Светлана Наумова - Предел – только небо. Книга 1. Земля

– Может, нам взять немного хлеба? – предложила Лили.

Я кивнула и, сев в электрокар, подъехала к пекарному блоку, где вся продукция так же беспорядочно была разбросана по полу.

– Бери хлеб для тостов в обертке, – целенаправленно указала я. – Он может не черстветь в течение многих месяцев. – Лили тут же бросилась выполнять мой наказ.

Когда багажник электромобиля оказался заполненным необходимыми вещами для выживания на первое время, я захлопнула заднюю дверь электрокара, осторожно подъехала к подъемнику и направила транспортное средство вниз к пешеходной полосе.

Тротуар уходил вглубь к домам. Поэтому, притормозив и на секунду задумавшись, я все-таки решила ехать вновь через кусты и деревья вблизи трассы. Через четверть часа перед нами проявилась из тумана станция электроподзарядки электромобилей, но ни одной живой души вокруг мы не заметили. Лишь несколько мертвых тел лежали возле резервуара с зарядами. И чтобы невзначай не оказаться на их месте, я выбралась из электрокара, вытянула почти разряженную капсулу аккумулятора банка заряда и, стараясь не думать о худшем, подошла к главному компьютеру на станции; панель загорелась.

– Пожалуйста, пять капсул с зарядом для «Лендровера», – неуверенно произнесла я, стараясь не касаться панели.

– Оплата невозможна. Сервер системы не подключен к сети, – ответил искусственный интеллект.

– Тогда прошу обменять капсулу в кредит на имя Анны Политаевой. Идентификационный номер: 75622743-35. Оплату подтверждаю при следующем обращении на станцию электроподзарядки.

– Одобрено. Вставьте разряженную капсулу в ленту пауэрбанка.

– Выполнено.

Система просканировала капсулу.

– Анна, возьмите капсулу с зарядом на пятой ленте, – произнесла система. – Хорошей дороги.

Я осторожно вытянула капсулу из ленты и вставила в банк заряда электрокара. Итак, в запасе у нас было только 24 часа. Остается надеяться, что этого времени нам хватит, чтобы забрать родителей и выбраться из Москвы. Но все шло неправильно и вопреки, будто специально задерживало нас.

Облокотив голову на дверную стойку электромобиля, я зажмурила сильно глаза, пытаясь просчитать, какую ошибку совершаю. Внутри светилось яркое понимание того, что в центр нам нельзя направляться, но я не имела права не проверить, живы ли родители. Это и станет упущенным временем, что может сгубить нас. Я чувствовала, что мои старания, в конечном счете, навредят нам, но не смогла не послушать сердце, почему-то страстно затягивающее меня вернуться в адскую пучину, будто там было нечто важное и слишком значимое для меня лично. Мысли эти плутали в моем воображении, не позволяли мне отступить от решения двигаться в сторону центра. В действительности мне нужна была перезагрузка: вернуть себе покой, а заодно и здравый смысл. Когда воспаленное воображение отключилось, я выпрямилась и решительно села в электрокар.

Какое-то время мы ехали по развалинам, удаляясь от трассы и слушая гул, доносившийся от лопастей вертолетов, пока окончательно не сбились с пути. Сестренка молчала. Не говорила и я. Внутри боролись здравый смысл и навязчивое желание: отыскать, найти это что-то, добраться до центра, забрать родителей; продолжить надеяться, что мама и папа были живы. Это самая отвратительная мысль, которая будоражила меня, жужжала в голове, точно пчела, причиняла невыносимую боль. Переписать идею было невозможно, ведь воображение подкидывает красочные картинки в любую закравшуюся мысль. Но чтобы ослабить ее хватку, я начала быстро крутить головой, затем коснулась рукой лба, чтобы растереть его, словно пыталась вытащить занозу.

Лили так и не произнесла ни слова, пока не заметила оборванную вывеску: «Аптека».

– Анна, останови электрокар, – попросила сестра. – Там аптека. Кажется, это важно.

В тот самый миг, когда я притормозила на расстоянии от здания без боковой стены, внутри меня что-то обрадовалось, словно какой-то огонек зажегся. У меня отчего-то захватило дух и замерло сердце. Эти симптомы прошли, но трепет послевкусия остался.

Близко к входу в здание я подъехать не смогла, так как на этом пятачке земля была выжжена дотла, будто пламя полыхало тут всю ночь; и к нашему появлению почва уже искрилась огоньками и медленно тлела. Чтобы не повредить резину на колесах, я объехала выжженный участок земли и оставила наш электромобиль метрах в пятнадцати от аптеки. Ведь электромобиль служил нам единственным щитом от внешнего воздействия, поэтому нужно сберечь транспортное средство любым доступным способом, покуда потребность в нем не иссякнет окончательно. Раскаленная земля обжигала ступни даже через обувь, а запах гари внутри здания немного дезориентировал в пространстве. Помещения аптеки наводнял дым, затруднял дыхание, напитывал легкие углекислым газом. При отсутствии возможности дышать нам приходилось несколько раз выбегать на улицу, чтобы вдохнуть кислород, и вновь браться за дело. Мы с Лили собирали в сумку лекарства, антибиотики, ампулы, не вчитываясь даже в их названия. Времени у нас было очень мало, запаса кислорода хватало на несколько минут, потом начинались одышки и сильный кашель. Около самого выхода меня опять застигло врасплох чувство, будто я что-то оставляю тут. Я на миг засомневалась, но Лили вдруг остановилась, словно налетела на невидимую стену, и потянула меня за руку назад.

– Там кто-то есть. Живой, – говорила она шепотом, прислушиваясь к звукам.

Притаившись, я действительно услышала чье-то тяжелое сопенье, смешанное со стонами или скрипами.

– Лили, мы не можем спасать незнакомых людей, – жалобно застонала я, вглядываясь в расстроенные глаза сестры, а у самой засосало под ложечкой.

– Но тому, кто издает звуки, очень больно, – заверещала Лили и бросилась по направлению к помещению, откуда исходили прерывистые всхлипывания и едва слышные стоны.

Я последовала за сестрой, чувствуя, что запас воздуха в легких заканчивается. В соседнем помещении еле разглядела сквозь дым мужчину, нога которого была придавлена металлическим стеллажом. Человек издавал нечленораздельные звуки, странно извивался, глаза его были широко раскрыты. Чем дольше мы стояли над человеком, тем яснее слышали, как мужчину беспокоил не прекращавшийся удушающий кашель, и тем быстрее он начинал непрерывно дышать, словно задыхающаяся рыба.

Я повернулась было обратно, но грудь опять что-то сковало, и внезапно оказавшаяся ладошка сестры в моей руке заставила меня последовать зову сердца. Неужели этот человек и есть тот, кому я должна помочь? Ответ где-то витал, но я пока не понимала, в чем суть спасения парня. Лили посмотрела на меня мучительным тяжелым взглядом, полным сочувствия и сожаления. Времени на раздумье у нас не оставалось, поэтому мы подошли к мужчине и попытались приподнять металлический стеллаж.