Василий Боярков - Не по совести

– Вы куда это, молодые люди, собрались? Нет, не уходите, а давайте-ка вернитесь назад: нам нужно с вами серьезно поговорить.

Тагиева, выражая явное недовольство и еще не зная родителей кавалера, бесцеремонно спросила:

– А какого, извиняюсь спросить, непонятного перепуга я должна с вами беседовать? Ты кто, вообще, дядя, такой?

– Это мой отец, – промолвил Андрей, опечаленно опустив книзу глаза, но не забывая, однако, представить родителей, – Вячеслав Александрович, а с ним моя мама Ирина Васильевна.

– Извините, – чуть стушевавшись, искренне попросила прощенья Азмира, – я честно не знала… Насчет же разговоров?.. Здесь, я думаю, вы с ними чуть-чуть опоздали: мы с вашим сыном встречаться больше не будем.

Она, уверенная, что успокоила сомнения, возникшие к ее особе у родителей бывшего ухажера, уже хотела отправиться дальше, но тут… Холод-старший заметил в руке у сына крепко-сжимаемую подарочную коробочку; не будучи дураком, он сразу же предположил, что раз у его сына дошло до намерения сделать этой девушке предложение, то здесь, уж точно, ничего еще не закончилось; а значит, требовалось предпринимать самые скорые меры: открыть сыну глаза, причем осуществить это в обязательном присутствии этой «мерзопакостной шлюхи». Не теряя зря времени и продолжая напускать на себя грозный вид, офицер беспрекословным тоном промолвил:

– Задержитесь еще на минутку, а там можете отправляться, куда только не захотите; полагаю, дольше мы Вас не задержим.

Хотя Тагиева и была уверенной в себе девушкой, но под властным взглядом опытного полковника, излучающего своим внешним видом непревзойденную силу, невольно не смогла найти ничего лучшего, как податливо согласиться:

– Хорошо… если это так нужно.

Увлекаемые умудренными жизнью родителями, молодые люди прошли обратно в помещение ресторана, где направились прямиком к своему столику, только что ими оставленному и с которого еще ничего не успели убрать, за исключением, правда, оставленных в уплату вечера денег. Уселись друг против друга: отец смотрел на Азмиру, мать оказалась визави непутевого сына. Вячеслав Александрович, являясь бывалым оперативником, не спешил начинать основной разговор, предпочитая более плавное течение мысли. Чтобы как следует подготовиться к очень сложной для всех беседе, он подозвал к себе официанта и сделал заказ. Пока готовились горячие блюда́, они пили сухое вино и говорили на отвлеченные темы. Тагиева все это время нетерпеливо ерзала на «раскаленном стуле», показавшего ей в эти непродолжительные мгновения самой страшной пыточной дыбой; другими словами, находясь в тревожном ожидании, она мысленно недоумевала: «Что же интересно мне собирается поведать папа моего несостоявшегося супруга?» Наконец, когда принесли приготовленные изысканные яства, мужчина, приступая к еде, перешел уже к главной теме, волновавшей его сейчас более всего остального:

– Скажите, Азмира, – имя он знал еще из отчета своих подчиненных, – а как давно Вы знаете нашего сына?

Вопрос этот был очень обычный и не содержал в своей подоплеке никакого подвоха, поэтому красивая девушка не замедлила честно ответить:

– Мы вместе с ним учились в одной школе, но только… он – классом старше… а разве это так важно?

– Нет, – промолвил полицейский полковник, нахмурив и без того не отличавшееся довольством лицо, – просто мне любопытно: как давно вы встречаетесь и как далеко зашли ваши с ним отношения? Насколько я успел узнать, – здесь он с официального тона перешел на обычный, – ты хотя и не получила достаточного образования, но притом являешься девушкой абсолютно неглупой, а значит, отлично должна понимать, что для родителей такие вопросы стоят не на самом последнем месте. Надеюсь, здесь теперь все понятно, поэтому давайте вернемся к нашей главной проблеме; итак, потрудись все же ответить: давно ли вы так тесно дружите, раз у вас дошло до такого, что мой сын собрался сделать тебе предложение?

Тагиева одарила своего недавнего кавалера таким презрительным взглядом, что тот готов был провалиться на месте; она же беззастенчиво проясняла:

– Если Вы беспокоитесь в плане секса, – здесь она самым наглым образом усмехнулась, – то у нас его еще не было, а теперь никогда уже и не будет, потому что ваш сын оказался трусом и, вопреки своим сильным чувствам, испугался взять в жены какую-то там презренную проститутку; да, да, – отреагировала она на изумленный взгляд матери, – я ему честно во всем призналась, аккурат когда он делал мне предложение; извините, но я не хотела, чтобы между нами оставались такие серьезные недомолвки, – идиотка! – я предполагала, что если он действительно меня любит, то не испугается взять в жены в том числе и деви́цу, обладающую таким заниженным социальным статусом. Но чуда никакого не приключилось – все мужики одинаковы! – я же поступила в данном случае искренне, а главное, правильно… полагаю, я развеяла Ваши сомнения? Ведь именно это Вы хотели узнать?

Полковник, сохраняя напыщенный вид, выслушал эту, без преувеличения сказать, пламенную тираду тем не менее молча и никак не прерывая этой отчаянной и красивейшей девушки, отважившейся на такой беспрецедентный поступок – попробовать «поставить на место» полковника полицейского управления; однако одного такого признания ему оказалось мало, ведь отца еще очень заботил внутренний мир своего удрученного сына, поэтому, как только Азмира закончила говорить, он тут же снова спросил:

– Хорошо, пусть будет так, но зачем тогда ты влюбила в себя молодого, грешно говорить, несмышленого еще человека? Надо было при первой же встрече ему открыться, а не затягивать неразумного еще юношу в свои коварные сети – почему ты, – здесь Холод хотел назвать оппонентку «грязной шлюхой», но все же сдержался, – позволила парню зайти в своих желаниях так далеко?

– Она здесь не виновата… – попытался встать на защиту любимой девушки кавалер, до этого времени лишь стыдливо молчавший.

Закончить он свою мысль не успел, так как его беспардонно оборвал спесивый отец, «сверкнув» на сына яростным взглядом:

– Ты вообще, разиня, молчи, пока тебя не спросили! Ты уже и так чуть-чуть не натворил серьезнейших дел, связавшись с падшей до самого низкого уровня женщиной. Хорошо еще, что в тайне от нас она не успела тебя на себе женить – позору было бы на всю нашу огромную область!

Удивительное дело, но на этот раз молодой человек проявил такую яркую черту своего характера, как неотступную, принципиальную твердость, причем он даже не обратил внимания на разгневанный вид отца, не дающий возможности прекословить, а твердым голосом уверенно заявил:

– Я люблю Азмиру еще со школы, а точнее с пятого класса, когда она еще не была проституткой; долгое время, заметьте себе, она и не подозревала, что я питаю к ней какие-то чувства, так что если кого и винить в том, что сейчас приключилось, то только меня – а девушка здесь ни при чем!