Виктория Падалица - Палач

Нет начала, нет конца историй,

Есть кольцо блуждающих огней.

Ложь и правда в нем извечно спорят

И на их алтарь льется кровь королей…

Ария, «Кровь королей».

Артур Расулович Алиев, немолодых лет мужчина, в прошлом многоуважаемый криминальный авторитет, сложив руки за спиной и понуро опустив голову, лихорадочной поступью прохаживался по кабинету.

Прежде успокаивающий вид из окна собственного офиса на предпоследнем этаже небоскрёба давно не радовал Алиева; равно как и не радовало абсолютно все, что окружало, и с чем на протяжении долгих месяцев неудач вынужденно взаимодействовали его глаза, руки и изрядно уставший от несправедливости разум. Каждый ненужный звук, отвлекающий шум снаружи, и даже бесполезный скрип обуви при движении вместе с шуршанием брюк вызывали бесконечный стресс и апатию. Все вокруг мешало ходу его глобальных размышлений.

Извелся Алиев – томиться в ожидании недурных вестей, которые должны были подарить его душе, до клочьев истерзанной и оплеванной со всех сторон и кому не попадя, заветное успокоение.

Еще утром он ожидал результаты о проделанной работе от агента, мастера своего дела с отличными рекомендациями свыше. Сегодня, на рассвете, информация о заклятом враге должна была лежать на рабочем столе Алиева – таков срок был дан; договор между сторонами с четко прописанной датой и временем исполнения приказа по поимке и ликвидации был подписан месяц назад, и оговорок с изменениями или отступлением от плана не содержал.

Однако расхваленный преступной элитой шпион запаздывал с благими вестями. Это нервировало Алиева, подначивало схватить молчащий телефон и приказать наёмникам, чтоб те как можно мучительнее исключили из списка живых очередную ищейку-выскочку, которая вознамерилась его кинуть.

Но Алиев всё медлил, продолжая надеяться на лучший исход.

Оголённые до основания нервы его вот-вот не выдержат и лопнут, как натянутый сверх нормы трос, на котором над инфернальной пропастью прытко раскачивался его личный хрупкий мирок, помятый до неузнаваемости, как обыкновенная бумажка – после неаккуратного обращения. Да и трос тот, прежде стальной и несокрушимый на зависть и страх многим, износился и истончился, и теперь больше походил на трухлявую швейную нитку.

Из последних сил Алиев остервенело тешил себя той шаткой мыслью, что рано или поздно его разум обязательно обретет свой персональный катарсис.

Болезненным жестом классического психопата в припадке, с неистовым отрицанием очевидной истины, Алиев упорно сгонял с себя преследующее его ощущение, до скверны дотошное, что ситуацию не исправить.

Крупное криминальное сообщество, в котором долгие десятилетия Алиев занимал пост босса, пахана с огромной сферой влияния и областью подчинения, с армией и несокрушимой, казалось бы, радикальной догмой, кануло в лету. Ныне он морально устал добиваться справедливости, утомился с пеной у рта тыкать Кодексом чести в каменные лица "Высших братков", чтобы те хоть на йоту поверили в его версию. От кого-то слышал он порицание в ответ, от кого-то – простое качание головами и вечное «ничем не могу помочь, он сильнее тебя.»

Алиев небрежным движением руки ослабил галстук на шее, будто это никчемное действие принесло бы ему облегчение, и оживлённым шёпотом в очередной раз процедил сквозь зубы проклятия в адрес наглого и беспардонного конкурента своего – Палача «Иллюзии» – заклятого врага из вражеской ему преступной империи.

Хоть проклятия эти могла услышать только глухая тишина кабинета и, возможно, Всевышний, которому радикальным образом поклонялся и которого изморился умолять о справедливом возмездии, Алиев уверенно продолжал заблуждаться в том, что злые слова настигнут Палача бумерангом в обличье его же секиры для отрубания голов. Того Палача, который, уже не стесняясь быть услышанными, был окрещен героем в банде Алиева, и не только там; который самовольно вышел из могущественной, непобедимой империи и который ее же расщепил на фракции, уничтожив руководство; того изощренного монстра, варвара, взращенного в тяжелых, нечеловеческих условиях радикального Халифата, вечного бойца; неподчиненного, вольного, которого страшился больше, чем маниакального расстройства собственной психики, – Алиев пытался заполучить живым. Живым, но туго связанным, чтобы впоследствии отправить Палача на свой личный эшафот и казнить там его по своим законам.

Палач, вопреки всему, принял боевую готовность, и после «разбазаривания» бесхозной "Иллюзии", внезапно встал в оборону своего наследного детища, и погнал всё грабастать с небывалым рвением. Палач собирал армию, в то время как от Алиева уходили толпы прежде верных ему наемников. И уходили они к врагу его.

… «Кто-то из "Высших" спелся с Палачом. Определенно. Так и есть. К превеликому сожалению…», – с горечью от собственного бессилия осознавал несчастный Алиев. – кругом одни беспросветные предатели, никому нельзя доверять.

А ведь недавно всё было иначе. Такие динозавры преступного мира, как Алиев и покойный Джамал с его рабовладельческой «Иллюзией», всегда были в почёте. Им поклонялись и их уважали все кланы без исключения.

Теперь же все изменилось.

Даже приближенная свита Алиева шептаться стала, что неплохо б к Палачу переметнуться. За это Алиев безжалостно расстрелял половину своих наемников.

Чтобы насолить Палачу заочно.

Но раздор и смута, поселенная в рядах прежде верной ему банды, в конечном итоге дала свои плоды. Теперь Алиев регулярно испытывал панические атаки. Он реально опасался за свою жизнь и чуть ли не каждую минуту ждал подлости от своих.

Алиев продолжал нарезать круги по паркету, хныкать и тихо злобствовать до тех пор, пока тишину кабинета не нарушил заветный писк.

Замерев на месте, Алиев молниеносно затаил дыхание, недолго анализируя, происходит ли это в действительности, либо же это проделки воображения, и только когда осознал, что не до конца помешался, поспешил ответить на долгожданный звонок.

– Башар обнаружен. Я его вычислила. Вот только что. – с гордостью произнёс приятный женский голос в трубке.

Новость блаженная в миг растеклась медовым бальзамом по нутру Алиева.

Он шмыгнул носом и сделал глубокий вдох, дабы как можно скорее избавиться от «плаксивого» компромата, чтобы агент не распознала в нем слабака и неудачника, коим он больше не является.

Он отстоял свое. Он смог и не упал лицом в грязь.

Его мучениям пришел конец.

А вот мучения Палача только начинаются.

Агент на сухой ноте продолжала радовать его слух своей гипнотизирующей речью.