Элли Платонова - На белой стороне. Сборник рассказов

Гости продолжали хохотать, пока не услышали рев, похожий на вопль раненого животного. Это кричала Жанна. Она хотела позвать Матвея за стол и вышла на балкон. Все выбежали на крики и увидели внизу две лежащие маленькие фигуры, подъезжающие машины скорой и полиции с веселыми мигалками.

– Как же так, Матюша? – Жанна обессиленно сползла на корточки, спрятала лицо в коленях и затряслась от рыданий.

– С днем рож-де-нья! – заорали пьяные гости и полезли целоваться к имениннику. Леониду сегодня тридцать пять. Плечистый, с улыбкой победителя и бездной харизмы – такого не заметить нельзя! Все дамы за столом буравили его глазками, в которых плясали пузырьки шампанского. Вот это мужик! А он собирал подарки, твердил спасибо и подкладывал жене ажурные блинчики с красной икрой.

Торжество проходило в «Бароне»: здесь и губернатор отмечал юбилей, и многие первые люди области. Заведение знатное! Захмелевшие гости лихо отплясывали под нанайскую «Фаину», а некоторые уже изрядно набрались и клевали носом над заливной белугой, пойманной специально для торжества.

– Повезло Татьяне! Лёнчик такой классный, – прошептала Виктория подружке, пудря носик. – Красавец, бабла гуси не клюют, при крутой должности и с личным водилой к тому же!

– Не говори! И чего ей еще надо? Сидит кислая, как недельные щи!

А Леонид тем временем оживленно обсуждал с соседом справа, как наши футболисты профукали победу на чемпионате, и ослеплял всех танцующих белизной зубов раз в три минуты. Слишком дежурно. Потом напряженно посмотрел на Игорька. По лицу пробежала гримаса, как будто вместе с малиной он съел вонючего жука, а потом красавчик снова стал прежним. И тут же мужчина повернулся к жене и шепнул:

– Уходим, устал.

– Лёнь, неудобно как-то! Игорек еще здесь, да и другие не поймут, – мягко возразила Татьяна.

– Ты меня слышишь? – от мужа повеяло холодом Арктики, таким знакомым. Голубые глаза кольнули иглами.

– Хорошо.

Домой ехали молча. Так всегда после пирушек, и Татьяна уже привыкла чувствовать себя чем-то вроде удобного подлокотника, не более. Зашли в квартиру, женщина умылась, переоделась и побрела в спальню. Леонид услышал, как супруга всхлипнула. Прошел в комнату. Татьяна лежала на кровати на животе, зарывшись лицом в подушку.

– Завтра у меня день бешеный. Рубашку погладь синюю, в полоску, она в самый раз подойдет для конференции. – Жена не поднимала глаз. Мужчина подошел ближе, помолчал секунду и добавил: – И вот еще что: на ужин приготовь амура с овощами, у нас будут гости, Палыч с женой. Для меня это важно!

– Лёнь! У меня вообще-то отец умер! Неделю назад! – вскинулась и с надрывом, будто выплюнула, Татьяна. – У тебя что там, слева – кусок железа?

– Ой, не нагнетай: старик пожил, отмучился. Ну что ты, как простокваша? – Муж махнул в ее сторону рукой, дав понять, что на этом точка.

Татьяна снова рухнула на кровать, и худые плечи задрожали от рыданий, будто внутри женщины кто-то включил миксер. Леонид прошел на кухню, открыл «Мартель». Плеснул коньяк в стакан, кинул лед и застыл на мгновение. Потом вдруг сжал кулаки и побледнел, словно проглотил ледяную глыбу. Его колотило. Опять эта картинка: седьмой класс, перемена в школе.

