Лана Ланитова - Кольцов. Часть 2

Внезапно двери распахнулись, раздался скрежет граммофонной пластинки, и из репродуктора, установленного на высоком столбе, понеслась до боли знакомая мелодия «Марша авиаторов».

Под эту популярную музыку Варвара Семеновна ухватила нашего героя под руку и ввела в чертоги своего загадочного «царства». Прямо от ворот, в неведомую перспективу, скрывающуюся в облаке зелени, шла широкая парковая аллея, огороженная с обеих сторон крепкими соснами и пирамидальными тополями. За ними простирался довольно густой смешанный лес, сквозь который не было видно ни одного строения. Лишь справа, как показалось Андрею, едва заметной полоской проступила голубизна далекой реки или озера. Из-за яркого солнца Андрей не смог рассмотреть хорошенько все детали.

Под ногами что-то хрустнуло. Андрей опустил голову и увидел белую мраморную крошку. Щедрым ковром она покрывала собой всю широкую и длинную дорожку, идущую от ворот. Но главным было не это…

По обеим сторонам от дорожки, уходя вдаль, тут и там стояли такие же белые и довольно монументальные мраморные постаменты. На этих постаментах красовались гипсовые скульптуры. Первой шла скульптура девушки с веслом – такие гипсовые девушки совсем недавно стали появляться в столице. Они всегда привлекали нашего героя некой несуразностью – античные пропорции женских фигур сочетались с вполне советскими атрибутами новой жизни. По замыслу советских скульпторов, гипсовые дивы всякий раз держали в руках весла, молотки, метательные диски или серпы. А иногда, при явной наготе и откровенности форм, эти советские богини вдруг изображались заинтересованными читательницами. Пудовые книги покоились на их мощных и не по-женски крепких руках. Андрея забавляли новые веяния советского изобразительного искусства.

Вот и сейчас он с явным изумлением уставился на образ девушки с длинным веслом. Скульптура поразила его мощными и сильными ногами и довольно крупными алебастровыми ягодицами. Он посмотрел пристальнее. Со скульптурой было явно что-то не так… И тут его осенило. С гипсового лица на него смотрели совсем живые, озорные и лукавые девичьи глаза.

– Подождите, товарищ Бронш, она что, разве живая? – Андрей поперхнулся от удивления и отступил назад. – Полно вам меня морочить. Это же живая девушка!

Варвара Семеновна подавила в себе едва заметную улыбку и сделала нарочито строгое лицо. Андрей двигался по аллее и еще с большим удивлением рассматривал скульптуры. Да, все они были живыми. За девушкой с веслом шла не менее аппетитная девушка с диском. Казалось, она присела для того, чтобы метнуть сей спортивный снаряд. Ее сильные ноги дрожали от напряжения. Девушка едва удерживала равновесие на высокой мраморной тумбе. Андрей поспешил далее, дабы несчастная смогла переменить позу. После нее шла скульптура рабочего. Это был обнаженный юноша с доменными щипцами, в рабочей спецовке и маской на лице. Следующий постамент приютил у себя метателя молота. У него была довольно мощная фигура атлета с хорошо очерченными мышцами рук и ног. Обнаженные гениталии были прикрыты загипсованной марлей, ловко замаскированной под общий тон белой кожи.

Да, все фигуры на этой аллее были живыми! Их выдавали живые глаза и едва заметное шевеление пальцев рук или ног, а иногда и легкое раскачивание фигур.

Далее пошли «пионеры» с горнами и целые композиции «строителей социалистического государства». Многие из них были полностью обнажены и густо измазаны гипсом. Даже их волосы казались неживыми.

– Варвара Семеновна, вы умеете удивить, – усмехнулся Андрей. – Но, простите, зачем? Что за нелепая инсталляция? Прикажите им расслабиться и смыть все эти белила. Я полагаю, что стоять в таком виде на солнце не очень-то полезно.

– Потерпят, – с неожиданным холодом произнесла чиновница. – Андрей Николаевич, смею заметить, что все это представление организовано по личной инициативе нашей комсомольской спортивной секции. Все эти люди – спортсмены. Их никто не неволит. Именно так они довольно часто выступают на выездных концертах. А то – прикажите! Придумали тоже… Я не помещица, и крепостное право у нас отменили еще в прошлом веке. Все мои гости исполняют свои роли лишь по собственному и искреннему желанию. Я лишь хотела вас удивить и порадовать.

– И вам это удалось, – сухо кивнул Андрей и вежливо улыбнулся.

– Вы же цените красоту человеческого тела, атлетическое сложение. Ведь, правда, они хороши?

– Да, очень. Мне просто показалось, что гипс, краска и тело – это не вполне гигиенично. Может быть зуд, сыпь.

– Да-да, в вас сейчас доктор говорит. А вы посмотрите на все это с эстетической точки зрения. Я художник, Андрей Николаевич. И я люблю новые формы художественного выражения. Авангард, постимпрессионизм, модерн, символизм, экспрессию. Я люблю эпатировать. Привыкайте…

Андрей усмехнулся. – И потом я же предупредила вас о том, чтобы вы старались ничему не удивляться.

– Я постараюсь…

«А чего ты, собственно, бунтуешь, дружок? – подумал Кольцов. – Воротишь нос от буржуйских забав нэпманских чинуш. Раз уж назвался груздем, то полезай в общий кузов. Вкуси, так сказать, все прелести разом. То ли еще будет…»

– То ли еще будет, – вторя его мыслям, словно дьяволица, произнесла товарищ Бронш и хищно улыбнулась.

Когда Варвара Семеновна и Андрей дошли до конца аллеи, сквозь высокие кусты сирени показался абрис трехэтажной усадьбы.

– Сейчас я познакомлю вас с моим милым лесным гнездышком. И мы с вами, Андрей Николаевич, отобедаем в небольшом кругу моих знакомых. Остальные же гости соберутся ближе к вечеру. А вы пока отдохнете, искупаетесь в моем озере.

– Благодарю, Варвара Семеновна. Но не стоит хлопотать по поводу обеда. Я вовсе не голоден.

– Зато я голодна! – она, шутя, щелкнула белыми зубами. – А вы просто составите мне компанию.

Перед тем как свернуть с основной аллеи на боковую, ведущую к усадьбе, Андрей оглянулся назад – все мраморные тумбы теперь были пусты – скульптуры исчезли, будто их и не было.

«Наверное ускакали в лес резвыми козликами», – веселясь, подумал Андрей.

– Кстати, к осени мне завезут сюда коллекцию античных статуй из одной помещичьей усадьбы. Сейчас их реставрирует мой знакомый скульптур. Так что, сия инсталляция была лишь моей временной забавой.

Из репродукторов теперь неслась другая, так хорошо знакомая Андрею песня: