Юлия Рябинина - Желанная беременность

Поворачиваюсь на бок, вытягивая руку так, чтобы не сдернуть капельницу. Я уже закрыла глаза и начала проваливаться в сон, когда… Валера.

– А вы не подскажете, как там Валера? Муж мой, нас должны вместе были привезти.

Но в ответ тишина. Поворачиваю голову к двери… в палате пусто. Видимо, успокоительное мне вкололи сильное, потому как очень сильно клонит в сон, веки наливаются свинцом, и нет сил сопротивляться, закрываю глаза и проваливаюсь в мягкую вату.

Ссутулившись, я сижу перед следователем и медленно перелистываю белые листы в файлах закрытого дела.

– Вам очень повело, – слышу слова мужчины, когда рука замирает над фото с изображением нашего седана.

Морда машины вывернута наизнанку. Как будто большой железный робот взял и перекрутил ее, выжимая. На переднем сиденье за разбитым стеклом я вижу себя, а рядом Валеру. Его грудная клетка придавлена подушкой безопасности, и над ней торчит его голова. Моя подушка не сработала, но у меня и без того были всего лишь пара царапин и небольшое сотрясение.

– Еще раз примите мои соболезнования, – деловито говорит следователь, – жаль, что так все произошло. Первый раз сталкиваюсь с таким, если честно.

Я продолжаю хранить молчание, лишь поправляю черную траурную шляпку. Переворачиваю следующий лист и прижимаю затянутую в перчатку ладонь ко рту.

– Дарья, вы уверены, что оправились?

Мужчина, не вставая с места, крутанулся в кресле, и через минуту передо мной стакан воды, а рядом – фото с остовом обгоревшей машины. Дрожащими пальцами сжимаю стекло и, стараясь не расплескать содержимое, делаю глоток… следом еще… и еще.

– Дарья, вы бы поберегли себя, вы ждете ребенка – помните об этом, – он тянет папку к себе и захлопывает, – я пока ее оставлю у себя, – прячет ее в стол, – а как все судебные дела закончатся, свяжусь с вами. – Я коротко киваю и инстинктивно кладу руку на живот, растопыривая пальцы, словно прикрывая его. – Вот тут подпишите, что с материалами дела ознакомлены, – он кладет передо мной заполненный бланк и тыкает пальцем, где нужно расписаться. – Михаил! Михаил! Проводи девушку до дверей, – кричит следователь кому-то мне за спину.

– До свиданья, – поднимаюсь из-за стола и поворачиваюсь к Михаилу.

– До встречи, Дарья Михайловна, – отвечает мужчина, и я быстро выхожу из кабинета.

– Направо, – командует идущий сзади полицейский, – теперь налево и прямо до конца.

Я уже почти бегу, потому что в помещении спертый запах, пропахший мужчинами. Чувствую мужской парфюм, и от этой вони меня начинает штормить и тошнить. Цепляюсь за стены и, пошатываясь, все-таки дохожу до двери, отказавшись от помощи молодого полицейского.

– Вам точно не нужно вызвать такси? – не унимается парень.

– Нет, спасибо, все уже хорошо.

Не оглядываясь больше, спускаюсь по железным порожкам и через пропускной пункт выхожу, наконец, на широкий тротуар.

Зимний солнечный день радует теплом, но я отчего-то не могу согреться. Под солнечными лучами ежусь и сильнее кутаюсь в черный удлиненный пуховик. Может быть, зря я отказалась и не вызвала такси?

Голова неожиданно закружилась, а горло перехватает спазм. Я, прижав руку к шее, делаю шаг в сторону и опираюсь на небольшое деревце второй рукой и пытаюсь сделать вдох через нос. За спиной слышится шелест отъезжающих в сторону решетчатых ворот. Поворачиваю голову посмотреть, но в глазах темнеет, и я, испугавшись, что упаду, вцепляюсь в шершавый ствол. И обязательно свалилась бы на землю, но меня подхватывают сильные руки.

– Девушка, с вами все в порядке?

А я чувствую, как к горлу подкатывает комок тошноты, и сдержать его нет сил. Я пытаюсь отстраниться от мужчины.

– Отпусти… буээээээ…

Куда меня стошнило, я увидела только после того, как ко мне вернулось зрение. Перед глазами светлые штанины джинсов и свело-бежевые замшевые ботинки. Медленно, чтобы вновь не закружилась голова, разгибаю спину и поднимаю взгляд на мужчину… нет, на парня. Передо мной стоит высокий симпатичный парень. На его лице застыла маска брезгливости, и он поочередно смотрит то на меня, то на облеванную одежду и обувь.

– Ээээ….

– Ой, – я снова закрываю рот, потому что новый спазм скручивает живот, но теперь я отхожу от парня подальше.

Он делает шаг ко мне, но я поднимаю руку, и меня снова выворачивает. Боже, почему мне так плохо? А еще я забыла воду. Сейчас бы водички глоток… и еще этот парень, лучше бы его и не было, мне и так стыдно, что со мной все это случилось на улице, а теперь еще и перед ним смущаюсь.

– Ну что встали? Идите-идите! Не видите, девушке плохо…

– Напьются с утра пораньше, а потом блюют где попало, – слышу сквозь шум в ушах старческий дребезжащий голос. И мне так обидно становится. И слезы на глазах сразу выступают. Плечи от сдерживаемого рыдания начинают подрагивать.

– Не обращайте внимания… старики, – слышу голос за спиной, и перед лицом возникает бутылка минеральной воды. В груди теплом разливается благодарность к этому незнакомцу. Открываю и выливаю немного воды в ладонь, плескаю в лицо – легкий морозец сковывает кожу холодом. Прополаскиваю рот и делаю глоток.

– Полегчало?

Качаю головой, и тут же щеки вспыхивают румянцем, когда поднимаю на него взгляд.

– Извините, я не хотела… – борюсь с огромным желанием начать оправдываться – ведь я ни в чем невиновата.

– Разрешите? – парень тянет руку к бутылке, и я отдаю её. Он выливает оставшуюся жидкость на штанины и обувь, пытаясь смыть остатки содержимого моего желудка. – Может, вас в больницу отвезти? – продолжая свое занятие, не глядя на меня, спрашивает молодой человек.

– Я сомневаюсь, что они мне помогут избавиться от токсикоза, – говорю и уже делаю шаг, чтобы уйти, но меня нагло хватают за руку.

– Тогда давайте я вас подвезу?

– Не стоит, молодой человек, я и сама в состоянии справиться, – выдергиваю руку и, больше не оборачиваясь, быстро иду к остановке.

Снег похрустывает под ногами. Побыстрей бы до квартиры добраться, закутаться в теплый плед и… сердце в груди дергается. Нет, сегодня я домой я не поеду. Нет больше у меня дома, потому что там нет Валеры. К горлу подкатывает комок, когда перед глазами всплывают просмотренные у следователя фотографии. Дышать… нужно научиться дышать… без него.

Громкий сигнал автомобиля заставляет вздрогнуть всем телом.

– Ты дура? – прямо передо мной резко тормозит красная машина. – Куда прешь на красный?

Я отступаю обратно на тротуар и растерянно оглядываюсь по сторонам, а потом смотрю на светофор… Красный…

– Дура! – кричит в открытое окно водитель и давит на газ.

А меня паника охватывает. Я медленно пячусь. Животный страх вцепляется в меня мертвой хваткой. Как я могла быть такой неосмотрительной? Ведь у меня только малыш и остался. Только ради него я пытаюсь держаться, хоть и дается это с трудом.