– Сарафан, ты че без банта сегодня, а? – Леонид ненавидел свою фамилию: девчачья какая-то, от нее так и разило зефиром! Сейчас он как будто видел себя со стороны – сутулого, щуплого мальчишку с «ежиком» на голове. Школьный костюм болтался, будто его натянули на огородное пугало. На пацана надвигались двое: конопатый Сундуков Витька и рыхлый, как хомяк, Игорек Пархоменко. Ленька пятился назад, пока не почувствовал острыми лопатками стену. Это абзац. Сейчас снова будут бить. С двух сторон на него летели сначала подзатыльники вперемежку с хохотом, а потом пинки. Мальчишка повалился на пол, закрыв лицо бледными пальцами, и больше ничего не слышал, будто в яму провалился…

Именинник вздрогнул, глаза уставились в надпись на холодильнике – «Kuppersbush», и он со всей дури швырнул стакан о шкаф! Потом вылетел на улицу, поймал такси и поехал на Приморскую. Он улыбался. Вспомнил круглые, как пятаки у свиней, глаза Витька, когда он душил своего мучителя, а потом страшный хрип… Хорошо, деревушка захолустная была, название то ли Кольцово, то ли Концово, что символично, ведь именно там этому жиробасу пришел конец. Вдобавок – зима, Витьку так и не нашли, да и кто искать будет? Родни ноль, один он остался. Как и Ленька теперь: бабушки уже нет, а родители погибли в автокатастрофе, когда малец только научился лепетать «мама». Мужчина, пошатываясь, вышел из машины, поднялся на третий этаж. Нажал на черную, словно виноградина, кнопку звонка.

– Кто там?

Леонид покрылся испариной, побагровел, нащупал в кармане удавку и с ухмылкой гаркнул:

– Сарафан!

В двери показался жабий глаз Игорька.

– Слышь, бр-ратан, я не один. Катька у меня, замирили только, ты… Ну не вовр-р-ремя совсем, – язык мужчины выдавал, что он изрядно набрался на дне рождения. – Давай через недельку, а?

Игорь по-прежнему был пухляком и повесой. В контактах телефона у него скопилось немало Свет, Марин и «куколок» разных дат рождений, но неизменно стройных: слюни он пускал только от длинноногих худышек!

– Не до тебя сейчас, – повторил хозяин квартиры. Но Леонид навалился на массивную светлую дверь и оказался в тускло освещенной прихожей. Свет струился от торшера из комнаты. Хлопая по плечу одноклассника, гость хохотнул и прошел прямо в центр зала, размахивая руками:

– А на посошок-то не выпили, Игорян! О, да тут и поляна готова, я смотрю. На столике у дивана стояла нарезанная копченая форель, буженина, а в воздухе густо растекался, как мед, аромат запеченной утки в черносливе. «Бакарди» откупорили и разлили. Леонид показал белые зубы брюнетке с лицом будто из камня. Та полулежала на диванчике, нервно теребя золотистую бахрому на маленькой подушке в индийском стиле. Прическа набок, будто стог сена, щеки в разводах от туши. Было ясно: подруга Игоря недавно ревела.

– Катерина, здравствуй! Какая же ты конфетка, так бы и съел! – Леонид облизнулся. Он умел располагать к себе дам. Брюнетка кокетливо заправила выбившуюся прядь за ухо и улыбнулась, сощурив узкие глаза, предательски выдавшие сговорчивость хозяйки.

– Привет, Лёнь! – она тут же икнула. Все трое были пьяны, но Леонида алкоголь обычно валил с ног позже других, и сейчас он выглядел намного трезвей захмелевшей парочки любовников.

Сначала выпили за днюху, потом за перемирие пары, их предстоящий отпуск в Израиле и недавнее повышение Игоря. После четвертого тоста Катерина, не успев закусить, бухнулась в подушки. Захрапела. А одноклассники пошли курить на кухню. Игорь тараторил про свое пивное производство, а Леонид вставлял «правда», «охренеть», «да ты что». Потом сжал зубы. На скулах мужчины зашевелились желваки, словно ожившие холмы на полях, вены на руках надулись. Он затушил сигарету и теперь ерзал на стуле, а Игорь дымил у окна со скрученной наверху римской шторой, спиной к нему. Леонид встал, нахмурился, отчего его густые брови будто слились в одну полосу-дорожку, засучил рукава красно-белой рубашки в клетку и подошел вплотную к хозяину квартиры.