Ирина Ребони - Фиктивный брак

– Ты не только красавица, но еще и большая умница, – как-то расчувствовался он.

Подготовка к новому проекту на телевидении шла полным ходом, и наша жизнь изменилась. Мы стали очень мало времени проводить вместе. Артём появлялся дома поздно и во взвинченном состоянии. Иногда чем-то возмущался, а то просто молчал. Я старалась его успокоить и развеселить, но у меня это получалось всё хуже. Конечно, понять можно, сейчас, возможно, решается его будущее, так я объясняла его состояние. Всё же, в моих объятиях он находил некоторое успокоение. Но пять дней назад он не пришел ночевать, на мои звонки не откликался, и я обзвонила всех его друзей и приятелей, но те тоже были не в курсе, во всяком случае, так заявляли.

Артем появился следующим утром, хмурый и недовольный, но тщательно выбритый. Я перевела дух и протянула руки, чтобы обнять его, но он их отстранил.

– Маша, нам надо поговорить. Давай пройдем в гостиную.

Я машинально пошла в указанном направлении и плюхнулась в кресло. Он сел напротив.

– Что у тебя случилось? – еле слышно спросила я.

– Не у МЕНЯ, а у НАС, – поправил он. Затем после долгого молчания добавил: – Наши отношения изжили себя.

Я ничего не понимала.

– Но ведь еще позавчера…, – начала я.

Он вскочил:

– Это всего лишь гормоны! И привычка… Именно поэтому я не пришел вчера ночевать. Отношения, построенные только на гормонах, ведут в тупик.

– Но ведь у нас не только гормоны…

Я никак не могла понятьего, хотя и старалась. Он тем временем заметался по гостиной. Этот разговор и ему давался нелегко.

– Не думал, что ты такая непонятливая! В общем, мы больше не будем жить вместе! Я этого не хочу! Сейчас возьму кое-какие вещи и уйду.

– Но ведь это твоя квартира, – пролепетала я.

– Когда подыщешь себе жилье, сообщи мне, – нервно произнес он и почти выбежал из комнаты.

Некоторое время я пребывала в ступоре, пытаясь осознать, что случилось, затем прошла к двери и, распахнув ее, остановилась в проеме, не в силах двигаться дальше.Вскореон появился с небольшим чемоданом в руке.

– В общем, подыскивай жилье, – пряча глаза, сказал он, а затем добавил: – но я тебя не тороплю.

– Ты совсем меня не любишь? – уже в спину спросила я.

Он резко обернулся:

– Любишь – не любишь! Детский сад, ей-богу! – и выскочил из квартиры.

Мне двадцать три года, ему двадцать семь, так что мы давно считали себя взрослыми, но иногда и впрямь вели себя, как дети.

После его ухода я прикрыла глаза и потерла виски, будто надеясь таким способом избавиться от свалившегося на меня кошмара. Но кошмар не проходил, а тугой комок все ближе подкатывал к горлу. Однако живительные слезы никак не приходили, их не было и в последующие дни. Только сейчас, лежа на широкой удобной кровати в спальне Олега, я вдруг почувствовала, что они льются рекой, залив не только лицо, но и подушку. Я передвинулась на сухое место и продолжила терзать себя воспоминаниями.

Передо мной замелькали эпизоды из нашей совместной жизни. Вот, мы вдвоем в тихую звездную ночь плывем по озеру на катере, который Артем одолжил у друга, вот, целуемся, лежа на диване в гостиной, да так страстно, что обо всем забываем и падаем на пол, набив синяки, а потом потираем ушибленные места и смеемся. Сколько всего было! Неужели он обо всем забыл?!

В то утро я долго сидела в гостиной, опустив голову, затем осмотрелась по сторонам. Мне предстояло расстаться не только с Артемом, но и со своим домом, которым стала его квартира, чего у меня не было и чего мне так не хватало много лет.

Когда питерский завод, на котором работали мои родители, перестал существовать, они под влиянием папиного друга продали свою квартиру и прочее имущество и отправились поднимать целину в неприглядную деревню в семидесяти километрах от Заозерска, где у дяди Паши были родственные связи. Поначалу дела шли неплохо, и они ни о чем не жалели, став настоящими фермерами.

Я ходила в сельскую школу, где, несмотря на удаленность от очагов цивилизации, были очень хорошие учителя. Однако школа постепенно ветшала, а учеников становилось всё меньше, и ее закрыли, решив оставшихся учеников разбросать по другим, в которых тоже был недобор. Не знаю, как бы сложилась моя судьба, если бы не вмешалась моя учительница, которая вела у нас русский язык и литературу. Она была уже очень пожилой и перебираться в другое место не хотела, но, поговорив с моими родителями, устроила меня в лучшую школу Заозерска, где учились дети местной элиты. Однако там имелся жилой корпус для способных детей из области. Так, с седьмого класса началась моя жизнь в общежитиях. Автобус в нашу деревню не ходил, и я выбиралась домой далеко не каждые выходные.

В этот период между родителями начался разлад, а затем и дела пришли в упадок. Не знаю, связаны ли эти события между собой, но по времени они совпали. По словам матери, отец обращался за помощью к своей богатой сестре, живущей в Питере, но она ему отказала, вследствие чего стала в нашей семье врагом номер один. Вскоре после переезда в деревню мы несколько раз ездили к ней в гости, о чем у меня сохранились смутные воспоминания, но она никогда у нас не появлялась, а затем и наши визиты прекратились. Мать даже не пригласила ее на похороны отца.

Отец в последние годы много пил и как-то, решив с похмелья починить крышу в сарае, свалился с самого верха и ударился виском о выступающий из земли камень. Я тогда училась на первом курсе университета. Мать почти сразу продала остатки фермерского хозяйства дяде Паше и, едва справив сороковины по мужу, отправилась к себе на родину, где у нее имелась многочисленная родня. Она не предложила мне поехать с ней, а когда я об этом заикнулась, то сказала, что сначала ей самой надо устроиться, а у меня здесь есть учеба и жилье, имея в виду общежитие. Но и через год, когда вышла замуж, она лишь пригласила меня в гости на каникулы. Ее муж был еще крепким мужиком, и хозяйство у него было крепкое, а вот мать в его доме казалась не хозяйкой, а рабыней. Когда я ей об этом сказала, она в ответ хмуро пробормотала, что в ее возрасте выбирать не приходится и недобро посмотрела на меня. В общем, в гости к ней я ездила нечасто и надолго там не задерживалась.

После смерти отца мне приходилось полностью себя обеспечивать, мать лишь к большим праздникам присылала мне скромные подарки. Скудная стипендия и эпизодические журналистские заработки помогали мне сводить концы с концами, но не более того, а ведь мне еще нужно было посещать театры и выставки, так как именно об этом я писала, так что я никогда не ела досыта и одевалась кое-как. На моем пути иногда попадались мужчины, которые были бы не прочь обо мне позаботиться, но никто из них меня не заинтересовал. Впрочем, я все-таки пережила парочку невнятных романов, но я была слишком целеустремленной и даже упертой, чтобы тратить время на ерунду. Наверное, я бы не выдержала такой жизни, если бы не считала, что это временно. Так и вышло. Едва окончив университет, я сразу получила постоянную работу и неплохую зарплату, предусматривающую даже небольшую надбавку на посещение различных мероприятий.