Наталья Семёнова - Навсегда твоя

Невозможно…

Не хочу, чтобы он останавливался.

Пожалуйста.

Сколько времени я мечтала быть желанной для него? И сама его желала?

Кажется, что всегда.

Потому я обхватываю руками его шею, льну к его груди и отвечаю на поцелуй с той же жадностью. С тем же нетерпением. С той же страстью и… любовью?.. Нет. Здесь не идёт речи о любви. Сейчас Слава доказывает самому себе, что по-прежнему имеет надо мной власть.

И я не в силах сопротивляться, потому что это действительно так.

Мы целуемся бесконечно долго, словно всерьёз решили измучить себя томлением; руки Славы блуждают по моему телу, пальцы с силой сжимаются то на моей талии, то на ягодицах, я и сама со сладким чувством тоски провожу ладонями по его плечам, шее, зарываюсь пальцами в волосы на затылке.

Слава…

Моя награда и наказание в одном лице.

– Яська, – хрипит он мне в губы и приникает своими к моей шее. – Ясь…

Я не в силах открыть глаза, не в силах посмотреть: а вдруг кто-то стал свидетелем этой сцены? Тогда он узнает. Узнает, и хорошим дням придёт конец…

Но сейчас… Сейчас это не важно…

Я сама притягиваю губы Славы к своим. Глотаю его дыхание, впускаю в себя его рык, который вибрацией проходит по моему телу, делая его ещё податливее, слабее… Хочу растянуть момент нашей близости на часы, годы, вечность! Хочу тонуть в нём, в его желании бесконечно долго. Запомнить каждую ласку, каждый вдох и выдох. Чувствовать нас .

О, это безумие… Которое, скорее всего, меня уничтожит…

– Хочу тебя…

Слова бьют в мозг, горячей волной опаляют нутро. Я тоже! Тоже хочу его. Безумно! Но…

– Нет, – выталкиваю воздух из лёгких. – Нет…

Слава чуть отстраняется; я не вижу, но чувствую его взгляд, и тогда открываю глаза, чтобы внутренне содрогнуться от желания, что вижу напротив.

– Ты его не любишь, – звучит угрожающе из уст Славы.

– Нет…

– Тогда в чём дело?

– Я… не… не здесь.

Его губы дергаются в улыбке, а в следующий миг он уже прижимается своей щекой к моей и горячо шепчет:

– Боишься, что узнает? Хорошо, я тебя понял.

Слава с силой прижимается к моим губам, а затем резко отстраняется и, не оборачиваясь, идёт в сторону дома.

Я пару секунду смотрю вокруг и с облегчением опускаюсь по стене вниз: кроме Зари, мирно лакомящейся травкой, поблизости никого нет.

Август, 2016 год…

Я слышу звонок в дверь и тут же бегу вниз – у нас со Славой сегодня грандиозные планы!

– Что? Что такое ты говоришь, Свят? – доносится до меня взволнованный голос мамы, и я мгновенно настораживаюсь, прибавляя шаг.

В дверях стоит отец Славы, и по его лицу не понятно, что случилось. А вот мама… Мама одной рукой держится за сердце, а пальцами второй вцепилась в ворот его пиджака.

– Мам?

Две пары глаз впиваются в меня. У мамы совершенно бледное лицо, которое мгновенно начинает кривится от слёз:

– Слава, девочка моя…

Я не на шутку пугаюсь, сердце за секунду набирает бешенную скорость. Кто-то пострадал? Что-то случилось с мамой Славы? Или с ним самим? Почему здесь его отец?

– Нужно… – вновь смотрит мама на дядю Свята. – В какой он больнице? Мы сейчас же должны поехать к нему!

– Боюсь, реанимация лишь формальность, Карина, – без эмоций замечает он. – Авария была слишком серьёзной…

– Кто в больнице? – падает у меня сердце.

– Не смей так говорить! – в то же время кричит мама и начинает что-то искать на полке. – Слава, твой папа… Он… в больнице. Мы нужны ему, милая. Нужно… скор-рее ехать к нем-му…

Папа? Папа попал в аварию? И сейчас в реанимации?

– Ключи… где же эти чёр-ртовы ключи?! – мама срывается, скидывает все вещи с полки и, рыдая навзрыд, сама бросается на пол, чтобы снова их искать.

Я спешу ей на помощь, ещё не готовая поверить в реальность случившегося.

– Карина, возьми себя в руки, – холодно замечает дядя Свят. – Я вас отвезу. Идёмте.

Эти слова действуют на маму, как успокоительное. Она поднимает заплаканные глаза на меня, протягивает ко мне руку и, обхватив мои пальцы своими, поднимается на ноги:

– Да… да. Спасибо, Свят. Пойдём, милая.

Мы втроём занимаем заднее сидение машины отца Славы, и он говорит водителю номер больницы, в которой сейчас находится мой отец…

Папа… Это не может быть правдой. Пап, борись! Ты должен жить. Ради нас с мамой, ты должен жить! Пожалуйста, папочка…

Пока мы едем, время тянется невыносимо медленно и в то же время его, словно не существует, потому что в больницу мы врываемся буквально через секунду, после того как сели в машину.

Мама крепко сжимает мою руку, словно только это ей помогает держаться. У меня онемели пальцы, но я не обращаю внимания. Сейчас ничего не имеет значения. Сейчас нам с мамой нужно знать, что с папой всё будет в порядке. Только это важно. И больше ничего.

Нас провожают в комнату ожидания и обещают, что врач, который расскажет нам о состоянии папы, придёт к нам, как только освободится. Мы вынуждены ждать, заняв мягкий диван и крепко обившись. Минуты неизвестности тянуться, как резина, из одной перетекая в другую, но, словно оставаясь на месте. Потому что ничего не происходит. Врача всё нет. Тихие слёзы катятся с глаз мамы. А я не буду плакать. Потому что папа не может умереть. Мне плевать, что сказал дядя Свят. Он не доктор. Он ничего не понимает в медицине. У него другая специальность. А вот врач, врач папы, придёт и скажет, что всё будет хорошо.

Не может быть по-другому.

Я не хочу.

– Карина, ты всегда можешь рассчитывать на меня. Договорились? – врывается в наш с мамой мир голос дяди Свята, о котором мы совершенно забыли.

– Не смей, слышишь? – шипит в его сторону мама, сильнее сжимая меня в своих объятьях. – Не смей хоронить его раньше времени!

– Прошу, будь благоразумна…

– Заткнись! Молчи или уходи отсюда, ясно?

– Совершенно.

Зачем он так говорит? У него, что, вообще нет сердца?

Я провожаю его спину злым взглядом до самого окна, к которому он отходит, и тут дверь в комнату открывается. Врач! Мы с мамой подскакиваем с мест, вновь берёмся за руки и с замершим сердцем ждём, когда он приблизится к нам и заговорит.

– Как я полагаю, вы супруга Ромашова Дмитрия Александровича?

– Верно. Карина Марковна, – часто кивает мама. – Это наша дочь, Слава.

– Приятно познакомится, меня зовут Ирш Валерий Валентинович, я дежурный врач. Карина Марковна, ваш супруг попал в автокатастрофу, "Скорая помощь" доставила его в нашу больницу в очень тяжёлом состоянии. Чудом, если быть откровенным. Карина Марковна… мы… мы сделали всё, что было в наших силах, но боюсь, этого недостаточно, чтобы ваш муж остался жив.

У мамы подкашиваются ноги, но рядом вырастает дядя Свят и успевает её подхватить за плечи, я же ощущаю себя так, словно весь мир в один миг опустел.