Лилия Фандеева - Если бы не ты…

Проснувшись раньше звонка будильника, девушка стояла у открытого окна и смотрела на рассвет. Небо на востоке начинало обретать лёгкий персиковый оттенок, словно пушистым одеялом окутывая восходящее солнце. «Утро! Рождается новый день! Что может быть прекраснее? Я искренне порадовалась бы новому дню, ласковым лучикам, нежному свету солнца, если бы ни эти два «но», которые мне обязательно нужно сегодня решить, – думала Милана, присаживаясь на подоконник. – Вот и получается, что на самом деле утро – это далеко не самое приятное время суток, если все твои мысли, где-то между полуднем и вечером. Сегодня пятница, девятое июня две тысячи шестого года. Я почти не готова к сдаче экзамена, и совсем не готова к встрече с доктором Затонским. Зачем я это делаю? Не знаю! Я прочитала письмо мамы после её похорон и не думала раскрывать кому-либо её сомнения или тайну. Но после сороковин, всё перевернулось в моей голове. Я не только приоткрыла для себя завесу этой тайны, но и узнала о страшной болезни молодого парня. Как мне правильно поступить? С одной стороны – я внесу смуту в семью, не зная, как воспримут и чем закончится некая правда. С другой стороны – только я могу попытаться помочь и, возможно, не допущу трагедии. Ладно. Как бы там ни было, экзамен я смогу и пересдать, лишившись при этом стипендии. Она такая, что горевать особо не приходится. А вот встречу с доктором отменять нельзя. Я никогда не думала о том, что кому-то понадобится моя группа крови и не была донором. Как вообще меня примет Затонский? Захочет ли слушать и понять бред, который я буду нести? Ладно, скажу, как смогу. Кто сказал, что чудес не бывает?»

Милана приняла душ, включила чайник и сделала бутерброд. Она уже месяц жила в съёмной квартире в десяти минутах ходьбы от университета. Это было одно из её условий отцу. После похорон матери, она откровенно поговорила с ним и поставила два условия. «Пап, я понимаю, не маленькая, что жизнь продолжается, но дай мне время. Не приводи Свету в дом до девяти дней и сними мне на месяц квартиру. Мама знала о вас. У меня к вам нет претензий. Свету я знаю с самого детства, но мне к этой мысли нужно как-то привыкнуть. Пойми», – говорила она. Отец снял квартиру. Милана, перевезя часть вещей, перебралась в город. Теперь она могла не появляться в доме отца за городом, в котором прожила счастливые три года семьей. Она приезжала только по необходимости и только в будний день, когда Светлана и отец были на работе. Милана не испытывала неприязни к мачехе, которая была ей крёстной мамой, однокурсницей и подругой матери, а теперь и отца, вспоминая строки из письма мамы. Запретить кого-то любить нельзя.

Милана Тихонова экзамен сдала больше чем на «хорошо». Она была успевающей студенткой и зимнюю сессию сдала на «отлично». Выйдя из аудитории, Милана увидела Павла Антонова, стоявшего у окна. Друг детства и юности второй месяц навязчиво пытался «скрасить» её одиночество, узнав о том, что Тихонова рассталась со своим бывшим парнем, выпускником университета, с которым дружила два года.

– Привет! Как экзамен? Стоил он моей вчерашней отставки? – спросил он, обнимая её за плечи и целуя в щеку. – Едем к тебе на квартиру обмывать переход на четвёртый курс? Еще один год и диплом в кармане.

– Паш, мне нужно заехать в одно место и это не обсуждается, – ответила Милана. – Можешь подвезти?

– Куда на этот раз? – недовольно спросил он.

– В клинику, – она назвала адрес. – Если нет времени, можешь не ждать. Чем вчера занимался? Как вообще сдал экзамен?

– К экзамену готовился, получил семьдесят пять баллов, – с усмешкой сказал он, открывая перед ней двери авто. – Мне, Лана, в отличие от тебя, есть чем заняться и без экзаменов. – Он занял водительское место и выехал со стоянки. – Что у тебя за дела в клинике?

– Вернусь, возможно, расскажу, но не сейчас, – задумчиво сказала девушка. – Паш, у тебя вода есть? В горле пересохло.

– Посмотри в кармане чехла за моей спиной, – ответил он.

Милана развернулась назад, насколько позволял ремень безопасности, протянула руку за сидение водителя и опешила. На полу у заднего сидения лежали женские трусики, упаковки от презервативов и использованные смятые салфетки.

– Что-то мне пить расхотелось. Останови здесь, – попросила она. – И наведи в машине порядок, прежде чем напрашиваться в гости. Скажи, это забывчивость или демонстрация сексуальности?

Павел притормозил у обочины, оглянулся, посмотрел назад и невозмутимо пожал плечами.

– А ты думала, я буду ждать тебя, пока ты решишь все свои проблемы, которым не видно конца? – спросил он с каким-то укором. – Ты находишь время для всех, кроме меня. Думаешь, я совсем глупый и не понимаю, что ты меня просто «бортуешь»?

– Антонов, я вообще о тебе не думала, – открывая дверь, говорила Милана. – Я случайно услышала и знала о твоём пари с Егором. Ты за этим напрашивался ко мне в гости? Для Егора пари вышло выигрышным, но, в целом, вы оба идиоты. Я хотела понять, что в тебе есть такого, что от тебя у девчонок крышу сносит?

– Поняла? – усмехнувшись, спросил он. – И какой результат?

– Я поняла, что ты обычный мажор. Когда ты стал таким? – с недоумением спросила Милана. – Что-то я пропустила за крайние два года.

– Ты сама не из золотой молодёжи? – усмехнувшись, спросил он. – Хотя, о чём я? У тебя в друзьях ходит «бюджетный вариант», кроме Полинки.

– Скажем – из бронзовой. Я никогда бы не воспользовалась непростой ситуацией, в которую попал человек. Ты, Паш, не просто мажор, ты урод бездушный, – обижено сказала Милана.

– Что же ты так долго терпела мое уродство? Объясни, – с вызовом задал вопрос Павел. – Хотела иметь запасной аэродром?

– Дурак ты, Пашка. Мы в последние годы мало общаемся, и я не ожидала, что ты так мог измениться. Сначала думала, что ты меня искренне хочешь поддержать в непростой ситуации, а пари просто повод. Ну, так бывает, когда человек хочет помочь другому, но при этом остаться незамеченным. Чуть позже, мне уже было не до тебя, а еще позднее – ждала, когда ты сам откажешься от своей затеи, но не дождалась, – говорила Милана, глядя на Павла. – Ты считаешь, что я тебе что-то должна? Почему ты так уверен в своей неотразимости и сексуальности? Ты решил, что я, расставшись с Егором, захочу переспать с тобой? Ты ради спортивного интереса решил повторить попытку? Тебе было семнадцать, теперь двадцать, но ты не поумнел, Пашка. Или вынашивал всё это время обиду за уязвленное самолюбие? Ты не можешь не понимать, что дружба и влюбленность, разные вещи. Мы дружим с тобой лет пятнадцать, но это далеко не те чувства, которые я испытывала к Егору. Скажи честно, чего ты добиваешься?

– Дура ты, Тихонова. Если бы дело было только в пари, я давно нашёл хороший способ затащить тебя в кровать. Напоить, обмануть, взять насильно, много чего можно придумать. Только за три года ты изменилась не только внешне, ты стала другой. Меня тянет к тебе и не только для секса. В этом деле у меня не бывает простоев. Чем я хуже Егора? – с вызовом спросил Павел.