Дженни Ферченко - Snow Job: Большая Игра

Легкий дождик обволакивает моё лицо. В Биаррице, кажется, это называется «чиримири ». Очень подходящее слово… эта изморозь поглощает мою душу…

Тусклый свет тонет во влажном воздухе. Точки света в лужах становятся тенями. Музыка звучит всё дальше и дальше.

Где-то там люди бездумно веселятся, но для меня тут только мрак. Мне здесь не место… Кто же и за что меня после этого будет судить?

Фиолетовые, желтые и красные цветы манят меня куда-то в бездну. Их насыщенный аромат зовет прилечь на их цветочном одеяле.

Если так ужасна смерть и так сильны законы природы, то как же одолеть их, когда не победил их теперь даже тот, который побеждал и природу при жизни своей, которому она подчинялась…

Больше не будет боли. Никакой боли… никогда.

– Ты уверена, что обойдешься без танцев на столе? – шутливо спрашивает Ричард, вваливаясь на балкон.

– Нее… – мямлю я, возвращаясь в реальность.

– Ну что, пойдем?

– Угу, – я смотрю на свои бледные, холодные ладони и снова на дьявольские рога электростанции – такие манящие своей чудовищностью.

– Мне, правда, жаль, что ты потеряла работу, – мягкий голос Ричарда звучит будто издалека, но каким-то образом достигает моего сознания, – когда умер мой отец, мне казалось, будто разверзлась огромная черная дыра и засосала туда все мои чувства. Моя жизнь остановилась. Она всегда будет поделена на две половины – до и после его смерти. Я не могу вернуть своего отца, но ты можешь найти новую работу. Легко. Ты умная, настойчивая, целеустремленная и уверенная, и ты – боец, даже если сейчас этого не осознаешь. – говорит он, опираясь своими мускулистыми, пахнущими сливочным маслом руками рядом со мной на перила балкона.

– Я – умная и настойчивая? – искренне недоумеваю я с отпавшей челюстью, и до меня тут же доходит, что весь мой рот темно-бордового цвета.

– Это нормально, что у людей от красного вина темнеют зубы, – Ричард говорит, как бы невзначай.

– Это же некрасиво как-то, – смущаюсь я.

– Ты всё равно останешься моим другом, даже если у тебя все лицо покроется крапинками, – дразнится он, направляясь к выходу, – хотя ты и знаешь, как я отношусь к алкоголю.

– Он разрушает столбовые клетки мозга, – бубню я, одевая по дороге свой плащ.

– Это как минимум, – говорит Ричард, выходя на мокрую улицу. Его волосы намокли под дождем, и теперь они выглядят как горшок вокруг его массивного лица.

– Как там твоя преподавательская деятельность? – спрашиваю его, проходя по ярко-освещенному мокрому мосту через Темзу.

– Господь с тобой, учебный год уже месяц как закончился. Ну, там были неплохие выпускные в наших обычных клубах типа «Мовида», «Чайна уайт»…

– Всё ещё ходишь по этим студенческим съемам? Чем там все закончилось с той сексапильной студенточкой? – спрашиваю я, и лицо Ричарда тут же озаряется довольной улыбкой, говоря об очередной медали на его накаченной груди. – Так с ней всё серьезно?

– Она милая, но еще слишком мелкая для меня, – говорит он с уверенностью.

– У меня сложилось впечатление, что она была идеальной.

– Мне нравится быть в состоянии влюбленности, но это не означает, что я хочу быть с ней, – говорит Ричард задумчиво, шлепая по лужам на Челси роуд.

– А что с ней не так?

– Ей хочется всех этих внешних шаблонных ухаживаний, типа кофе в постель, цветов… Я даже был бы и не против, но она жутко раздражает своими придирками и попытками возложить на меня ответственность за свою жизнь. Она просто не в состоянии понять, какой я, на самом деле и что для меня важно. Все, чего она хочет – это слышать постоянные комплименты и признания в любви.

– А что тут такого? – дразню я его.

– Понимаешь, иногда, когда я или, например, твои родители, орут на тебя – в этом больше любви, чем в этой дурацкой фразе «я люблю тебя».

– Меня родители не любили, – резко вставляю я.

– Любили, – уверенно говорит Ричард, – но таким образом, который ты не могла принять. Многие люди даже этого не имеют.

– Может твоя девчонка тоже тебя любит, но тебе не нравится, как она это делает.

– Может. Но с девчонками и мальчишками мы можем выбирать, а родители – уж какие есть.

– Жаль… она тебе так нравилась, – говорю я искренне. – Видимо, она или тупая, или бревно в постели. Или и то, и другое.

– Просто не доросла мозгами ещё. Мир большой. Есть кого выбрать! Советую и тебе так думать, а не зацикливаться на Алексе.

– Если бы это было так легко, – пожимаю я плечами.

– Слушай, а как на счет того, чтобы пожить у меня, пока не найдешь новую работу, – с воодушевлением говорит мой дружбан, подходя к моему дому.

– Шутишь? В твоей маленькой квартирке на Брик Лейн?

– Я могу спать на матрасе на кухне, а ты будешь спать на моей кровати в комнате, – глаголит он, отвлекаясь на сообщение на его древней Нокии. – Соглашайся.

– Ну, я не знаю…

– Когда будущее неопределенно, необходимо экономить деньги, – он говорит, как Алекс, – Я помогу тебе переехать. Твоя аренда – это огромный расход, который ты просто обязана сократить.

– Ну, может ты и прав, но мои вещи никогда не смогут поместиться в твоей студии, – говорю я, не хотя доставлять неудобство Ричарду.

– Моя квартира куда более вместительна, чем кажется. Не самая симпатичная, но моя собственная, – улыбается он, печатая смс-ку.

– Зачем тебе это надо? – спрашиваю я с недоверием.

– Ты – мой друг. У тебя сейчас небольшая жопа, и ты накручиваешь себя ещё больше. При этом ты боишься попросить о помощи, потому что не хочешь показаться слабой. И это нормально. Уверен, скоро ты снова будешь летать бизнес классом и всё у тебя будет чики-пуки. К тому же мне ничего не стоит помочь тебе.

– Мне бы твою уверенность, – мямлю я, продолжая пребывать в роли жертвы.

– Ну, это всего лишь черная полоса в жизни. Впрочем, не такая уж и черная, ведь никто не умер. Просто жизнь бросает тебе вызов. Вот и всё. Когда одна дверь закрывается, всегда открывается другая. Немного упорства и дисциплины, и ты вернешься в седло быстрее, чем ты думаешь.

– Если я перееду к тебе, – говорю я, начиная думать, что Ричард все-таки прав насчет экономии средств, – куда ты будешь приводить своих девчонок?

– Не волнуйся, что-нибудь придумаю, – говорит он, быстро набирая еще одно сообщение на телефоне. – Кстати, мне кажется, я знаю, кому ты можешь сдать в субаренду свою квартиру. У меня тут есть одна знакомая, ей изменил парень и она хочет срочно от него съехать, она позвонит тебе завтра. Начинай собирать вещи, – говорит он, торопливо целуя меня на прощанье в обе щеки, – мне пора возвращаться допекать блины.

Без лишних церемоний мой будущий сосед по квартире поспешно исчезает в чистом ночном, пахнущем приключениями, воздухе.