Катерина Юн - Партия

Целуя его, я ощущала вкус водки на языке, горьковатый и терпкий. Таким был сам Неро – горьким и терпким, но опьяняющим. Я хотела его. Конечно, мое желание было сдобрено водкой, но какая разница? Да, у этого секса не было смысла и не могло быть продолжения… Хотя, возможно, это вовсе не недостаток, а преимущество. Отсутствие внятного будущего раскрепощало. Неро снял с меня пиджак и обеими руками сжал талию. Он целовал меня настойчиво, даже грубо, я не успевала за ним. Створки лифта открылись, но мы не вышли.

Мне казалось, что под его ладонями на теле остаются следы, горячие и красные. Через минуту, две или три он оттолкнул меня, чтобы повалить на пол. Верхняя часть моего тела оказалась в квартире, нижняя – в лифте. Он склонился надо мной, темные ресницы отбрасывали тени на щеки. Я вытащила его рубашку из-за пояса брюк и дернула в стороны, пуговицы разлетелись, рикошетя о стены кабины, но в конечном итоге нашли покой на полу.

Его рука пробралась вниз и содрала пояс вместе с бельем, на шелковых чулках, наверняка, пошли стрелки… Но это было неважно, потому что во мне оказались его пальцы. Пока он двигал своими явно натренированными длинными пальцами, я думала о… женских романах? Я им раньше не верила, считая, что интенсивность «постельных» переживаний – художественный вымысел, но теперь пришло осознание: они даже слегка недоговаривали.

Неро агрессивно сжал мои бедра, оторвал от пола и придвинул к себе. Я запустила руки под его влажную от пота рубашку и приготовилась, крепко держась за спину, которая показалась мне рельефной – будто татуировки прятали шрамы. Но все равно оказалась не готова: первый толчок заставил меня вонзить в него ногти… И если до этого у него все-таки не было шрамов, то теперь точно будут.

Мерзавец хрипло дышал. С его носа мне на плечо капал пот. Он укусил меня, и я вскрикнула. Затем толчки продолжились, я вскрикнула снова.

И снова. И снова…

Створки лифта пытались закрыться, но, сталкиваясь с нашими телами, испугано отступали назад. Даже лифт боялся Неро Неве.

Мерзавец уткнулся лицом в мою шею. Конец был близок. Я выгнула спину, крепче обнимая его ногами и прижимаясь как можно теснее. Сила вспышки застала меня врасплох. Ударившись затылком о паркет, я почувствовала, как обмякает тело. Мне казалось, что я медленно раскачиваюсь, как перышко в воздухе, и опускаюсь внутрь чего-то теплого и мягкого.

Он продолжал двигаться. Прижавшись щекой к покрытому лаком темному полу, я открыла глаза. Кошка сидела рядом с моей головой и сверлила взглядом дыру в моем лбу. Она меня ненавидела. Неро толкнулся в последний раз, закусив участок моей шеи у самого ее основания. Я опять закрыла глаза, желая не отпускать этот момент.

Мы с Лиамом встречались с выпускного класса, держась вместе всю студенческую жизнь. Помню, что казалась себе страшно взрослой, уезжая с ним на побережье, где мы самостоятельно оплачивали самый скромный гостиничный номер. Мы с Лиамом, наверное, любили друг друга, по крайней мере так, как умеет любить сердце в двадцать лет, и много экспериментировали, но таких результатов не достигали никогда. Что это было?

Может, природе лучше знать, кого нам следует любить? Может, тело сразу чувствует, с кем хочет быть?

Неро отстранился, сел поодаль, прислонив спину к внутренней стене лифта. Его бледная, лишенная волос грудь размеренно опускалась и поднималась. Лифт вновь попытался закрыться, но я придержала створку рукой, не позволяя отобрать его у меня. С закрытыми глазами он по очереди расстегнул обе запонки и, не глядя, зашвырнул их в квартиру. Снял рубашку и, тоже не глядя, кинул в меня. Я села и непослушными руками натянула ее на себя. Она пахла, как он. Мерзавец подтянул к себе ногу, не развязывая шнурков, стянул ботинок, тот глухо ударился об пол и завалился на бок. Та же участь ожидала и второй ботинок. Он разбросал обувь на полу лифта и, обойдя меня, зашел в квартиру.

Я чувствовала себя бесконечно уставшей. Отдавшей все, что могла. Со времен студенчества мне была знакома логическая цепочка «вечеринка, алкоголь, секс, крепкий сон», и я планировала поработать над ее последней частью. Ближайшие десять часов. С трудом поднявшись, я с сожалением взглянула на свое теперь уже непригодное для эксплуатации белье. Опять осталась без трусов…

Пошатываясь и не в силах подавить зевоту, я отправилась в спальню. Мерзавца поблизости не было. Как и его кошки. Возможно, они выясняют отношения, ну а мне срочно нужен тайм-аут. Заснула я прежде, чем рухнула в постель – еще в полете.

Ранним утром, солнце еще не встало, меня разбудил грохот. Шум не повторился. Может быть, приснилось? Приподняв голову, я посмотрела в сторону двери, которую вчера не закрыла, и со стоном уронила свою самую интеллектуальную, но явно не этим утром, часть обратно на подушку. Голова раскалывалась. Собравшись с духом, я сдвинула свое тело вбок и выдернула из-под него покрывало, а укрывшись, снова провалилась в сон.

Не знаю, отчего проснулась во второй раз. Точно не потому что выспалась – мне все еще отчаянно хотелось держать свои глаза закрытыми. Но я, щурясь, приоткрыла один глаз. Комнату заливал полуденный яркий свет, и все, что я смогла рассмотреть, – его силуэт, возвышающийся надо мной. Я так и смотрела на него одним глазом, ожидая объяснений, но он молчал.

– Что? – прохрипела я, когда его молчаливое внимание стало просто невыносимо. На нем были темные брюки и белая рубашка. Уходит? Или уже пришел?

– Поднимайся.

– Нет, я хочу спать.

– Я, кажется, не говорил, что мы будем делать то, чего хочешь ты.

– Взаимно, – сейчас я старалась избегать длинных предложений, а под длинными я подразумеваю те, что превышают два слова.

Он ничего не ответил. Одним движением сорвал с меня плотное покрывало. Я попыталась залезть под одеяло, но он отнял и его тоже.

– За что? – я взмолилась, накрывая голову подушкой.

– Вставай. Сейчас, – тоном его голоса можно было морозить заготовки на зиму. Крепко зажмурив глаза, я попыталась смириться с тем, что подчиниться, по-видимому, придется. – Почему ты без трусов?

Теперь я окончательно проснулась.

– Потому что ты порвал мои единственные трусы, – я протянула руку, и он вернул мне одеяло. Прикрывшись, я села на кровати. Голова тут же отозвалась тупой болью.

– Как раз этим мы и должны были заняться, – я ни черта не соображала, он это заметил и пояснил: – Купить тебе одежду.

– Вообще-то, у меня есть одежда, ее нужно только забрать. Я могла бы съездить домой и как раз дать о себе знать отцу, друзьям…