Ольга Скоробогатова - Волчица

К Веронике подбежал Митька. Он с ужасом смотрел на лежавшего на траве бандита, на его изуродованную руку и на измазанную кровью пасть Дона.

Ржавый был без сознания.

– Неси из дома бинт и зеленку. Больше у меня ничего нет. А, анальгин там еще есть. Да, и пару дощечек прихвати.

– Ты что, собираешься его лечить? – изумился Митька.

– Нет, можно, конечно, оставить все так, как есть, у него начнется гангрена, и он умрет через неделю, другую. Можно сдать твоим коллегам, но тогда мы не узнаем, кто у них главный. Надо его подлечить и отправить восвояси. А там уже пусть твой дядька работает.

– Ты меня удивляешь! – уходя за аптечкой, прошептал себе под нос Митька. – Кто ты такая, какое рыжье? Рыжье?! Ведь рыжье, на воровском жаргоне означает… Золото! Они требуют у нее золото? Вот это поворот!

Пока Вероника обрабатывала Ржавому руку, он на секунду пришел в себя, но когда девушка стала вправлять кость, он закричал и снова впал в забытье. Вероника по-деловому наложила дощечки и крепко примотала их бинтом. Потом посмотрела на Митьку и сказала:

– Пока он в отключке, надо бы его подальше от заимки отнести.

– Буду я его еще таскать! Ружье у него забрать надо!

– А, в общем, ты прав. Пусть на глазах у нас очухивается. – Разжав ему зубы палкой, Вероника всыпала Ржавому в рот растолченные таблетки анальгина. – Скоро очнется, пошли в дом. Да, муки из подпола прихвати чуток, хоть лепешек испеку. Вероника зашла в сени, выдала Митьке кастрюльку, и, загнав Дона в дом, ждала возвращения Митьки. Митька вошел в сени с кастрюлькой полной муки, поставил ее на стол, отряхнулся и сел на лавку. Он был в шоке. Вероника выглянула на улицу – никого. И захлопнув дверь, задвинула щеколду.

Пока Вероника пекла лепешки, Митька сидел рядом и молчал. Он думал. У него ничего не укладывалось в голове. Потом все же посмотрел на Веронику и спросил:

– А про что он там говорил-то, про рыжье какое-то?

– А я почем знаю? Про ружье, мне показалось.

– Вероника, ты чего-то недоговариваешь, я это еще по рассказу дядьки понял.

– Вот у дядьки своего и спроси. А я ни про рыжье, ни про ружье ничего не знаю. Что-то, видно, задолжал отец, вот они и крутятся возле заимки. Хотя столько лет прошло. Отец мне перед смертью строго настрого велел уходить отсюда. Иди, говорил, к тетке или в дальнее зимовье.

– А откуда ты такие слова знаешь? Будто сама на зоне побывала? – спросил, еще не совсем поверивший девушке Митька.

– Да не знаю я ничего! Отец, сутки перед смертью лежал, бредил все… Вот и наслушалась всякого.

– А почему ты назвалась Волчицей?

– А кто я есть? Живу тут как одинокая волчица. Сама рыбачу, сама охочусь, все сама! – потом помолчала немного и, вздохнув, сказала, – меня так папа называл. В шутку, конечно.

Схватив из мисочки горячую лепешку, Митька обжег пальцы, и, перекидывая ее из руки в руку, дунул на нее.

– Вкусные! – откусив кусочек, сказал Митька.

К нему тут же подошел Дон, и положил голову ему на колени.

– Ой, гляди, признал тебя! Раз еду выпрашивает. И это несмотря на то, что ты его обидел!

– Чем это я его обидел?

– Ты сказал, что алабаи не могут быть служебными собаками. Убедился теперь, что такое Туркменский волкодав? И это все притом, что я его почти ничему не учила. У них это все в крови!

– Убедился! Как он его взял! – и дал Дону целую лепешку, предварительно остудив ее.

– Смотри, кажется, очухался! – сказала Вероника, смотря в щель ставни. – Встает. Качается…

– Еще бы!

Ржавый, встал, и, прижав к животу больную руку, побрел в сторону тайги, даже не оглянувшись на заимку.

Вероника проводила его взглядом. Над тайгой, лугом и речкой сгущался туман. Скоро рассвет. Девушка посмотрела на жадно уплетающего лепешки Митьку и сказала:

– Гляди, уже почти рассвело. Надо уходить отсюда.

Митька чуть не поперхнулся. Он положил недоеденную лепешку, и, посмотрев на девушку, спросил:

– Куда?

– В деревню опасно, в Райцентр тоже. Пойдем в дальнее зимовье. Там они нас не найдут. Если не хочешь идти со мной, иди к дядьке.

– А как же заимка, как золото?

– Что ты все заладил, золото, золото! Нет тут никакого золота.

– Мы уйдем, дом пустой будет. Пусть ищут тут, что хотят. Пока Ржавый до своего напарника доплетется, мы уже далеко будем. А коллеги твои пусть ими и занимаются. Ловят их тут, узнают, кто этот пахан их… Мне без разницы. Надоело в страхе жить.

– Слушай, а ты говорила, отца зимой убили. И почему тогда в дом к тебе стали лазать только в конце лета?

– А я откуда знаю? Все, беру самое необходимое. Лепешки тоже надо взять. Мить, там за печкой тележка стоит. И торба на Дона. Собираемся и уматываем.

Вероника быстро покидала в торбы все самое необходимое, документы, немного денег и кое-что из одежды. В тележку положила все имеющиеся в доме патроны, ружья, подошла к фикусу в огромной кадке и задумалась… Как теперь золото из кадки забрать? Парень с нее глаз не спускает. Придется тащить и цветок…

Митька посмотрел на сборы девушки – ему стало интересно, почему она так странно смотрит на цветок? Он тоже подошел к фикусу и потрогал его глянцевые листья.

– Ты и пальму собираешься с собой брать?

– Это не пальма! Ботаник хренов! Фикус это! Лучше помоги мне его поднять и поставить в тележку.

– Ну, фикус! На фига ты его в тайгу, в такую даль тащишь?

– Память это! О матери моей! Она его в день моего рождения посадила!

– Ну, – почесав затылок, промычал Митька, – тогда да…

– Так ты со мной, – вешая на Дона торбу и привязывая ее к ошейнику, спросила Вероника, – или в другую сторону?

– Конечно с тобой, как я тебя одну отпущу! Только записку дядьке оставлю, что со мной все в порядке.

– А где ты ее оставишь? Прямо тут, на столе?

– Дубровского читала? Про дупло, помнишь?

– Помню! – улыбнулась девушка.

– Ну, вот там и оставлю!

Митька написал записку Виктору, описав все, что случилось на заимке. Умолчал только про золото. Ему надо было самому разобраться в этом. И еще он не знал, что заставляет его идти в какую-то избушку с девушкой, с которой познакомился всего несколько часов назад. Желание разобраться в этой головоломке или из-за самой девушки? Он немного подумал, запечатывая записку, и решил, что, все-таки, из-за золота. Он любил приключения, обожал разгадывать всякие тайны, с детства взахлеб читал детективы, и, наверное, поэтому решил пойти учиться на милиционера.

Глава 7 . ТРУДНЫЙ ПЕРЕХОД

– Ну, и в какую сторону мы с тобой двинем?

– Пока в сторону деревни.

– А почему к деревне? Может, они там?

– Думаю, они у кого-то на участке сидят, – и пояснила, – тут у каждого свой охотничий участок есть. Нашли избушку и затаились. После убийства дяди Петра.

– А как узнать в какой стороне эта избушка?