Галина Вязовцева - Девочка-ромашка

–Вот, видишь, доченька, не хочет Зоя, чтобы ты её отца травила. Уймись, милая. Пусть уж, как будет. Судьбу не обойдёшь, захочет Колька жениться, никто его не остановит. А если Бог не допустит этого, то и не случится ничего.

Люба с тоской посмотрела в окно.

–Как же так! Мне в больнице обещали, что скоро на поправку пойду, а я всё гнию. Болтаюсь между небом и землёй, сдохнуть не могу и не выздоравливаю. Мама, я так устала! Скорей бы уж к одному концу. Руки всем развяжу, вам легче будет.

Валентина Петровна поджала губы.

–Не гневи Господа. Помереть, ты бы уже давно померла. Если у кого рак заведётся, то месяца три и на тот свет человек отправляется. А ты, тьфу-тьфу, уж который месяц смертушку от себя отгоняешь. Значит, не время тебе на погосте лежать. Потерпи немного, а как зиму перезимуешь, по весне и вовсе легко станет. Всё кругом оживает, глядишь, и ты оживёшь. А летом, даст Бог, и впрямь, на море поедете.

Люба поднялась.

–Наверное, ты права, мама. Я сегодня в больницу позвоню, скажу, что согласна к ним приехать. Пусть делают, что хотят, я не буду противиться. А вдруг, и правда, поможет. И вам передых будет, и я успокоюсь.

Валентина Петровна проводила дочку в комнату, сама отпросилась сбегать домой, проведать отца, тот совсем заскучал, сердиться начинает, что он всё время один дома, со скуки с котом разговаривать начал.

Того и гляди, говорит, с ума сойду, или сам по-кошачьи мявкать стану. Люба улыбнулась и махнула рукой. Конечно, мама, иди. У Любы заделье нашлось. Она сейчас позвонит в больницу и вещи складывать начнёт.

Не на море, само собой, собирается, не на курорт, но всё равно в одном халате не поедешь. Вечером, за ужином Люба выглядела повеселевшей. Сообщила родным радостную весть, послезавтра она уезжает в областную больницу.

Её там уже ждут. Так что, мои родные, ждите меня обратно молодой и здоровой. И вообще, простите меня за все плохие слова, что я вам говорила. Я вас всех люблю, просто болезнь мне плохие слова подсказывает.

Больше Люба так делать не будет. Женщина посмотрела на Зою.

–И ты, доченька, меня прости. Всё будет хорошо.

В больницу Николай отвозил Любу сам. Та улыбалась, всю дорогу тихонько напевала, и ни разу не ойкнула. Никитин подумал, а вдруг, жена, в самом деле, скоро пойдёт на поправку, всё в семье наладится, а Наташа…

Сердце кольнуло. Наташа… прочно она засела в сердце Николая. Такой занозой вонзилась туда и ни в какую выходить не желает! Нехорошо, конечно, думать об этом, но мысленно Николай уже не один раз примеривал себя с Наташей в кровати.

Представлял, как замнёт он её под себя, сисечки ей оближет, целовать будет крепко и… Никитин мотнул головой. Жена рядом, а он чёрт знает, чем голову забивает. Он покраснел. Вот, размечтался!

Домой Николай возвращался в хорошем настроении, как будто свалил с себя тяжкий груз. Устал он. Сильно устал. Нет его вины в том, что Люба заболела, и почему он должен так страдать?

С работы Николай сегодня отпросился, но время ещё есть. Заедет он, пожалуй, на работу. С Наташей повидается, домой её, как всегда, отвезёт. Кругом уже заприметили дружбу Никитина с бухгалтершей и за глаза о них чесали языки.

Ну, и пусть чешут. Наташа при виде Николая покраснела. Она знала, что Никитин сегодня увёз жену в больницу, и чувствовала себя виноватой. Неправильно они с Николаем поступают, при живой жене шуры-муры крутят.

Никитин глянул на часы.

–Девчонки, давайте, чайку попьём и по домам. Я не обедал, а проголодался, как волк. Скорее наливайте чаю, а то я вас сейчас понадкусываю.

Наташа открыла ящик стола.

–Садись, голодающий. У меня котлеты есть.

Николай улыбнулся.

–Специально для меня берегли?

Молодая женщина отмахнулась.

–Не льсти себе. У меня аппетита не было, вот и остались. Так что, считай, тебе крупно повезло, от голода не помрёшь.

Никитин кивнул. Он прекрасно понимал, что котлеты Наташа готовила специально для него, потому что знала, приедет он голодным, а говорит такие слова чисто для окружающих. Правда, тех окружающих – одна Олеся, которая и так всё понимает.

Давно подружки все секреты друг другу пооткрывали, все косточки Николаю перемыли, но он игру подхватит. Для приличия, хотя бы. И пусть кто-то осудит его, он не виноват, что судьба с ним так обошлась.

Он шутливо раскланялся.

–Вот, спасибо, душевные вы мои! Век вас не забуду, что не дали голодной смертью помереть. Рабом вашим буду, пыль с ваших ног….

Наташа вспыхнула.

–Прекрати юродствовать, а то ничего не получишь.

Никитин поднял руки вверх.

–Сдаюсь. Понял, что перебор. Но я и, правда, есть хочу.

Он с удовольствием ел котлеты и думал, что сегодня непременно должно произойти нечто большее, чем поедание Наташиных котлет, которые она готовила для Николая, и представляла, что он – её муж.

У дома Наташи Николай приобнял женщину.

–Ты меня домой не пригласишь?

Он заглянул женщине в лицо.

–Не поверишь, сил больше нет терпеть. Хочу тебя так, что в ушах звенит. Ну, хватит, уже за коленки держаться!

Наташа опустила голову.

–Ну… не знаю… как-то всё это…

Николай выдернул ключ зажигания.

–Наташа! Не томи!

Женщина вздохнула.

– Ладно уж. Идём.

По лестнице поднимались почти бегом. Сердце гулко колотилось, и готово было вырваться из груди, но Николай себя уговаривал – не торопись, всё самое сладкое впереди. Наташа дрожащими руками открывала замок и всё время оглядывалась на Никитина.

Наконец, дверь распахнулась, мужчина и женщина, которые торопились поскорее стать любовниками, начали осуществлять свою мечту ещё в прихожей. Щёлкнул замок двери, извещающий, что посторонним вход воспрещён.

А то, что происходило дальше, было похоже на обрывки киноленты, Никитин, рыча и постанывая, торопливо рвал с себя одежду, Наташа делала то же самое, только не так быстро и приговаривала, что они поступают нехорошо.

Её слова звучали тихо и неубедительно, а потому совесть любовников расслышать их не могла. А значит, вины в грехопадении у них нет. Её просто не может быть, потому что молодые тела хотят близости, и никакая совесть им не помешает.

Всё произошло быстро и когда обессиленные любовники замерли в последнем аккорде, в комнате повисла звенящая тишина. Наташа тихонько толкнула Николая, чтобы тот позволил ей встать.

Мужчина хрюкнул и перевернулся на спину. Медленно открыл глаза.

–На-та-ха… что это было? Мне не приснилось?

Наташа встала.

–Не приснилось. Ох, и бессовестные мы.

Николай закрыл глаза.

–Не бери в голову. Всё путём. И это… у меня сил нет… я сейчас встану, мы перекусим, и снова… только уже не торопясь…

Жизнь Николая теперь не просто светилась красками, она переливалась всеми цветами радуги. Так, кажется, говорят. А ещё все вокруг заговорили о романе Никитина и Наташи Коровиной.