Максим Друзь - Три узды

Говоря простым языком, дофамин отвечает за чувство удовлетворения и поощрения. Этим объясняется то, что через дофамин реализуется множество когнитивных и поведенческих функций. Если человек (или его манипулятор) классифицирует какое-то совершенное действие или полученное знание как полезное или приятное, то сформировавшаяся при этом нейронная цепь закрепляется порядочной дозой дофамина. Такое действие человек будет считать правильным, и постарается почаще повторять его в дальнейшем. Но дофамин не определяет само действие. Это прерогатива других биохимических участников сложного процесса поведения – гормонов, многие из которых выступают как нейромодуляторы. Они наслаиваются на электрическую деятельность мозга, направляя потоки дофамина и других нейромедиаторов в те синапсы, которые находятся в их зоне ответственности. Возьмем сексуальное поведение человека. Все вы знаете, что, например, тестостерон делает мужчин более сексуально агрессивными, в целом более агрессивными, полигамными, заставляет их искать новые связи, и вообще проявлять всяческую активность. А, скажем другой гормон – окситоцин – отвечает у тех же мужчин за любовь, привязанность, чувство тепла и уюта, моногамное поведение. Два таких разных поведенческих паттерна, и оба проходят через дофаминовые рецепторы мозга, просто тестостерон активирует их в одном участке, а окситоцин в другом. Таким образом, комбинируя гормоны (или их синтетические аналоги), можно добиться от животного – и, конечно, человека, – того или иного поведения.

Но токсоплазма, судя по всему, не продуцирует гормоны, и вообще – она слишком маленькая и безмозглая, чтобы синтезировать биологические молекулы в фармакологических количествах. Нет, все нужные гормоны организм вырабатывает сам, а токсоплазма лишь запускает этот процесс одним своим присутствием.

Как именно? Одна из теорий гласит, что на помощь токсоплазме (и ее собратьям паразитам) приходит цитокиновый ответ иммунной системы. Да-да, тот самый иммунитет, который обязан оберегать нас от бед, предательски играет на наших врагов. Часто можно слышать, что иммунитет настолько настроен на возбудителя, что подходит к нему как ключ к замку. Это так, но неожиданным следствием этого является обратное: сам возбудитель оказывается отмычкой, взламывающей тонкий механизм иммунной системы. Взаимодействие между паразитом и иммунной системой настолько тесное, что зачастую именно она является прямым проводником сигналов от возбудителя к хозяйскому организму. Множество микроорганизмов, вирусов и простейших за миллионы и сотни миллионов лет совместной эволюции прекрасно научились использовать сложные процессы иммунного ответа в своих целях. Более того, сипмтоматика почти любого манифестного инфекционного заболевания – будь то простуда, понос или гепатит, а иногда и смерть организма – порождается не самим возбудителем, а именно иммунной системой, которая, конечно, борется с инфекцией, но в процессе этой борьбы одновременно служит и ее интересам. Это можно сравнить с приемами айкидо или самбо, когда вся сила атакующего оборачивается против него самого. Так работает и токсоплазма. Когда лимфоциты обнаруживают ее, то начинают бить тревогу по всему организму, привлекая на место сражения своих коллег. Для этого они выделяют специальные вещества – цитокины, которые не только стимулируют иммунный ответ, но и в общем оказывают стимулирующее влияние на организм – в том числе, влияя на выброс разнообразных гормонов. Цитокинов известно около двух десятков, и все они имеют разное действие. И лимфоциты продуцируют их в зависимости от типа встреченной ими опасности, запуская иммунный ответ по тому или иному пути, например, гуморальному, клеточному или вообще неспецифическому воспалительному. Токсоплазма знает, какой набор своих кусочков надо показать иммунной системе, чтобы запустить правильный, нужный ей цитокиновый – а вслед за ним, и гормональный ответ. И вот обманутые иммунные клетки стимулируют выработку нужных гормонов, а те – дофамина в определенных поведенческих участках мозга. Ну, а дальше вы знаете. Мыши бросаются под кошек, а люди становятся безбашенными, невротичными, у них снижается скорость реакции, появляется чувство ненадёжности, тревоги и сомнения в своих силах. Мужчины становятся более консервативными и глупыми, а женщины, как не странно – более умными и откровенными в своих высказываниях. Немного напоминает коктейль из тестостерона и окситоцина, о котором мы говорили несколько минут назад, не так ли? Известно даже, что острый токсоплазмоз может приводить к шизофрении – или, по крайней мере, быть очень на нее похожим…

– Не брезгуют манипуляциями и совсем уже простенькие создания – вирусы. Это даже не организмы, а просто пакеты с молекулами, не способные ни на какую жизнедеятельность внутри себя. Вот только зачастую, заражая животное, они кардинальным образом меняют его поведение. Наиболее известен в этом отношении вирус бешенства, который резко повышает агрессию у своего хозяина и заставляет его нападать на других животных, заражая их через укусы. А, скажем, более знакомый каждому из нас вирус гриппа действует куда как тоньше. Размножившись в клетках слизистой оболочки носоглотки, он принуждает их синтезировать продукт одного из своих генов, который, попадая в рефлекторные дуги центральной нервной системы, заставляет человека чихать. При чихании капельки слюны и мокроты, содержащие вирус, разлетаются на несколько метров со скоростью взлетающего самолета – и, конечно, вирусу от этого сплошная польза, потому что так у него больше шансов заразить новых людей. Однако чихание – это простой безусловный рефлекс, а нас с вами интересуют поведенческие реакции. И гриппозный пациент меняет поведение: цитокиновый шторм делает его тревожным, усугубляет чувство одиночества – и человек ищет общения, коммуникации. Поэтому чихает он, отнюдь не лежа в собственной кровати, а приходит для этого в толпу людей. Сколько раз вы видели этих несчастных, которые, кряхтя и превозмогая себя, тащатся на работу или на учебу вместо того, чтобы отлежаться дома на больничном? Они думают, что ответственно следуют зову долга, но на самом деле это неразумный вирус заставляет их поливать соплями всех вокруг…

– Возможно, простейшие и микроорганизмы способны организовывать наше поведение еще более сложным образом. Похоже, они способны влиять на коллективные действия целых человеческих сообществ, принуждая их членов принимать определенные поведенческие роли. Если та же токсоплазма у отдельного человека повышает уровень невротизма, то логично предположить, что общества, в которых уровень инфицирования высок, будут отличаться в культурологическом смысле от обществ, которые в меньшей степени поражены токсоплазмозом. И это на самом деле так: показана статистически достоверная корреляция между заболеваемостью (а в отдельных странах она может доходить до 60-70%) и, скажем, эксплуатации чувства вины как способа социального взаимодействия. Показано, что такие общества более консервативны, патриархальны, менее склонны к принятию нововведений, а доминирующая роль мужчин в отношениях между полами в них более выражена.