Степан Сказин - Моя тюрчанка

Не один раз мы набирали Бахрома. Чтобы снова услышать металлическое: «Абонент недоступен» и раздражающее пиканье. После каждой неудачной попытки дозвониться до господина Мансурова – Ширин склоняла голову мне на грудь и роняла несколько жгучих слезинок. Мне тогда хотелось швырнуть наши мобильники подальше в темноту – чтобы не пытаться снова звонить, чтобы моя девочка не плакала.

Казалось: мы не бодрствуем, а застряли в каком-то сюрреалистическом сне. Падающий с неба снежный сахар – это уплывающие секунды и минуты нашего бесплодного томительного ожидания.

Апельсиновая луна – то пряталась за тучами, то сияла во всем своем великолепии.

Меня так извели горькие мысли, что мозг будто превратился в простоквашу. С болезненной ухмылкой я вспомнил: в какой-то детской сказке капризная принцесса требует у своего суженого достать с неба луну. Богатырь не справляется с заданием – и умирает. Ха!.. Попробовал бы он обеспечить свою девушку работой и пропиской!.. Небось отправился бы к праотцам еще быстрее. Когда твоя возлюбленная не взбалмошная принцесса, а нежная и ранимая красавица из Западного Туркестана – вам не до луны. Потому что перед вами высоченной бетонной стеной встают куда более реальные проблемы.

Мы долго молчали. Мне вовсе не хотелось, чтобы милая плакала после очередного «недозвона» до господина Мансурова, но почему-то я предложил:

– Наберем Бахрома еще раз?..

К моему изумлению, любимая отрицательно покачала головой. И каким-то неживым голосом сказала:

– Не надо. Все равно не дозвонимся. Ночь уже. Поехали домой.

Вроде бы, я должен был почувствовать громадное облегчение. Ведь я сам предлагал ехать домой. Но ощущение было такое, будто кто-то прижег спичкой кончики моих истерзанных нервов. Наверное, даже ложная надежда для сердца лучше, чем сухая беспощадная правда. Пока, под сыплющимся снегом, мы, как часовые, ходили вокруг бревенчатого здания и периодически пробовали дозвониться до Бахрома, мы могли верить в невозможное. Что непредсказуемый господин Мансуров вдруг возьмет да соизволит поднять трубку. Или настрочит сообщение с адресом. Но когда мы проглотили горькую пилюлю трезвого взгляда на вещи – в мире остались только мы, летучий снег и луна. И никакой надежды.

У меня нервно дернулись плечи и голова. Я схватил запястье Ширин и сжал – может быть, чрезмерно крепко. И, запинаясь, выпалил:

– Ты только не кисни, прошу тебя!.. Бахром просто застрял на совещании. Но завтра он обязательно с нами свяжется. Место секретарши, о котором он говорил, от тебя не убежит. Вот увидишь!..

Моя девочка снова покачала головой – и тем же мертвым голосом сказала:

– Забудь. Если Бахром два раза нас кинул – кинет и в третий. Бахром – жулик. Я только одного не могу понять: зачем он вообще нам звонил после того, как мы заплатили деньги?.. Видимо, это какой-то мошеннический трюк. Бахром рассчитывает еще что-то от нас получить?.. Но веры сиятельному господину Мансурову – больше нет. Мы должны обратиться в честно работающее кадровое агентство, которое не берет плату вперед. Или решить вопрос с моим трудоустройством своими силами.

С минуту я стоял понурившись. Моя милая так четко разложила все по полочкам – не поспоришь. Эта была та сермяжная правда, которую я сам полчаса назад пытался донести по Ширин. Еще немного потоптавшись, я спросил:

– Ну так значит – домой?..

– Домой, – сказала любимая, взявшись за мой локоть.

Ждать маршрутку было долго – мы двинулись в сторону метро пешком.

