Елена Феникс - Демонократия, или Охота на ведьм по-русски

Она живо схватила книгу:

– Так это же «Черная магия»!

– Да, а что?

– Как ты можешь это читать?

– Читать будешь ты, как работник идеологического фронта.

Наташка иногда курировала СМИ. Когда это было ей на руку. Например, она активно окучивала телестудию, готовила информационные выпуски «Из кабинетов власти» и даже успела выскочить в эфир в связи с событиями 19 августа 1991 года. Предстала перед народом в образе демократки, резво перелицованной из убежденной коммунистки.

Я тогда билась в городской типографии за выход в поддержку демократии номера «Независимой Энской газеты», редактором которой являлась. Руководство типографии разве что не гнало меня взашей, здесь бойко набирались указы ГКЧП, журналисты «Энской правды» бегали взад-вперед с выпученными глазами и при виде меня гордо вздымали груди: я выпускала газету против ГКЧП на свой собственный страх и риск. Содержание было вполне в духе того времени: долой затхлость, даешь свободу!

Смешно было наблюдать, как 22 августа, когда уже было ясно, что танковая демократия одержала победу, коллеги из районной газеты, пряча глаза, спешно отправляли в переплавку уже отлитые на линотипных станках указы ГКЧП. В тот же день меня, как борца за идеалы демократии снимали для какого-то областного репортажа. С той поры коммунисты поставили на мне окончательный крест.

Они, собственно, и прежде меня не жаловали. Моя интеллигентская профессия – инженер – препятствовала вступлению в КПСС, в которой я намеревалась бороться за чистоту рядов – так было написано мной в заявлении о вступлении в партию. В нее, в партию, мне было настоятельно рекомендовано вступить, когда я еще только прикоснулась к журналистике, возглавив многотиражную заводскую газету «Арматурщик».

– Если ты не хочешь, чтобы над тобой был начальник-дурак – вступай! – сказал мне секретарь парткома завода Томилов.

Я не хотела. И написала заявление. Коммунистам его текст не понравился – попахивало диссидентством и «пятой колонной». Но – приняли. Без кандидатского срока. Ибо партия к тому времени уже редела, важен был каждый новый член: окрыленные новыми веяниями «идеологически неустойчивые»члены выходили из КПСС нестройными рядами, и было очевидно, что КПСС – не жилец.

Я пробыла членом компартии один месяц. Даже партвзносы заплатить не успела ни разу. Но от «счастья» иметь шефом дурака-начальника избавилась – сама стала редактором сначала «Арматурщика», потом и «Независимой».

Наташка Иголкина мне временами нравилась. Она умело лавировала в областной «кухне», знала, кому улыбнуться, а с кем переспать для пользы карьерного дела. «Изюминка» Натальи была в том, что она умудрялась жить в атмосфере двойных стандартов не раздваиваясь и не терзаясь по ночам мыслями типа, если хочется должность повыше, то мужа следует сменить или любовника завести покруче? Муж для Иголкиной – святое.И семья – тоже. Так мудро она и вела по жизни своего Серого и единственную дочь Ксению. Девочка и правда удалась на славу – красавица, золотая медалистка, действительно умница. Да и муж не оплошал. Тихо-мирно значится при Наталье заведующим отделом в той же администрации. Ничего, что два члена семьи Иголкиных оказались вместе на чиновных государственных должностях, причем, муж – в подчинении жены. По закону этак негоже. Иголкинойгоже все!

Впрочем, что греха таить, была у Натальи своя фишкав работе. Вежливо, так, чтобы человек, получив отказ, вышел из кабинета с великой благодарностью за то, что ему отказали, работала Иголкина с людьми.

– Не беспокойте власть пустяками, – любила вразумлять Наталья энцев, атакующих ее кабинет и жаждущих то справедливости, то социальной помощи.

«Черная магия» пустяком не была, и Наташка взяла книгу домой почитать.

Вечером она позвонила мне и страшным голосом сказала, что только что они с мужем сожгли «чертову книженцию». Держать в своем недавно отстроенном двухэтажном доме на две персоны такую нечисть Наталья с Серегой не решились:

– Уж не обижайся!

Я не возражала, но все же поинтересовалась, как горел «адский костер».

– Ты не поверишь, – взволнованно говорила Наташка. – Мы с мужем вынесли книгу во двор и подожгли. А она – не горит! Плавятся листы и только! А когда обложка расплавилась, золы не было! Было какое-то тягучее липкое месиво в форме… черепа! Мы осторожно сгребли эту гадость в пакет и вывезли за город.

– Закопали хоть?

– Нет. А зачем?

– Верующая ты, Наташка, а не знаешь, что черная энергия только землей нейтрализуется. А так это месиво ветер разнесет по области вместе с информацией, заложенной в книге. Рукописи, в том числе и книги, не горят. Слышала такое?

Это были шутки. Наутро шутки кончились.

Экстрасенс почувствовал утечку энергии, которая ушла вместе с сожженной книгой. Своим третьим глазом или шестым чувством он обнаружил «врага» и пустил мощный энергетический удар. Наташка в этот момент собиралась на работу, надевала платье и пыталась застегнуть на спине молнию. Здоровая деваха, она неожиданно упала навзничь на пол и не могла пошевелиться. Муж кружился рядом и ничего не мог понять, а она – объяснить. Ее словно парализовало. Отлегло только через час.

Я в это же время еще спала. Вдруг увидела сон: экстрасенс идет через мой двор с рюкзаком на плечах. Вид у него решительный, даже можно сказать злой. Внезапно он как будто натыкается на какую-то незримую проволоку, преградившую ему путь. И я понимаю: его ко мне НЕ ПУСТИЛИ! Я тотчас открыла глаза. Первой мыслью было: «Каиафе» нашлось противодействие! Я – под защитой! Если бы я уже не знала и не испытала реальных способностей Николая, может и не обратила бы внимание на этот сон и не связала бы его с ситуацией с Натальей. Но «Каиафа» побудил меня учитывать в жизни незримые аспекты.

Я приехала в свой кабинет и первым делом зашла к Наталье рассказать свой сон. Она встретила меня, как лютого врага.

– Такого со мной никогда не было! Я уверена, что это был удар автора книги, – глаза у Наташки мелкие и не выразительные, но сейчас в очках они были блюдцами, полными непередаваемого ужаса. – Ты должна покреститься! Иначе я с тобой общаться не буду. К тебе всякая нечисть лепится.

Да, на тот момент я была не крещенной. Так вышло. Коммунистическое, атеистическое, сталинистское воспитание моих предков оставило меня без креста на теле. Уже дети мои были крещены, а я все ходила нехристем. После ситуации с «Черной магией» я решила: пора. Словно в ответ на мое умозаключение, в тот же день ко мне на городской площади подошел казак Василий Иванович, которому я помогала брать на абордаж телевышку, выходить в экстремальный эфир и свистать народ на городскую площадь. Сейчас он работал судебным исполнителем и для души писал картины на библейские темы.