Елена Феникс - Демонократия, или Охота на ведьм по-русски

– Так ты вообще на чьем поле играл? – удивилась я.

– На Черноворонском.

– А почему тогда его же «поливал»?

– Эти листовки необычные. Сюда встроена явная ложь, которая вызывала злость и агрессию против любого из его конкурентов. А к Черноворону – наоборот народ проникался симпатией как к жертве наездов. Это прием такой. Работает безотказно.

Экстрасенс достал яркий предвыборный плакат-календарь, на котором был изображен коммунист Черноворон в казачьем обмундировании и лихо сдвинутой набекрень папахе. Из-под нее кокетливо топорщились чернявые кудри. Лежал будущий губернатор посреди пшеничного поля и пожевывал колосок. Это – плакат «правильный», агитационный. А на другом, точно таком же, за спиной Черноворона откровенно выглядывало оголенное женское пышное бедро, и, если присмотреться, из-под локтя бравого казака-коммуниста был заметен сосок женской груди.

Когда такой плакат появился в народе, избиратели просто опупели. Коммунисты, так те заголосили благим матом: порочат честь и достоинство святейшего! А раз порочат, значит, считают самым, что ни на есть главным претендентом! По домам пошли старушки, которым выдали по стольнику за агитработу:

– Наш Шурик – верный ленинец!

– Черноворон – лучший губернатор в мире!

– Ну и что, что c женой развелся! У него – любовь!

Последнее слово произносилось с особым придыханием и осуждением сомневающихся. Так, словно у всего остального мужского населения области между ног находятся не детородные органы, акабаньи хвосты. А разговоры, что казак-коммунист Черноворон променял жену казачку то ли на дагестанку, то ли абазинку, играли Шурику на руку: он уже начал крепить мир на Кавказе!

Но самое веселое заключалось в том, что в производстве контр-плаката с изображением голого женского бедра и соска за спиной будущего губернатора, обвинили одного из конкурентов Черноворона, который, якобы, таким образом, разыграл свою предвыборную карту.

«Ах, так?» – возмутился конкурент. И заказал в типографии такой же в точности календарь-плакат с возлежащим посреди пшеничного поля Черновороном. Но! Теперь за его спиной конкретно проглядывало не женское бедро, а… мужская, волосатая и откровенно кавалерийская конечность!

Намек на нетрадиционную ориентацию был настолько прозрачен, что бабушкам-агитаторкам нечем стало крыть.

Разумеется, поднялись на ноги и на уши все силовики, искали подпольную типографию. Шум был великий. Не нашли. И тихонько посмеивались в кабинетах: как нашего Шурика вые…ли?! Это ж надо!

В штабе Черноворона затосковали и с позором разогнали «поганых экстрасенсов», которые спровоцировали непредусмотренную планом интригу. Тот плакат с мужчинской ногой народ разглядывал по ночам при бликах свечей и тихо ржал. И хотя Шурика все равно выбрали, конкуренту было не так обидно. Ведь он заложил фундамент новых элементов «черного пиара».

Николай рассказал, как вместе с тремя другими экстрасенсами зомбировал аудиторию, где с предвыборными речами выступал кандидат в губернаторы Черноворон. Экстрасенсы садились по углам зала, сосредотачивались и обрабатывали избирателей силой мысли и внушения. Черноворон, совершенно бестолковая личность, не умеющий связать и двух слов, битый час нес с трибуны форменную ахинею. Как правило, это были лозунги типа «Да здравствует КПСС!» и «Ельцин всех нас надул!» Избиратели запоминали только эти важные, для них, слова и волокли пламенному трибуну букеты цветов. От Черноворона требовалось одно: быть красивым, чтобы запомнили визуально, и страстным, чтобы его интонация дошла «до печенок». Когда Шурик Черноворон победил, от своих магических помощников он поспешил избавиться, чтобы не дай бог, кто из них не раскололся.

Я ужаснулась. Верить в этот бред категорически не хотелось. Между тем диктофон был включен и записывал весь разговор.

– Ты мне не веришь, – обиделся Николай. – Так мне трудно работать. Хочешь, я покажу на практике, как действует гипноз?

– Нет уж. Мы, пожалуй, поедем. Спасибо за информацию, но для печати это явно не годится.

Мы с Виктором сели в машину. Я включила диктофон. Голос Николая был отчетливо слышен. Я решила дома еще раз прокрутить пленку и прослушать особо понравившиеся фрагменты про оболванивание милых моему сердцу земляков. Однако, когда, уложив детей спать, я села прослушать байки Николая, диктофон отказался воспроизводить разговор. Я вставила кассету в обычный магнитофон. Кассета почему-то оказалась чиста. Я разбудила детей: не вы ли, дорогие, сунули носы в мою технику? Дети смотрели честными глазами и не понимали, чего от них хочет их странная мать.

Утром я позвонила Виктору:

– Вези меня обратно. Твой друг гокнул мой диктофон. Пусть чинит.

Николай вышел к нам,улыбаясь, и без предисловий протянул руку за диктофоном. Я подумала, что Виктор его как-то предупредил о поломке и моем грозном духорасположении, но потом поняла, что у Николая в вагончике нет телефона(мобильников в те годы еще не было). Неужели – ясновидящий?

Николай усмехнулся моему дурацкому, на его взгляд, молчаливому вопросу. Он взял в руки диктофон, внимательно посмотрел на него. Мне показалось, что из глаз экстрасенса выскочили два луча. Я потрясла головой. Николай нажал кнопку «пуск» и «пустая» кассета воспроизвела фрагмент вчерашнего разговора. Мы с Виктором молча таращились друг на друга.

– Техника способна подчиняться командам экстрасенсов не меньше, чем люди. Убедилась? – усмехнулся Николай.

Мне стало страшно.

Гордясь произведенным эффектом, Николай подарил нам с Виктором по книге «Черная магия». Этот шедевр был написан им самим. Виктору экстрасенс подписал книгу, я от дарственной надписи отказалась: навечно вписывать свое имя в небесные анналы в качестве читательницы-почитательницы черного мага не хотелось.

Утром с этой книгой я зашла в кабинет к Наташке Иголкиной, заместителю главы Энской администрации.

– Хочешь посмотреть, какая литература в наш район залетела?

Наталья – истая православная. Такая же истая, как была комсомолкой и коммунисткой. Она даже успела на съезд Всесоюзный съездить делегатом и резко после этого пошла в политическую гору. С Черновороном у них было общее прошлое, по которому все бывшие комсомольцы, не успевшие вкусить прелестей компартийной жизни, по сей день тяжко вздыхают и мысленно клянут Горбачева с Ельциным за слом милой безбедной и беспроблемной богемной жизни. Но сейчас, как того требует новое время, те же самые люди исправно молятся и не стесняются ходить в церковь.

Иголкина в администрации занималась социальной «кухней». До нее – помогала приватизировать госсобственность. Ловко помогала: Энский район первым в области завершил распродажу государственной собственности. После чего один из активистов-приватизаторов, набив карманы, скрылся в Москве, другого пустили по судам и повесили на него всех «собак» предшественника, мол, намудрил с распродажей госсобственности, украл больше дозволенного. Наташке, его правой руке, наверно, помогли молитвы.