Виктория Мальцева - Опиум. Вечность после

Это облако курчавых волос сбивало с ног не только повидавшего многое на своём веку преподавателя, но и очаровывало всех студентов без исключения в нашей небольшой группе, включая меня.

Лурдес Соболева нарушала правила. Не только институтские запреты, такие как опоздания на лекции и лабораторные, пользование духами в «fragrance free zone» и телефоном в аудитории, но и негласные нормы межличностных отношений. У неё был своего рода «пунктик» на запретном, и я в этом убедилась, подняв тему «запретной любви».

Профессор Беннер любил отклоняться от темы семейной психологии, часто пускаясь в глубоко философские рассуждения. Он легко сбивался сам, поэтому чтобы направить его в нужное русло, почти не требовалось усилий. В тот день, а это было четвёртое октября, Беннер затронул тему любви, отклонившись от изначального предмета нашего обсуждения «дисфункциональной семьи».

И я, конечно, не могла не задать свой «главный» вопрос:

– Профессор, насколько реальны, по-вашему, чувства в необычной… запретной любви?

В этот момент Лурдес, кажется, впервые меня заметила, обернувшись и уставившись во все глаза.

Беннер, несмотря на возраст и практику, тысячи, если не сотни тысяч отвеченных вопросов от любопытных студентов-диверсантов, закашлялся:

– Что вы имеете в виду под запретными чувствами, мисс Блэйд?

– Ситуации, когда люди испытывают их, но социальные и моральные нормы не допускают развития отношений.

– Как, например?..

С людьми, имеющими учёную степень в психологии, говорить очень трудно: каждое твоё слово и даже их порядок в предложении – источник информации о твоей личности.

– Например, любовь между мужчиной и мужчиной, женщиной и женщиной, братом и сестрой…

Лурдес разворачивается вполоборота, чтобы иметь возможность видеть и меня, и профессора, а я читаю про себя мантру: «Не краснеть! Не краснеть! Не краснеть!».

– Надеюсь, вы имеете в виду не братскую любовь между родственниками? – усмехается Беннер, но увидев перемены в моём лице, мгновенно сменяет улыбку на озадаченность. – Некоторые вещи в нашей жизни происходят независимо от нашего к ним отношения. Войны, например. Каждый отдельный человек убеждён, что война – это чудовищно плохо, но, тем не менее, люди воюют, и воевали на протяжении всей истории человечества. Есть вещи, на которые мы не можем повлиять, независимо от нашего к ним отношения – болезнь и смерть, например. Что именно вы пытаетесь понять, задавая мне этот вопрос, Ева?

– Я пытаюсь понять, почему такие вещи происходят. У любви, как у явления, есть объяснение – запах. Люди находят друг друга по запаху, это, вроде бы, уже доказано. Запах помогает определить идеального или наиболее подходящего партнёра с точки зрения здорового потомства. Но людей часто тянет не к «тем». И я хочу знать, почему так происходит. Что это? Сбой в программе? Нарушения в психике? Химии?

– В последнее время принято спекулировать на химической составляющей романтической любви, точнее «биохимической», – улыбается. – Слишком много значения люди стали уделять гормонам, феромонам, аминокислотам, забывая о главном: любовь слишком сложное и многогранное явление, чтобы упрощать её до химии. Вот Вам простой пример: много лет назад, к своему прискорбию, я отдал свою нежную супругу болезни. Это была та самая болезнь, которая нынче вселяет ужас и в молодых, и в пожилых. И как вы сами понимаете, любовная химия была не на стороне моей умирающей жены, как и вся остальная химия, впрочем, тоже – профессор снимает очки и зажимает переносицу, на мгновение умолкнув.

Но почти сразу продолжает:

– Однако скажу вам по секрету, моему сердцу на эту химию было наплевать. Я никогда не чувствовал всей мощи своей любви к ней так остро как в те месяцы, когда терял её. Ну так и скажите мне: при чём тут аминокислоты? Феромоны? Вы видели когда-нибудь, Лурдес, как выглядит умирающий от рака человек?

– Видела и не раз, как умирают от рака маленькие дети.

– Правда? – профессор как будто удивлён, да честно говоря, и я тоже.

– Чистая. Моя сестра работает в детской онкологии в Сиэтле в больнице при университете Вашингтона. Мне часто приходилось быть волонтёром – развлекать детей.

– Это очень достойное времяпровождение, мисс Соболева. Я знал, чувствовал в Вас сюрпризы, но Вы, тем не менее, умудрились меня удивить!

– Это не в последний раз, профессор! – подмигивает ему, жеманно помахивая ножкой в красной туфле.

– Знаете, Ева, – Беннер словно вспоминает обо мне, – то, что я хотел вам сказать, мысль, которая в последнее время так легко ускользает от меня, – смеётся вместе со всей аудиторией, затем внезапно становится серьёзным. – Любовь возникает не в теле. Влечение – да, в нём. Мужчина должен желать женщину, женщина мужчину, чтобы их встреча была плодотворной. Но любовь рождается в мозгу, в нашей личности, в психике, ищущей свой остров безопасности, опору. Мы привязываемся к людям и болеем душой, теряя их. Эта привязанность рождается из взаимного притяжения, психологической и личностной совместимости. Если сюда добавить вашу химию и секс – получится романтическая любовь. И ей подвержено любое существо, независимо от пола и степени родства. Две энергии сошлись в частоте напряжения, и бумс! Происходит взрыв. Если бы ваш вопрос заключался в том, позволить ли такой любви жить, мой ответ был бы: а почему нет? Нашему обществу повезло «расти», и мы уже доросли до многих свобод и научных открытий. Это я о том, что, как вы знаете, кровно родные партнёры подвержены значительным рискам в деторождении.

Я киваю головой, что знаю, мол, а Лурдес косит своими карими, почти чёрными глазами на меня.

– Я в этих вопросах не специалист, – продолжает профессор, – но если уж случилась любовь – любите! Только детей не заводите! – смеётся. – Хотя сегодня на помощь и такой любви могут прийти врачи-специалисты в области репродуктивной функции человека. Генная инженерия шагнула далеко вперёд, и эти вопросы сейчас решаемы. РЕШАЕМЫ! Главное, понять для себя, хотите ли вы их решать, и стоит ли то самое чувство таких испытаний, – пожимает плечами. – А это известно только вам. Только вам.

LSD – Thunderclouds ( Official Video ) ft . Sia, Diplo, Labrinth

karma-police kendra-morris

В кафетерии я обращаю внимание на подоконник: на нем лежит дорогой белый лэптоп. Он не мог бы принадлежать кому угодно, а лишь тому, у кого имеется достаточно денег, чтобы раскидываться подобными вещами. Его стоимость – состояние для меня, но не для Лурдес.

Подхожу, беру его в руки и убеждаюсь в своей правоте: внизу, на корпусе, имеется наклейка с именем и номером телефона хозяйки. Очевидно, она теряет его не в первый раз.