Наталия Потапова - Роман для нежных женских душ. Часть вторая

– Спит, – огорченно вздохнула Мануэла. – Когда же мы поговорить-то сможем? Стараюсь, как могу, но все-таки Тьяго твой, а не мой племянник. Кто брату обещал о парне позаботиться, с хорошей девушкой познакомить? Девушки-то знакомятся, вот только родители всегда против. Слишком красив. Никто не верит, что Тьяго надежный, честный, перспективный, хорошим мужем будет… а он так хочет семью, детей…

– И почему он на Ольгу не произвел впечатления? Вроде бы и понравились друг другу, поговорили, даже посмеялись вместе, но она болтала с ним как с подружкой. И дожидаться его не стала, одна уехала.

«А что, если… Если ее мужчины вообще не интересуют?» От такой мысли набожная Мануэла даже вздрогнула и быстро перекрестилась, прижав к губам большой палец. И еще долго лежала с открытыми глазами, перебирая в памяти события прошедшего дня.

* * *

– Слушай, начальник, давай я завтра в рейс пойду. Две ночи нормально не спал, голова плохая, – на заросшем иссиня черной щетиной лице водителя догорающими углями сверкнули глаза, прикрытые воспалёнными красными веками. – Когда погрузка – сплю, на светофоре стою – сплю. Ненормально это. Устал очень.

Переминаясь с ноги на ногу, Шаик мял натруженными руками кепку. Хронический недосып обесточил его буйный темперамент, голос звучал глухо. Он просительно взглядывал на откинувшегося в удобном кресле хозяина, который постукивал по столу пухлыми пальцами, привычно любуясь блеском массивного золотого перстня.

Весенний солнечный свет, льющийся сквозь раздвижные шторы, растекался по отполированным поверхностям роскошного письменного прибора (аметистовая крошка, массивная бронза), скользил по захватанным пальцами экранам селектора и телефонов. Стены просторного офиса были увешаны многочисленными дипломами и грамотами, заботливо оформленными в дутые позолоченные рамки.

Диапазон деятельности сетевой транспортной компании по перевозке стройматериалов впечатлял: разнообразные профильные дипломы и сертификаты, почетные грамоты от местных и столичных властей, благодарности от обществ по интересам. Среди прочих горячую признательность компании и лично ее главе выражали любители кактусов, фонд «Лейся, песня» и ассоциация адептов сыроядения.

Кинув взгляд на стоявшего у двери водителя, уважаемый бизнесмен раздраженно сморщился. – Устал, да? – переспросил с негодованием. – Устал, говоришь? А я не устал? А он, – тут хозяин кивнул на сидевшего у окна заказчика, который, в попытке удержать колыхающийся живот, сидел, широко расставив ноги, безучастно прислушиваясь к разговору, – не устал? Давай все вместе устанем, работать не будем, отдыхать все будем.

– Зачем такое говоришь? – покачав головой, цокнул языком водитель. – От работы никогда не отказывался. Просто рейс в ночь, долгий, одному нехорошо ехать. Осмелев, попросил: – Может, напарника дашь?

Хозяин выдержал зловещую паузу, для большей острастки выпучил глаза, сжал пальцы в кулак.

– Какой-такой напарник? Указывать мне вздумал? О чем вообще разговор, любезный? Ты как меня просил, умолял, когда сюда приехал? Работу дай, заработать дай, дома семья, дети, всем помогать надо. Знаешь, сколько вас таких приходит? Я тебя взял, права российские сделал, деньги даю, работу, а ты тут жаловаться пришел, отдохнуть желаешь? График за меня ставить будешь? Помощников требовать?

Он повысил голос до крика, но стены его офиса, расположенного на базе стройматериалов в ближнем Подмосковье, были надежно звукоизолированы. Шум погрузочных работ просачивался в помещение лишь неясным гулом. Людей, оказавшихся снаружи, с непривычки оглушали рев моторов, лязганье, скрежет, гортанные выкрики грузчиков, но тем, кто привык решать свои разногласия горлом, они не мешали. Тихо здесь никто не разговаривал.

– Рейсы он менять будет! Водил выбирать! – Выпученные глаза владельца компании упорно не желали возвращаться в нормальное положение и все больше походили на пожелтевшие целлулоидные шарики.

– Не хочешь работать – никто тебя не держит, расчет бери и давай до свиданья! – Он сделал рукой жест, недвусмысленно показывающий, что разговор окончен и что Шаик должен немедленно освободить хозяина от своего присутствия. На мгновение водитель замешкался, однако, пробормотав что-то невнятное, вышел, подавив желание яростно хлопнуть дверью.

– Извини, дорогой, что пришлось отвлечься, – сияя любезнейшей улыбкой, обратился хозяин к своему посетителю, когда водитель вышел, – сам понимаешь, им милость делаешь, а они тебе сразу на голову садятся. Народ совсем совесть потерял, доброту не ценит! Столько людей каждый день приходит, все просят «дай работу, дай работу», все хотят ко мне устроиться, – воздел руки вверх, призывая небесные силы в свидетели. – Конечно, я их понимаю, почему нет? У меня фирма солидная, репутацию имеем, не то что эти м…и, которые деньги получают, клянутся груз в срок доставить, а потом заявляют заказчику, что груз пропал, – он сокрушенно покачал головой, словно отказываясь верить сказанному. Искоса метнул взгляд на своего собеседника, проверяя его реакцию. – Какие люди бывают нечестные, а? Как поступают! Я даже поверить не могу! Клиент едет на указанный адрес, а там пусто – никакого офиса нет. Вот, даже по телевизору людей предупреждают…

Словно очнувшись от дремоты, толстый заказчик медленно перевел взгляд на велеречивого хозяина. Справедливо рассудив, что он уже достаточно осведомлен о милосердном и справедливом владельце компании, равно как и о ленивых и неблагодарных работниках и подлых конкурентах, потенциальный клиент решил перейти к делу, небрежно поинтересовавшись расценками. Последовавший затем красочный и артистичный восточный торг заслуживает отдельного описания, которым, впрочем, мы не станем утомлять читателя…

Пошатываясь и прикрывая рукой глаза от яркого дневного света, дальнобойщик вышел из конторы. Хотя какой он, по правде говоря, дальнобойщик… Дома, в горах он, как мог, справлялся с разбитым, но еще фырчащим трактором, а здесь, на чужбине, он даже и не пытался освоить ни управление этим громоздким чудищем, ни правила перевозок. Как осваивать, если по-русски понимал плохо, а уж говорить или писать…

Тем не менее, звук стертых тормозных колодок он слышал отчетливо и собирался сказать об этом хозяину, но разговора не получилось. Самому себе признался, что побоялся не столько хозяйского гнева, сколько угрозы увольнения. Какое, к дьяволу, увольнение, когда еще не заработал и половины тех денег, без которых лучше не возвращаться. Сыну свадьбу справить, долг свояку отдать, да и дочь невеста уже, им с женой золота прикупить надо, а то обижаться начали, говорят, как перед родней, на людях показаться…Белая грязная собака обогнала Шаика, стараясь держаться от него на безопасном расстоянии. Едой от этого человека не пахло, а опасность получить пинок она почувствовала отчетливо.