряшки.

Лилечка – еще одна звездочка нашей студии и очень самоуверенная. В то время, как я осталась в родном городе и все усилия направила на покорение родной сцены, Лилечка решила, что достойна большего и рванула в столицу.

Злостного соперничества между нами не было. Мы не сыпали стекло друг другу в туфли, не перерезали ленты, не портили платья. Даже годы спустя сохранили отстраненно-дружеские отношения и поздравляли друг друга с праздниками и днями рождения. Кажется, она удачно устроилась в одном из московских театров.

Вот только как воспримет мою просьбу на время приютить? Подростковая дружба – это одно, а взрослые взаимоотношения – совершенно другое.

К тому же тоже… Не хотела признаваться даже себе, но слова Сержа о ребенке прочно засели в голове. Это было бы катастрофой. Вполне реальной катастрофой.

Господи, не дай бог это окажется правдой.

– Звони, – бабуля непреклонно протянула мне телефон.

Я взяла его и отыскала номер Лильки.

– Привет, – затаив дыхание, ждала ее ответа.

– Приве-ет, – ожидаемо удивленно протянула она. – Что-то случилось?

– Почему ты так решила? – неискренне удивилась я.

– Дай подумать… – она помолчала, будто задумалась. – Сегодня не мой день рождения. Не восьмое марта. Не новый год и даже не день влюбленных или двадцать третье февраля. Твой звонок означает, что проблемы либо у тебя, либо у меня, но у меня проблем нет. Так в чем дело?

Против такой логической цепочки возразить было нечего.

– Да, у меня проблемы.

– Поделишься?

– Не сейчас. Если я приеду, ты приютишь меня на время? Не бесплатно, конечно.

– Ого! – воскликнула Лиля. – Видимо, все намного серьезнее, чем я думала. Поссорилась с женихом?

– Лиль, не хочу об этом говорить, ладно? Что скажешь по поводу моей просьбы?

– Разумеется, приезжай! Какие вопросы! – как всегда, Лиля фонтанировала эмоциями. – Так ты решила выбраться из нашей дыры? Тому, кто тебя на это сподвиг, надо поставить памятник. Приезжай и забудь о деньгах. Если действительно решила завязать с провинцией, то попытаемся устроить тебя в мой театр. Хоть сезон уже начался. Надеюсь, что получится. Когда тебя ждать?

– Как только куплю билет.

– Круто тебя прижало, – Лиля присвистнула. – Жду. Звякни, когда будешь подъезжать.

Ну вот и все. Закончив разговор, я сложила руки на коленях и обреченно посмотрела на бабулю.

Сердце обливалось кровью, когда думала, что оставлю, но… вряд ли ей будет лучше знать, что внучку заперли в психушке.

– Как думаешь, он сможет отследить, куда ты уедешь? – спросила бабуля, и я в очередной раз поразилась, как одинаково мы думаем. Будто моей мамой была она сама, а не ее дочь.

– Ты права, рисковать не стоит. Возьму такси до соседнего города, а там уже и билет до Лильки.

– Девочка моя, даже не верится, что скоро тебя не будет рядом, – бабуля крепко обняла меня, и слезы полились сами собой.

– Обещаю, как только устроюсь, заберу тебя к себе, – сквозь всхлипы пообещала я.

– Ты не обо мне думай. Сама там не пропади. Ну, нечего слезы лить, – встряхнулась она. – Давай вещи собирать. Тебе надо уехать, пока он не вернулся.

– Эй! Заговорщики! – постучала мама.

Брюки и блуза упали на пол, а я пинком забросила сумку за кресло.

– Вы вообще выходить не собираетесь? Пойдемте чай пить.

Вечер тянулся невыносимо медленно, а я только и делала, что думала о валяющейся за креслом сумке. Минуты складывались в часы, а мама с папой словно собрались сторожить меня всю ночь.

Устав от того, как они в два голоса расхваливают любимого Сереженьку, я сделала вид, что сидя клюю носом.

– Все, хватит, – мама забрала у меня кружку успевшего остыть чая. – Посмотри на себя, бледная, как смерть. Отправляйся в душ и спать. Завтра приедет Сережа и отвезет тебя в санаторий. Я больше не могу видеть тебя в таком состоянии.

Я беспрекословно поднялась.

Ну вот и все, они сами все решили за меня. Сегодня или уже никогда.

– Вот и умница, – мама похлопала меня по руке. – Надеюсь, ты быстро придешь в себя, еще и спасибо потом скажешь, что не дали потерять такого замечательного человека.

– Конечно, – согласилась я. А что еще могла сказать? Разговаривать с ними, все равно, что с глухими.

С тоской осмотрела ванную. Думала ли когда-нибудь, что меня выживут из собственного дома? И кто? Не бандиты, кредиторы или коллекторы. Собственные родители.

Зубная щетка, полотенца, шампуни и гели. Скрабы, лосьоны – оставить придется все, чтобы не вызвать подозрений. Возьму только личные вещи, средства ухода за ногами и, конечно же, туфли.

Все это я, стараясь не шуметь, утрамбовывала в сумку, а, закончив, прямо в одежде юркнула под одеяло. На случай, если родители захотят меня проведать.

Цифры на телефоне плавно перетекали одна в другую, приближая наступление новых суток, а сердце билось так гулко, что отдавалось в ушах.

Судя по звукам, родители тоже легли. Я дала им полчаса на то, чтобы крепко уснуть.

В коридоре раздались шаги, дверь скрипнула. Я натянула на голову одеяло и крепко зажмурилась.

«Я сплю. Сплю. Уходите», – стараясь дышать ровно и не шевелиться, повторяла мысленно, как мантру.