Валентина Кучеренко - Ненаглядный мой граф, или Итальянские приключения Катерины

«По-моему, я его совсем не любила, – подумала она. – Как я раньше этого не понимала? И мне совсем его не жалко, и мало того – он даже противен мне».

Геннадий, потоптавшись у двери и вытерев пот с лица, медленно вышел. Он понял по Катиным глазам, что возврата нет. Сгорбившись, он вышел на улицу, где вовсю бушевала весна, но он не видел яркого солнца и не слышал восторженного птичьего гомона. Серая пелена закрыла глаза, и в груди что-то больно ныло.

– Пап, а ты знаешь, я ведь не люблю Гену, я только сейчас это поняла.

– А я знал, видел – сказал отец и добавил: – Ну, вот и хорошо, что ты это сама поняла, и сейчас сердечко твое свободно. Может, встретишь кого.

– Нет, нет, папа! Хватит с меня женихов! Мне уже тридцать, а я так и не встретила свою половинку. Значит, уже и не встречу. И вообще я уже старуха, какие там женихи, – улыбнулась она и обняла отца. – Вот съезжу в Италию, заработаю денег, и заживем мы с тобой припеваючи, пап.

Отец сочувственно смотрел на любимую дочку такими же голубыми, как и у нее, глазами. Он очень переживал, что его Катюша, такая красивая и умная, не могла найти парня по себе. С появлением каждого нового жениха у него теплилась надежда, что вот именно этот – Катин. Но проходило какое-то время, и они расставались. С Геннадием Катя встречалась уже два года, и у отца появилась надежда, что они все же поженятся. Но своим опытным глазом он давно заметил, что Катя не пылает любовью к своему другу, и отец опять расстроился.

– Ну что это моей Катюше так не везет?! – сокрушался старик.

Уже начало смеркаться, а Катя все сидела на скамье во дворе аэропорта. Она вспомнила улыбающегося во весь рот парня с турфирмы и чертыхнулась:

– Обманул, скотина.

Проходивший мимо нее маленький сухонький немолодой итальянец подсел рядом на скамью и что-то сказал, заглядывая ей в глаза. Катя заметила его уже давно. Он ходил кругами, а подойти все не решался.

Катя не поняла ни одного слова из сказанного и растерянно стала листать разговорник, который купила перед самым полетом. Но не смогла найти ни одного слова, что сказал мужчина, и уставилась на него. Он снова стал что-то объяснять, жестикулируя, и не сводил с Кати восторженного взгляда. Катя решила, что он зовет ее к себе заниматься с ним любовью. Она вспыхнула, вскочила и закричала по-русски:

– Ах ты, старый козел, а ну пошел отсюда!

Тот, конечно, не понял, что выкрикнула Катя, но по ее тону определил, что лучше уйти. Отошел на расстояние и остановился у газетного киоска, вроде бы разглядывая газеты, но краем глаза наблюдал за Катей.

По мере того как начало темнеть, вспыхнули многочисленные фонари и разноцветные огни на магазинах и барах, зазывно переливаясь и маня к себе.

Кате хотелось реветь белугой, и она подумала, что этот старикашка – единственное ее спасение. Она взяла себя в руки, немного успокоилась и по разговорнику позвала итальянца:

– Вене куа (иди сюда)!

Тот обрадованно подскочил к ней. Катя показала рукой на сумку, мол, бери и пошли. Но он схватил Катю за руку и потащил к своей машине, которая стояла недалеко.

– А сумку кто будет тащить? – недовольно бурчала Катя, идя следом с тяжелым багажом.

Пока ехали, Катя с опаской поглядывала на мужчину, но он не делал никаких поползновений, и она успокоилась. Она прикинула, что если он начнет приставать, то она этого мужичка одной рукой поборет. А что ей оставалось делать? Не ночевать же на улице, в чужой стране, не зная ни языка, ни их порядков. Как спросить, где туалет, а где столовая? Хотя на столовую денег нет, она все до копейки отдала тому парню из турфирмы с его выпадающими в улыбке зубами. Итальянец что-то рассказывал на совершенно непонятном языке, а Катя иногда кивала головой и повторяла некоторые слова, делая вид, что она что-то понимает.

Уже совсем стемнело, когда они подъехали к красивому двухэтажному дому. Окна были закрыты решетчатыми ставнями, а дверь в дом открыта. На первом этаже оказался гараж, куда они въехали. Выйдя из машины, пошли на второй этаж по ступенькам, выложенным серой с белыми разводами плиткой. Как бы прочитав мысли Кати, мужчина взял у нее сумку и побежал по ступенькам впереди нее, открывая дверь в жилую часть дома. Поставив сумку у двери в коридоре, он направился к кухне. Катя пошла за ним. Кухня была маленькая и неуютная. За небольшим столом сидели двое стариков. Они сидели на стульях, как два лохматых воробья, и смотрели стоявший в углу телевизор. Катя подошла к старикам, пожала им руки, по-русски сказала:

– Здрасьте, очень приятно.

Старики повернули головы в сторону мужчины: что это она там говорит?

– Это мои родители. Им нужен уход, и, если хочешь, оставайся у нас, – сказал он.

Катя ничего не поняла, но по добродушным лицам стариков было видно, что ее не выгоняют и даже, кажется, рады.

– Сейчас ты приготовишь ужин, – сказал мужчина, суетливо доставая макароны и томат.

Катя смотрела на это «изобилие» и думала, что же можно из этого приготовить. Она не любила готовить. Дома этим занимался отец. Это его хобби. Он вообще бы жил на кухне, если бы ему позволили. Но Кате казалось, что ему трудно заниматься стряпней в его-то возрасте, и иногда она выпроваживала его из кухни и готовила что-нибудь сама. Это было не так вкусно, как у отца, но он всегда хвалил ее.

– А, э… – Катя хотела спросить, где кастрюля, но мужчина уже бежал к ней с кастрюлей в руках и что-то говорил. А говорил он:

– Меня зовут Бепе, если ты еще не поняла, вот тебе кастрюля, здесь вода, здесь плита.

Катя налила воду и поставила кастрюлю на огонь.

«Что это за слово – “бепе”? Он его уже несколько раз сегодня произнес». Когда макароны, смазанные оливковым маслом, томатом и присыпанные тертым сыром, были съедены, старики встали и пошли в свою комнату, почему-то назвав ее камерой. Катя помыла тарелки, убрала со стола, протерла печь и вопросительно посмотрела на Бепе. Тот взял ее за руку и повел в комнату напротив кухни. Почти всю ее занимала широченная кровать. Над кроватью висел портрет Девы Марии с младенцем на руках. Катя задержала взгляд на ребеночке. Он был настолько очарователен, что на него хотелось смотреть и смотреть. Наконец оторвав взгляд от изображения на портрете, Катя обвела взглядом всю комнату. Под стеной ежился шифоньер, возле кровати по бокам – две тумбочки. И это вся обстановка. Белые пустые стены, а возле кровати – маленький потрепанный коврик. Никаких ковров, картин, цветов. На окнах – маленькие дешевые занавесочки. Катя была ошарашена. Она никогда, ни за что не могла подумать, что в Италии живут так бедно. Она-то думала, что здесь все богачи.

Бепе показал рукой на край кровати, мол, здесь будешь спать.

– А я здесь, рядом, – и стал раздеваться.