Извас Фрай - Наша самая прекрасная трагедия

Перекусив хлебом с ветчиной, Гоголь сказал, что проводит меня до дома самым коротким путём – через гаражи, честный сектор, рынок и мусорную свалку. Он сказал, что это будет увлекательное путешествие, которое придётся мне по душе, раз мне так понравилось всё, что он мне показывал. Это были самые настоящие задворки космоса, ничем не прикрашенные и правдивые места этого города. А значит, они заслуживают быть увиденными, пусть и только для того, чтобы больше не видеть их никогда. Я вынужден был согласиться, хоть и вдохновение у меня почти иссякло, я устал от этого района, впрочем, и от всего остального.

Дальше, я почти ничего не фотографировал – камера просто висела у меня на шее, покачиваясь в ритм моим шагам. Я не мог дождаться, когда же вернусь домой. Гоголь как мог развлекал меня разговорами о том, о сём, о Запорожье и местах, где никогда не бывал. Внезапно, он уверял меня, что вести нормальную жизнь здесь – невозможно и что его любовь к этому месту – классическое проявление Стокгольмского синдрома. Я же наоборот, пытался убедить его, что это не такое уж и гиблое место, и что в других странах жизнь никак не лучше. Я представил себя покупателем, который нахваливает товар, пока продавец перечисляет его недостатки и утверждает, что это тот ещё хлам. Хотя, здесь почти нечему было удивляться, особенно учитывая окруживший нас безумный мир.

Так и не придя к соглашению, мы дошли до рынка и купили по банке пива. Повеселев, мы выкурили ещё по сигаретке, смешили друг друга и смеялись хмельными слезами. Мне нравилось просто идти, разглядывать индустриальные пейзажи, двигаясь от окраины к центру, курить, смеяться и осознавать, что ни одна мрачная мысль не может задеть меня. Какие волшебные мгновения, ради которых и стоит жить.

Я и не заметил, как мы оказались прямо у меня под домом. Мой спутник улыбнулся на прощание и прежде, чем скрыться внутри одной из отправлявшихся одна за другой маршруток, сказал:

– Ещё встретимся. Будет, что вспомнить вместе.

– Ага, спасибо. Пока, Гоголь.

Я направился в свою огромную квартиру, встретил грустно улыбавшегося мнедядю Альберта, скучающего от безделья. Прошел мимо мамы, сидевшей с планшетом на диване в наушниках, увлечённо что-то читавшую и даже не заметившую моего появления, и отца, вечно чем-то озабоченного, редко появлявшегося в доме и то, лишь в роли безрадостного призрака, никак не находящего себе покоя на этом свете. Глядя на него, я вспоминал, кто мы и в каком положении оказались. Я заговорил с ним, а он отвечал, будто находился сейчас в другом месте. Так или иначе, мне тоже придётся столкнуться с заботами о своей семье, с целым рядом несчастий и разочарований.

Отец окликнул меня, но я вовремя скрылся в ванной, включил воду в кране и стал чистить зубы, чтобы избавиться от въевшегося в меня табачного запаха. Глядя на своё отражение в зеркале, я думал, что сегодня уже ничто не сможет испортить этот день. Тем более что он почти прошел, настал вечер, а за ним вслед придёт и ночь. Я мог только надеяться, что она скроет под своим покровом все заботы, а несчастья и проблемы развеются, как во тьме исчезают тени.

Проснулся я в чужом доме, рано утром, от назойливого звона будильника в кармане штанов. Его звуки раскачивали меня из стороны в сторону, усиливали головную боль, возвращали меня обратно в жизнь, где были только скука и усталость – страшная пытка. Не в силах раскрыть слипшиеся глаза, я на ощупь нашарил телефон под одеялом и обеззвучил его. В обычное время, я бы просто лёг спать дальше, забыв об этом неприятном эпизоде. Но проснувшись один раз – заснуть уже не удастся. Меня сразила сухость во рту, боли в горле и голове. Я ощутил страшную вспышку гнева – я был не свободен, казалось, вот-вот закричу, но мои голосовые связки заросли мхом. У меня не было выбора, я мог только встать с кровати и выйти в этот мир.

Сон – это маленькая смерть. Глубокий и крепкий как тройной эспрессо, он продлился всего несколько мгновений. Проснулся я ещё более усталым, чем когда ложился. Поднимаясь, я обнаружил чью-то руку, уже давно лежавшую у меня на животе, ни то случайно соскользнувшую, ни то приобнимавшую меня. Это был один из знакомых Гоголя – ни то Славик, ни то Ярик – а может вообще Иван. Ничего, что мы заснули вместе – вот только, что его рука забыла на мне? Я брезгливо отодвинул её от себя, осторожно, не то вдруг разбужу его. Но утренний незнакомец спал, будто убитый. Как и я, совсем недавно, он видел свои пьяные сны, которые забываешь, стоит лишь открыть глаза и вернуться в трезвый мир.

Раскрыв глаза и не моргая, взглядом висельника я стал искать свою футболку. Прошло несколько мучительных секунд, прежде чем я нашел её в груде бутылок. Как она оказалась там? Вся в пятнах, от неё за несколько метров несло выпивкой. После такого даже на тряпки пустить её было нельзя – только сжечь. Мысли в моей голове состояли исключительно из грубых слов, как это ни странно, почти все они были русскими. Но так и не найдя себе выхода, они слились в один пронзительный стон. Склонив голову набок и жалостливо разглядывая свою любимую футболку, я решил оставить её в этой зловонной куче навсегда.

Переступив через мучительную усталость, я добрался до раковины, где промыл себе слипшиеся глаза и промочил горло. В моей памяти навсегда засел металлический вкус лившейся оттуда жидкости. Было ещё рано – не больше пяти часов утра. Разглядывая скупую струю воды из-под крана, я думал над тем, почему поставил будильник на столь ранний час – почему мне было просто не дать себе отоспаться после такой бурной ночи? Тогда я вспомнил, что сегодня вторник, а не воскресенье. Я остановил поток мутной воды, а вместе с ним на какое-то время остановились и мои мысли.

Я обещал не прогуливать пары, что бы со мной не произошло. Нужно было найти Гоголя и заставить его пойти в колледж вместе со мной. У нас было всего три учебных дня: по вторникам, средам и четвергам, а он не появлялся даже в эти дни.

Среди мёртвых тел, отсыпавшихся после убойной вечеринки, его не оказалось. Видимо, проснулся раньше всех, если вообще засыпал, и ушел к себе – одному чёрту известно куда. Махнув рукой, я решил, что разберусь с ним позже, а пока лучше не терять времени зря. До начала пар я должен был вернуться домой, помыться, перехватить что-нибудь на завтрак, переодеться и самое главное – принять что-нибудь от болей в голове, животе, горле и душе. И пусть весь путь до дома, по прекрасной солнечной погоде, мне придётся пройти без футболки. Одолжу что-нибудь в шкафу, надеюсь, хозяин дома, кем бы он ни был, окажется не против – чего стоит одна футболка в сравнении с тем, как сильно я хотел вернуться домой.