Лана Ланитова - Кольцов. Часть 2

– Да, что вы понимаете в живописи, Розалия Платоновна? Вы лучше бы помолчали, а?

– Понимаю не меньше вашего, товарищ Худейкин.

– А может, хватит? – вдруг громче других произнес седовласый господин в строгом фраке, похожий на итальянского мафиози. – Варвара, прикажи подавать обед. Иначе наш гость сойдет с ума от их вечных споров.

– Минутку, Виктор, – проворковала Варвара Семеновна. – Андрей Николаевич, эту прекрасную даму зовут Розалия Платоновна. Она работает в Наркомторге.

Дама вновь улыбнулась какой-то деланной и несколько глуповатой улыбкой и протянула Андрею обе руки для поцелуя.

Андрей не стал целовать ее руки, а лишь взял одну из полных ладошек и слегка пожал ее.

– А это как раз и есть мой брат. Его зовут Виктор Семенович, – произнесла Бронш, представляя Андрею седовласого господина, похожего на мафиози.

Огпушник довольно пристально посмотрел в синие глаза Андрея. Но Андрей выдержал его прямой взгляд и пожал ему руку.

«Надо же, – подумал Андрей. – И этот товарищ с Лубянки тоже здесь. Грозный огпушник… Мило! Отчего же он не в форме? Разоделся во фрак. Фигляр! Все здесь дешевые фигляры. Вот же в какую компашку я угодил».

Меж тем Андрей тоже сел за стол. На противоположном конце огромного зала распахнулись лаковые дубовые двери, и в комнату вошли два напомаженных официанта. Каждый из них толкал перед собой передвижной столик, уставленный разнообразными блюдами.

– Андрей Николаевич, – хозяйка, расположившаяся рядом, наклонила к нему черноволосую голову. – Здесь вегетарианцы лишь мы с вами. Остальные гости довольно охочи до скоромного. А потому, не удивляйтесь изобилию наших гастрономических изысков. Надеюсь, что лицезрение на вкушение пищи иного свойства не доставит вам сколько бы значимый душевный и физический дискомфорт.

– Что вы, – с улыбкой перебил ее Андрей – Я довольно терпим ко вкусам других.

– А нам с вами сейчас принесут фруктов, ягод, и я заказала ячменных и кукурузных лепешек. Еще мы с вами выпьем немного итальянского и грузинского вина. Хорошо?

– Хорошо, но вот только вино… Если честно, то я не большой любитель винопития. Скажем откровенно, вина я почти не пью. Считаю его вредным. Ведь это же не более чем продукт брожения. Куда лучше просто виноградный сок.

– У меня очень хорошее вино. И ради нашего знакомства и знакомства с моими друзьями, вы просто обязаны выпить. Ну, чуть-чуть, – Варвара улыбнулась милой улыбкой.

Официанты подвозили к столу разнообразные блюда. Были здесь и поросенок с зеленью и хреном, и жареные пирожки, и мясные паштеты, и рыбный галантир, и белые грибы, и устрицы и омары, и паюсная икра. От обилия закусок у Андрея разбежались глаза. Вот он гастрономический рай нэпманов, думал Кольцов. И где же ваши «ешь ананасы, рябчиков жуй – день твой последний приходит, буржуй»? Что-то не похоже, господа-товарищи, чтобы вы постились, аки пролетарии.

Он сам, поглядывая на аппетиты гостей, скромно ел спелую клубнику и персики, закусывая все это хрустящими, еще теплыми лепешками.

Красивый брюнет, испанских кровей, изящно резавший серебряным ножом кусок сочной отбивной, с легкой надменной усмешкой посматривал в сторону Андрея. Весь его взгляд красноречиво говорил о том, что он не одобряет вегетарианских привычек нового гостя.

Призывно булькнуло по бокалам красное вино, запахло терпкой вишней и виноградом сорта «Изабелла».

– Товарищи, я предлагаю выпить за моего нового гостя, доктора Кольцова. Прошу теперь его любить и жаловать.

Гости подняли бокалы и приветливо посмотрели на Андрея. Даже товарищ с Лубянки, как показалось Кольцову, смотрел на него с откровенной симпатией. После второго бокала по телу Андрея разлилось приятное тепло. Захотелось шутить, танцевать и радоваться. Официант подошел к круглому столику, стоявшему возле окна, и завел новенький английский патефон. По залу потек обворожительный и певучий речитатив Вертинского:

Андрей любил Вертинского. А потом зазвучала песня «Лиловый негр»:

Из-за вина Андрею все стало казаться близким, красивым и словно наполненным каким-то глубоким смыслом. Даже чавкающая блондинка из Наркомторга, с аппетитом уплетающая жирный кусок поросенка, не казалось ему отвратительной в своем природном варварстве.

Рыжий художник давно спал на бархатном диване, расположенном в углу обеденного зала. Никто из гостей на него не обращал уже ровно никакого внимания.

Изрядно закусив и выпив, гости принялись танцевать под песни Вертинского. Брюнет танцевал с Розалией Платоновной, огпушник Виктор пригласил на танец коренастую командиршу в кожаном пиджаке. Директору из Сандунов пришлось уныло топтаться возле собственной супруги, которая оказалась выше своего мужа на целую голову. От этого она сутулилась и выглядела весьма неуклюже. Андрей, как и ожидалось, пригласил на танец Варвару Семеновну. Пальцы ощутили тонкую талию, скрытую под шершавым крепдешином. Варвара прижималась к нему всем телом. Андрей вновь почувствовал аромат ее заморских духов. Ему показалось, что когда-то он уже вдыхал этот запах. Похоже, это было в Париже. Да! Он вспомнил его. Эти духи назывались "Ньют де Ноэль" [2] «Nuit de Noel» от «Caron» – это знаменитый аромат для женщин, принадлежит к группе ароматов восточные цветочные. Выпущен в 1922. Парфюмер: Ernest Daltroff. Один из тех ароматов, которые безоговорочно составляют золотой фонд парфюмерного искусства. Эти духи упоминает в своих стихах А. Вертинский, называя их «злыми духами». По его воспоминаниям этим ароматом был пропитан весь Париж. ("Рождественская ночь"). Это был новый, совершенно фантастический аромат от Caron. Он тогда не успел купить его для Светланы и очень сожалел об этом. Острые и терпкие духи. В них слышался запах землистой горечи ветивера и белых гвоздик – свежих, влажных, очень холодных. Они контрастом обволакивали сладость конфетного иланг-иланга, индольного жасмина и великолепного сандала…

О, боже, куда меня несет, думал он. Я тоже становлюсь поэтом. Холодные гвоздики, иланг-иланг. Что с тобой, Кольцов? Из каких ассоциаций лезет это все? Ирма? Нет, черт! Только не она. И бог с ней. Светка? От Светки всегда пахнет вкусно. Никто не пахнет так, как Светка. Надо будет купить ей в подарок духи. В Париже. Эти или другие.