Ирина Ребони - Фиктивный брак

Первым делом я сняла квартиру. Она была очень скромной и даже убогой, но она была ОТДЕЛЬНОЙ. В школьном общежитии мы жили вшестером в одной комнате, в университетском – втроем, а теперь я жила одна! Могла приходить в любое время, включать свет, готовить и стирать, когда того захочу, а не когда будет моя очередь. Оплата жилья забирала большую часть моих средств, да и надбавки не хватало на посещение всех мероприятий, необходимых мне для получения полной картины культурной жизни нашего города, но всё равно я могла нормально питаться и изредка покупать обновки. Впрочем, мой гардероб был очень скуден и незамысловат и включал в себя, большей частью, спортивную одежду: джинсы, куртки, футболки и парочку джемперов.

В самом начале нашей совместной жизни, когда друг Артема пригласилнас на свадьбу, выяснилось, что мне не в чем туда пойти. Артем отвел меня в магазин и сам выбрал и оплатил мое платье и туфли, которые мне совершенно не понравились, но которые я приняла с искренней благодарностью. Обо мне ведь так давно никто не заботился!С тех пор мой гардероб не сильно пополнился.

В общем, нашу встречу с Артемом я считала подарком судьбы. Моя душа просто расцвела, и я тихо радовалась, стараясь не обрушивать на него слишком обильные потоки любви и заботы. Его квартира казалась мне родным домом, и я пыталасьсделать ее уютной и еще более красивой. Однажды купила весьма оригинальную абстрактную картину у местного художника, о котором писала в нашей газете, выложив за нее, несмотря на сделанную мне скидку,изрядную сумму. Решив, что она будет хорошо смотреться в просторной прихожей, я прикладывала ее к стене, пытаясь найти для нее наиболее подходящее место, когда вошел Артем.

– Что это за чудо? – хмуро поинтересовался он.

Я пояснила, предрекая автору картины большое будущее, но Артем сухо сказал, чтобы я не вносила никаких изменений в интерьер, так как квартиру оформляли профессиональные дизайнеры, и мне не стоит с ними тягаться. Тогда я обиделась, но ненадолго, он умел быстро поднимать мне настроение. Кстати, куда подевалась та картина? Я ее больше не видела.

До меня вдруг дошло, что Артем никогда не считал, что его квартира является моим домом, и с самого начала рассматривал меня лишь в качестве временной жилички. Слезоизвержение продолжилось, и мне опять пришлось передвинуться на новое место.

Чувствуя себя униженной и отвергнутой, я вновь мысленно перенеслась в гостиную Артема. Не помню, сколько я тогда просидела, понурив голову, прежде чем меня заставил очнуться телефонный звонок. Общаться мне ни с кемне хотелось, но, увидев, что звонит главный редактор, я сняла трубку.

– Машенька, надеюсь, ты не забыла, что сегодня встречаешь сына Шестопалова?

– Конечно, – пробормотала я, хотя мои мысли были совсем далеко. – В три он приезжает, я веду его в гостиницу, мы обедаем, потом я беру у него интервью…

Он меня перебил, но голос у него был виноватым:

– Планы несколько изменились. В шесть вечера должно было состояться открытие памятника, но сейчас мне сообщили, что у строителей заминка случилась, какая-то трещина в основании, им нужно время…

– Сколько?

– Дня два-три.

Вот сейчас я была готова разреветься.

– Что же мне с ним делать?!

– Что хочешь, – быстро ответил редактор. – При твоей красоте и обаянии он и не заметит, как эти дни пролетят.

– Но у меня же еще статья не закончена в ближайший номер…

– В этот номер вставим другую, про детскую художественную школу.

– Вы же ее отвергли, – напомнила я.

– Я был слишком придирчив.

У меня не осталось сил с ним препираться, да это и бесполезно. От пряников он быстро перейдет к кнуту, но своего всё равно добьется.

– Вот и умница, – сказал он. – Твоя главная задача – не допустить, чтобы он смылся из города до открытия памятника. (Наш еженедельник был одним из главных спонсоров памятника писателю, поэтому главный редактор так и суетился). Завтра у меня юбилей, – продолжил он, – можешь приходить с ним. С Артемом я поговорю, чтобы это не сказалось на твоей личной жизни.

– Не нужно, – резко сказала я. – Сама справлюсь.

– Вот и ладненько, – в некотором недоумении произнес главный редактор. – Забеги ко мне часика в два, я дам денег на ваши развлечения.

В три часа я стояла на платформе напротив вагона номер пять питерского экспресса, поднимая над головой картонку с надписью «Олег Шестопалов». Чтобы не думать о своих проблемах, я сосредоточилась на предстоящей встрече. Дмитрию Шестопалову восемьдесят, значит, его сыну где-то под шестьдесят. Чем я смогу занять этого дядьку? Хорошо, если он любит осматривать достопримечательности и посещать музеи. А если нет? Я поежилась. Несмотря на яркое солнце, прохладный ветер сумел забраться под легкую курточку, которую я накинула в последний момент. Заметив толстого краснолицего мужика за пятьдесят, выходящего из вагона, я сделала шаг в его направлении, когда прямо над моим ухом раздался мужской голос:

– Кажется, вы ждете меня.

Я подняла глаза и увидела высокого мужчину в районе сорока в шикарном светлом костюме.

– Вы Олег Шестопалов?! – я не смогла скрыть удивления.

– Именно.

– Сын писателя Дмитрия Шестопалова?

– Именно так, – повторил он. – Не понимаю, почему вас это удивляет.

– Я думала, что вы старше, – неловко пролепетала я.

– Простите, если я вас разочаровал.

Выглядел он хмурым и недовольным. Вместо того чтобы обратить в шутку мое неловкое удивление, стал раздражаться. Это вызвало у меня прилив злости.

– Мне без разницы, – бросила я. – Пойдемте, я провожу вас в гостиницу.

Он не двинулся с места:

– Кто вы такая? Неплохо бы представиться.

Сдерживая раздражение, я изобразила дурашливый реверанс:

– Мария Василькова, корреспондент еженедельника «Заозерские огни».

– Вас за прекрасные манеры отрядили меня сопровождать?

Яд, содержащийся в его вопросе, вынудил меня ответить соответственно:

– Лишь отчасти. Вообще-то я веду колонку культурных новостей в нашей газете.

– Теперь я спокоен за культуру этого города.

Я не отреагировала на последнее высказывание и двинулась к выходу с вокзала. Он последовал за мной, потом вдруг дернул меня за руку и заставил остановиться.

– Вы что-то сказали про гостиницу. Зачем мне она, если я собираюсь вернуться в Питер ночным поездом?

До меня дошло, что я вот-вот провалю задание. Вместо того чтобы очаровывать его, срываю на нем свое плохое настроение. Но и он хорош! Этакая высокомерная столичная штучка.

– Мы приносим вам глубокие извинения, – своим самым вежливым тоном произнесла я. – Планы несколько изменились. У установщиков памятника случилась какая-то заминка, так что его открытие немного задерживается.