Виктория Холт - Кёрклендские забавы

– Боже правый, нет! – с чувством вскричал Гэбриел и схватил меня за плечи, но я нетерпеливо освободилась. – Они будут счастливы… когда узнают вас получше. Просто они не любят перемен. Вы же знаете, какими бывают родственники…

– Нет, – отрубила я. – Не знаю. Они недовольны, и это понятно. Вот так взять и предъявить нового члена семьи! Воображаю, что они чувствуют.

– Но вы не понимаете, Кэтрин, – с мольбой протянул Гэбриел.

– Так объясните! – накинулась я на него. – Расскажите. Что это за тайны?

В эту минуту он выглядел несчастным.

– Нет никаких тайн. Просто я не рассказал им, что собираюсь вступить в брак, вот и все. Мне не хотелось, чтобы поднялся шум, не хотелось суеты. Я желал поскорее жениться на вас, чтобы мы были вместе и смогли взять от оставшейся жизни как можно больше.

Когда он произнес это, мой гнев улетучился. Меня переполняли нежность и желание сделать его счастливым, заставить позабыть о том, чего он боялся (быть может, то был страх смерти). Все дело в его желании видеть меня своей женой. Я смутно догадывалась, что Гэбриела страшит нечто, находящееся в этом доме, и что ему нужен союзник. Я должна была стать таким союзником. Я знала это, потому что, не пробыв в Кёрклендских Забавах и получаса, почувствовала этот страх.

– Пятница все еще сидит в корзине, – напомнила я.

– Я достану его.

Гэбриел открыл крышку, и пес с лаем выпрыгнул наружу, радуясь свободе. В следующую секунду раздался стук, и я, вздрогнув, обернулась, потому что звук шел не от той двери, через которую мы вошли. Оказывается, в комнате было два входа.

Голос с сильным йоркширским акцентом произнес:

– Горячая вода, хозяин.

Дверь захлопнулась, прежде чем я успела увидеть, кто говорит.

– Это старая комната, где раньше пудрили парики, – кивнул на дверь Гэбриел. – Теперь я там умываюсь. Она и вам пригодится. Но запирайте обе двери, когда будете раздеваться. В комнату может зайти кто-нибудь из слуг.

Он надел на Пятницу поводок со словами:

– Мы же не хотим, чтобы ты в первый же вечер здесь потерялся.

Когда Гэбриел ушел, я заглянула в соседнюю комнату. Там я увидела большую сидячую ванну, ведра с горячей водой, мыло и полотенца. На стене висело зеркало в затейливо украшенной золоченой раме. К ней были прикреплены два золотых подсвечника; в них горели свечи.

Я посмотрела на себя в зеркало. Глаза показались мне зеленее, чем обычно, и почти сразу они переметнулись с моего отражения на пространство у меня за спиной и стали всматриваться в темные углы комнаты.

Старинные дома в сумерках… Возможно ли, что места, подобные этому, хранят воспоминания о присутствии давно умерших?

Что за глупая мысль для образованной и рассудительной молодой йоркширской женщины?

Я разделась и принялась смывать с себя дорожную пыль. Завтра при свете дня я посмеюсь над своими фантазиями.

В тот вечер мы поужинали в уютной комнате на втором этаже.

Гэбриел объяснил, что в торжественных случаях еду подают в зале, потому что он изначально служил именно для этих целей.

– Обеденный стол там такой же старый, как и дом. Но для семейных трапез мы используем столовую поменьше.

По меркам Глен-хауса это была большая комната. Когда я вошла в нее, шторы на окнах были задернуты, на столе стояли свечи. Я поняла, что здесь будет много правил.

За ужином присутствовало шесть человек. Члены семьи. Руфь и Люка я уже видела. Теперь же я познакомилась с отцом Гэбриела, сэром Мэтью Рокуэллом, и его тетей, мисс Сарой Рокуэлл. Оба были очень старыми – за восемьдесят. С первого взгляда на сэра Мэтью я воспряла духом: он совершенно очевидно был рад моему появлению. Отец Гэбриела был очень высок, хоть и сутуловат, волосы густые, но совершенно седые, лицо розовое, но с красноватым оттенком, указывающим на нездоровье, а голубые глаза, почти исчезавшие в складках кожи, удивили меня необычайной яркостью… Я бы даже сказала, задором.

– Гэбриелу повезло заполучить столь прекрасную супругу, – сказал сэр Мэтью.

Разумеется, это был всего лишь комплимент, ибо я не была красивой и не могла показаться таковой даже восьмидесятилетнему старику. Сэр Мэтью взял меня за руку и надолго припал к ней губами.

Несмотря на возраст, ему были не чужды проявления галантности. Сэр Мэтью производил впечатление человека, который наслаждается жизнью и надеется, что младшие члены семьи последуют его примеру.

– Садитесь рядом со мной, – предложил он. – Хочу посмотреть на вас, послушать, что вы скажете о своей новой семье.

Я заняла место рядом с ним за обеденным столом, и время от времени сэр Мэтью наклонялся ко мне и похлопывал по руке.

Тетя Сара была совсем другой, хотя и в ней безошибочно угадывались характерные черты и светлокожесть Рокуэллов. Взгляд голубых глаз был отсутствующим, а от позы веяло каким-то напряжением, точно она отчаянно, но безуспешно пыталась понять, что происходит вокруг.

Мне показалось, что она старше своего брата.

– Сара, – крикнул ей сэр Мэтью, – это моя новая дочь.

Сара кивнула и улыбнулась милой и наивной улыбкой. Мне даже стало жаль, что эти пожилые люди не первые, с кем я здесь познакомилась. Тогда бы я почувствовала себя уютнее.

– Как вас зовут? – спросила она.

– Кэтрин, – ответила я.

Сара кивнула, и с той минуты, когда бы я ни посмотрела в ее сторону, ее взгляд был неизменно устремлен на меня.

Сэр Мэтью захотел узнать, как мы с Гэбриелом познакомились и почему решение пожениться было принято столь неожиданно. Я рассказала ему о Пятнице.

– Цыгане, – покивал он. – Они бывают жестоки с животными. На моей земле их никогда не будет. Должен сказать, Гэбриелу повезло, что в тот день он выбрал именно эту дорогу.

– Он вечно куда-то уезжал, – вставил Люк. – Садился на лошадь и исчезал… А нам оставалось лишь гадать, когда он вернется.

– Почему бы нет? – отозвался Гэбриел. – Это отличный способ провести выходные. Лично я ненавижу что-либо планировать. Мечтаешь уехать подальше от всех, уже предвкушаешь удовольствие, но неизменно испытываешь разочарование. Нет, это не для меня. Следуй зову духа – вот мой девиз.

– И посмотрите, как удачно все обернулось, – вставил сэр Мэтью, улыбаясь мне.

– Я должна показать Клэр свой гобелен. Думаю, ей понравится, – сказала Сара.

Ненадолго повисло напряженное молчание. Потом Руфь тихо произнесла:

– Ее зовут Кэтрин, тетя. Не Клэр, а Кэтрин.

– Разумеется… разумеется… – пробормотала Сара. – Вам интересно взглянуть на гобелен, дорогуша?

– Обожаю гобелены, да только сама я никудышняя рукодельница.

– И правильно, – подхватил сэр Мэтью. – Незачем напрягать эти прекрасные глазки. – Он подался ко мне, поглаживая по руке. – Сестра немного забывчива. Иногда она уносится мыслями в прошлое. – Он поморщился. – Она уже немолода. Как и я, увы!