Мы шли сквозь пелену снегопада по кривой улочке, мимо покосившихся заборов. Ночная тьма была черней мускуса, а снег – белее, чем камфара. А по небу – не отставая от нас – плыла ярко горящая луна. Мы ступали молча. Не было ни сил, ни желания говорить. Надо было переварить сегодняшнюю неудачу.

Возможно, тоска способна пробудить в человеке поэта. Во всяком случае, я, в каком-то напоминающем легкое опьянение забытьи, подумал: улица, по которой мы идем – точь-в-точь наш жизненный путь. Темный и неровный. Снег ассоциировался с течением времени: каждая упавшая снежинка – это без возврата ушедшее мгновение. А луна – будто все наши мечты. Кажется: она так близко – дотянись рукой. Но на самом деле – он на недосягаемой высоте. Луну можно видеть, но даже во сне нельзя потрогать. Неужели и наши грезы о тихой скромной жизни в уютном уголке – тоже останутся дразнящим видением?..

Я шел, ощущая на локте дрожащие пальцы моей Ширин. Чуть запрокидывая голову, глядел на апельсиновую луну. И по щеке моей сбегала соленая слеза.

12.Соломенные куклы в огне

Мы вошли в квартиру, как в пещеру, в которой испугаешься и собственного голоса. Затянувшееся между нами молчание, начинало, впрочем, нас тяготить. Но слова не шли на язык. Казалось: что ни скажи – получится несмешной анекдот. Мне больно было смотреть в застывшее, как маска, лицо любимой – на плотно сжатые губы, в потухшие агатовые глаза.

– Ты голоден?.. – тихо спросила моя девочка.

Еда – это было последнее, о чем я сейчас думал. Но зачем-то я ответил:

– Да.

– Хорошо, – едва шевельнув губами, отозвалась моя милая. Она прошла на кухню и загремела посудой.

Пока варился рис, я сидел за столом и поглядывал на Ширин. Вид у нее был по-прежнему холодный и бесстрастный. Движения – резкие, как у робота. Мое сердце рвалось по швам на тысячи кусков – настолько больно мне было видеть любимую в таком раздавленном состоянии. Я понимал: моя девочка морально выпотрошена. Сегодняшний день ее надломил.

Если б моя девочка заплакала, я бы еще мог бы попытаться ее утешить – обнять, приласкать. Поцелуями выпить ее слезы. И нашептать ей на ушко массу нежных глупостей о том, что завтра нам непременно выпадет счастливый билет. Сейчас, мол, главное – восстановить силы пищей и сном. А с нового утра все покатится, как по маслу. Но глаза милой оставались сухими. Усталая и разочарованная, моя красавица отстранилась от всего мира; даже от меня. Казалось: она спряталась в кокон, а сердце ее заледенело.

Ширин подала на стол две тарелки риса с зеленью и кабачковой икрой. Обычно я охотно поглощал любую стряпню моей девочки, да еще нахваливал. Но на сей раз я только поковырял свою порцию вилкой. Кушанье совершенно не лезло в рот. Любимая пришла мне на помощь:

– Не хочешь есть?..

Я ответил честно:

– Кошки рвут душу когтями. Совсем не могу думать о еде.

– Знаешь: я тоже, – сказала любимая. – Давай-ка лучше ляжем спать.

Я, как будто, повеселел. Выключить свет и забраться под одеяло – это было самым правильным решением. В благословенной темноте спальни, когда только лунный луч сочится в окно, наше молчание не будет таким непереносимым. Ты не видишь лица своей девушки, но ощущаешь тепло тела возлюбленной. Слышишь ее дыхание. И понимаешь: не так уж и ужасно обстоят дела, если самый дорогой тебе человек делит с тобой постель. За ночь сердце моей Ширин оттает. Из королевы холода моя милая снова превратится в нежную и кроткую девочку, глядящую на меня с обожанием. Тогда-то, за чашкой ароматного кофе, мы и посоветуемся, как дальше распутывать клубок наших проблем.