Инесса Давыдова - Верона. Часть I

Мне не хотелось, чтобы хоть одна душа знала, что я никогда ни с кем не встречалась. Хочу влиться в студенческое братство, а не прослыть белой вороной. Поэтому закатываю глаза, давая понять, как зла на «своего» парня, и говорю:

– Опозорил перед всеми преподами.

– Меня зовут Анна, в кругу друзей – Ундина.

Я разглядываю новую знакомую. На ней серая футболка с изображением летучей мыши, черная кружевная юбка и чулки в сеточку. В брови и носу замечаю серебряные колечки. Она показывает на пирсинг, видимо, заметила, что я усердно ее разглядываю, улыбается и говорит:

– Мой парень – гот, мы тусуемся с его друзьями.

– О! – я слышала про готов, но вживую никогда не общалась. – Понятно. Так значит, сама ты не гот?

– Неа, – с легкостью признается она, – но смотри, никому не проболтайся. Чего только не сделаешь для любимого.

– Это точно, – соглашаюсь я, хотя понятия не имею, о чем она.

– А тебя как зовут?

– Вера, но ты можешь называть меня Верона.

Она улыбается. Кажется, только что я нашла подругу.

Пока группа выбирает старосту и выясняет, кто какими талантами обладает, чтобы составить концертные номера ко Дню первокурсника, мы с Анной без умолку трещим обо всем на свете. Анна из многодетной семьи из Воронежа. В Москву приехала в прошлом году, поступить никуда не смогла, зато закрутила роман.

– Выходит, мы с тобой ровесницы, я в школу с восьми лет пошла, – говорю я ей и краем глаза вижу, как в конференц-зал входит высокая девушка.

Оказывается, это председатель студенческого совета. Она начинает выяснять, какие концертные номера может предложить наша группа. Мы с Анной продолжаем общаться, а группа о чем-то спорит, временами даже смеется.

– А вы? Там, на последнем ряду. Что можете предложить для концерта?

Девушка явно хотела нас поддеть, это всем понятно. Нам с Анной так комфортно вместе, что мы забыли, где находимся. Я, как черепаха, вжала голову и стала сползать с кресла. В зале стояла такая тишина, что было слышно, как девушка из студенческого совета шелестела листками. Внезапно Анна вскакивает и говорит:

– Я могу прочесть стихи Эдгара По.

– Правда? – каштановые волосы заколыхались, девушка оторвалась от бумаг. – Продекларируйте, пожалуйста.

С бравым видом Анна выскочила на сцену, и с первой же строчки захватила внимание всей группы. Стихотворение она выбрала довольно мрачное, но я сразу поняла, выучила она его для своего парня. Читала Анна с душой и, похоже, сама от этого получала удовольствие. Но все же не рассчитывала, что девушка из совета одобрит. Когда та громко объявила, что номер отличный, она его утверждает сразу и без репетиции, я увидела, как у Анны подогнулись колени. Попалась! Не надо было перед всеми рисоваться!

Анна спускается со сцены, я единственная, кто ей аплодирует, а она показывает мне язык. Хе-хе! Мне нравится моя новая подруга!

Аристарх

Огромная, похожая на лопату, ручища Годзиллы шарахает по моей спине. Годзилла – мой партнер и тренер бойцовского клуба. Он находит бойцов и тренирует. Я делаю их богатыми, но себя, безусловно, в первую очередь.

Наш фитнес-клуб похож на обычную качалку, каких много в округе, с разницей в том, что по вторникам и субботам мы проводим тренировочные бои.

– Ты просто позырить или качнешься? – Годзилла щурится, это он так улыбается.

– Не скалься, знаешь ведь, что я твою долю привез.

Годзилла кивает в сторону своего кабинета размером с будку караульного. Мы пересекаем зал. Сегодня пятница, народу тьма-тьмущая.

Выкладываю на столе прайсы. У Годзиллы кривится рот.

– Да, брателла, вчера ночка была что надо, – говорю я, включаю счетчик банкнот и пересчитываю при нем прайсы. Люблю во всем порядок.

– Если так дело пойдет, к концу года можно свой зал купить, а не на аренде сидеть.

Я киваю. Мне по нраву в Годзилле его думки о расширении бизнеса.

– Слыхал, что вчера какая-то чикса бой Курта сорвала.

– Не чикса, а его сестренка.

Да, о Вероне вчера много говорили. В основном об аппетитных дыньках и попе и о том, как бы они ей вдули.

– Курт сдал бой.

Знаю, куда он клонит. В правилах клуба черным по белому написано: никто не покидает ринг до объявления рефери исхода боя. Если сдал бой, то автоматом вылетаешь из клуба. Но для Курта признать нокаут – это как Мохаммеду Али выйти на помост в балетной пачке. Этот жучара технично сделал вид, что озабочен сеструхой и свалил.

– Он твой друг, но… Если дать поблажку, многие не поймут. Пойдет гнилой треп, типа для своих ты можешь зырки прикрыть. Нам это ни к чему. Пусть приходит, мои двери для него всегда открыты, но под крышей клуба он больше биться не будет.

– Я скажу Курту, – застегиваю пустой кейс, дергаю на себя дверь и выхожу в зал.

Слышу, как Годзилла открывает и закрывает потайной сейф. На выходе из зала он нагоняет меня гигантскими шажищами.

– Тут крутится один скользкий тип. Задает много вопросов. Не нравится он мне, – Годзилла выходит за мной на стоянку.

– Кто такой? – кидаю в багажник пустой кейс.

Он описывает его наружность, я качаю головой.

– Не знаю такого. А что спрашивает?

– Интересуется, нельзя ли подзаработать на боях. Типа он уже раньше дрался. И каждому называет разные города. Простукивает, короче.

– Так в чем дело? Отведи в сторонку да потолкуй с ним, как ты умеешь, – усмехаюсь я.

– Да вроде не за что, вежливый такой. Тренера и массажиста оплачивает. Говорю же – скользкий.

Годзилла не затронул бы эту тему, если я не при делах.

– Лады, а от меня что надо?

– Ты это… на следующей неделе не привози сюда бабло.

– Окей. А куда?

– На хату в субботу.

Деньги я всегда отдавал на следующий день после боев, это было традицией. Мне и Годзилле так спокойнее. Если он просит сменить устоявшийся график выплат, то тут не просто расспросы любопытного бойца.

– Думаешь, тебя грабануть хотят?

– А черт его знает… – он скребет заросший щетиной подбородок.

– Мне не по кайфу ехать к тебе на хату… – там у него трое сопливых спиногрызов, а я их терпеть не могу. – Но если ты просишь…

Годзилла жмет мне руку. Мы прощаемся и расходимся.

Еду к Курту. Захожу в ангар и слышу из вагончика раскатистый храп кореша. Забрасываю в багажник пожитки Вероны. От удара чемодан распахивается, я чертыхаюсь. Где она откопала такой антиквариат? Хочу закрыть, но на глаза попадается красное платье. Черт, никогда не разглядывал женские шмотки, но платье притягивает мой взгляд. Утром она сказала, что работала в пошивочном цеху, не сомневаюсь, что это платье Верона сшила сама. В голове мелькает план, от которого она не сможет отвертеться, а мне представится возможность видеться с ней чаще, заодно и присматривать.